Неуправляемая (ЛП) - Уоррен Кристина

Он фыркнул от такого преуменьшения. Тяжелый — это верное слово, но, вероятно, не самое точное. Все началось с его неудачных поисков Стражей, и даже компания его дружной семьи не смогла его спасти.

Он оказался в ловушке собственных слов и собственной неудачи. Так как он не смог указать Эш на других ее сородичей, то был вынужден продолжать работать с ней.

Когда Драм открыл глаза после поиска, ему хотелось солгать, и это едва не утянуло его под воду. Первой мыслью было, что она не может читать его мысли. Она понятия не имела, что он видел или не видел. Он мог выдумать что угодно, послать ее в погоню за диким гусем в самую глубь Амазонки или в самую отдаленную точку монгольских степей.

Она бы не заметила разницы, пока не стало бы слишком поздно. Его губы открылись, язык готов был произнести слова, которые освободили бы его от этого сюрреалистического кошмара обязательств, но она пристально смотрела на него, выражение ее лица было спокойным, но ожидающим, и он не смог этого сделать.

Он рассказал ей, что именно увидел.

— Я видел четверых, — сказал он ровным тоном. — Мэйв все правильно поняла. Четверо уже здесь. Но есть еще две статуи — они все еще спят. — он увидел, как триумф и волнение начинают наполнять ее, и поспешил закончить. — Но я не знаю, где их искать. Только не здесь. Не в Ирландии. Но полагаю, что это так же полезно, как сказать, что они не на Марсе. Может быть, один из них находится в Америке, потому что это, конечно, сужает круг поиска.

Эш хмыкнула и закрыла глаза, ее подбородок опустился, словно она приняла удар на себя. Через мгновение она подняла голову, и выражение ее лица прояснилось, не выражая ничего, кроме твердой решимости.

— Спасибо.

— Не благодари меня, — выплюнул он. — Я ни черта не нашел. Похоже, это начало прекрасной кровавой катастрофы.

Затем он ушел обратно в дом, оставив ее в пустом гараже и захлопнув за собой дверь кухни.

Она не заслужила этого. Его охватило сожаление. Она не виновата в его неудаче. Даже если он сказал ей, чтобы она не ждала ответов, логически Драм понимал, почему она рискнула — потому что у нее не было выбора. Эш не была причиной того, что он оказался в такой ситуации; это была судьба. Кто-то наверху чертовски смеялся над ним.

МАЙКЛ СТИВЕН ДРАММОНД, ХРАНИТЕЛЬ.

БЕЗДАРНЫЙ ЭКСТРАСЕНС. НЕ УМЕВШИЙ ИСКАТЬ ВЕЩИ. ПРОИЗНЕСШИЙ ОДНО СЛУЧАЙНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ.

Он должен завести себе веб-сайт и заняться бизнесом на случай, если затея с публичной деятельностью провалится.

«Боже милостивый, какой ужас».

И как будто вся эта ситуация с горгульями, демонами, магией, концом света была недостаточно сложной, он обнаружил, что даже ярость, ненависть или горькая обида не могут хоть как-то повлиять на его влечение к нечеловечески красивой Эш.

Драм чувствовал себя нелепо. Эта женщина даже не принадлежала к его проклятому виду, а он не мог оторвать от нее ни глаз, ни мыслей. Черт, он даже не был уверен, что называть ее женщиной — это подходящее слово.

В конце концов, разве это слово не подразумевает человечность, на которую женщина-Страж никогда не претендовала? Впрочем, в том, что она женщина, сомнений не было, так что здесь вопрос отпадал. Эш был женщиной, Драм — мужчиной, и его гормоны не теряли времени даром, напоминая ему о связи между этими двумя фактами.

Мысли о ней приносили тепло, достаточное, чтобы согреться в прохладном ночном воздухе. Он не потрудился захватить куртку, так как воздух внутри перегрелся от скопления тел, прижатых друг к другу в тесном пространстве. Ему хотелось охладиться, но, если он собирался это сделать, то должен был подумать о чем-то другом.

Драм готов был поклясться, что слышит смех ангелов, когда объект его одержимости появился рядом с ним и повторил его позу, прислонившись к каменной стене. Он напрягся, но, когда она ничего не сказала, а просто посмотрела на темнеющий пейзаж, вернулся к созерцанию того же вида и почувствовал, что постепенно расслабляется.

Некоторое время никто из них не разговаривал. Слышался лишь шелест листьев и трав, жужжание насекомых и изредка крик ночной птицы. Он не назвал бы эту паузу мирной, поскольку ничто не могло снять накопившееся между ними напряжение, но она была тихой, без резких слов и обиженных взглядов, и он решил довольствоваться малым.

— Твоя семья очень привязана друг к другу, — наконец сказала Эш, ее голос едва заметно дрожал. — Тебе повезло, что вы есть друг у друга. Хотя я думаю, что временами они становятся немного невыносимыми.

Он усмехнулся.

— Ты не единственная, кто так говорил.

Не это ли было одной из причин, по которой он покинул вечеринку и остался здесь один? Он удивился, что Эш так долго продержалась среди этого хаоса. Но Драм не упустил нотку тоскливой зависти, прозвучавшую в ее словах.

— Две твои сестры старше тебя? Те, у которых есть дети.

— Силь и Сорша. Силь — самая старшая. Она и Колин — родители Стивена и Изабель. Сорша и Джон ответственны за остальных троих.

— А Мира младшая.

Он кивнул.

— На три года младше меня, на четыре старше Мэйв. Они с Соршей обе унаследовали мамин талант к врачеванию. Сорша — акушерка, а Мира проходит ординатуру в больнице в Корке.

— Твоя мама была очень рада видеть вас всех вместе в своем доме сегодня вечером.

— Обычно мы собираемся в одном месте только на Рождество. — он пожал плечами. — Полагаю, так бывает. У каждого своя жизнь.

Эш снова замолчала, а Драм обдумывал свои слова. Действительно ли последний раз его семья собиралась вместе почти год назад?

Младшему ребенку Сорши и Джона на прошлое Рождество исполнилось всего пара недель, так что семья сразу после воссоединения на крестинах погрузилась в праздничное безумие. С тех пор он время от времени видел каждого из них, но не более двух-трех в одном месте одновременно.

«Это странно», — размышлял он, когда до него дошла реальность происходящего. Когда отец был жив, семья, казалось, постоянно наступала друг другу на пятки, спотыкалась друг о друга даже… особенно… когда Драм хотел побыть наедине.

Но Стивен Драммонд умер вскоре после помолвки Сорши, более десяти лет назад, и с тех пор его дети выросли и обзавелись собственными семьями. Что бы подумал его отец, если бы увидел их сейчас?

Этот вопрос только усилил замешательство Драма. Ему казалось, что все, что раньше имело смысл, превратилось в огромную головоломку, и он даже не мог понять, какое изображение должно получиться из кусочков, когда ему удастся снова собрать их воедино.

И снова в тишине раздался тихий голос Эш.

— Я не буду заставлять тебя продолжать помогать мне, человек, — сказала она. — Я освобождаю тебя от любых обязательств передо мной. Я просто хотела сказать тебе это.

Впервые то, что его назвали человеком, не вызвало у Драма ощущения, будто его только что оскорбили. Она употребила это слово не потому, что ей было трудно запомнить его имя, а просто потому, что он был именно таким. И тем, кем она не была.

Она оттолкнулась от каменной стены и повернулась, чтобы уйти. Рефлекторно Драм протянул руку и схватил ее за плечо, останавливая.

— Что ты сказала?

Эш замерла, но не попыталась вырваться из его хватки.

— Ты слышал меня. Я больше не буду заставлять тебя помогать мне, не буду ждать, что ты пойдешь дальше в этой битве. Я понимаю, что это моя битва и только моя.

Если он ожидал почувствовать облегчение от ее слов, от того, что его освободили от сделки, которую судьба заключила, даже не посоветовавшись с ним, то его ждал неприятный сюрприз. Вместо облегчения Драм почувствовал лишь злость от мысли, что Эш уйдет от него и в одиночку будет справляться с этой угрозой.

Нет, в этом не было ни малейшего смысла, но его это не волновало. Теперь, когда этот момент настал, он не мог заставить себя ее отпустить.

— А если я хочу помочь? — потребовал он низким, жестким голосом. — Что, если я не хочу, чтобы ты делала это одна?

Мгновение она пристально смотрела на него, затем всплеснула руками и невесело рассмеялась.