Путь Владычицы: Дорога Тьмы (СИ) - Эфф Юлия

Кайа засмеялась и закрутилась, отталкивая щекочущего её раба: «Опять купаться? Не хочу!»

— И мне воды оставь. Продолжим наши уроки. Чувствую, Его высочество Ядран скоро приедет, и тогда мы распрощаемся, ящерка. Будешь купаться, грязнуля?

Кайа пообещала, и Дыв ушёл. Вернулся он, как и обещал, через час, но принцесса крепко спала. На прикосновение откликнулась Аша, вопросительно растянувшись на вытянутой вдоль тела руке. Карамалиец ополоснулся, вытерся и забрался к спящей. Счёт, возможно, шёл даже не на дни — на часы. Сегодня простодушная ящерка выдала какой-то секрет фрейев, от которого могла зависеть ответственная миссия, и времени не было ждать, когда Кайа проснётся или кто-нибудь, вроде Марны, начнёт искать Дыва. Ему и без того слишком много свобод дали — перемещаться по этому донжону с четырьмя спальнями сестёр.

— Ты уснула, грязнуля? — Дыв потребушил девушку, будя. — А как же уроки?

— Завтра, сегодня не хочу больше, и я помылась, — сонно пробормотала Кайа.

— Я проверю, и если ты мне солгала, то будешь наказана, — карамалиец потянул к себе вяло брыкающиеся смуглые ноги.

К сожалению, другого способа, как ненавязчиво вытягивать информацию из принцесс, он пока не изобрёл.

*****

Дыв пытался сбить тошноту бутылкой рафа, любезно подаренной ему в качестве награды Его величеством. С чего повысился интерес верховных ящериц к услужливому рабу, было неизвестно, пока ему, Дыву, не сделали “выгодного” предложения.

Днём, как ни странно, за ним не пришёл слуга от Марны или от Солвег, или от Улвы. С последней всё было понятно: та, наконец, получила желаемое — своего Горана. Прошлой ночью Дыв рискнул, попросил отвести его к помощнику Асвальда Второго и в чешуйчатый лоб предложил ночь на троих, выдавая всем известный, в том числе самому Горану, секрет. К некоторому удивлению Дыва, помощник согласился на условия и даже на то, что “нужно идти прямо сейчас”. Ночка вышла славной. Улва, как малерийская девственница, стеснялась до последнего, но в четыре руки её быстро успокоили и, заведя парочку, Дыв мудро удалился, оставляя их наедине. Ещё бы ушлый фрейлер не воспользовался возможнотью окучить королевскую дочурку, приобретая шанс однажды назвать Асвальда папочкой!

Итак, вчера Дыв разделался с Улвой, заглянул к Марне, чтобы изобразить послушного раба на две недели, и застал двух старших сестёр вместе. Его выпроводили быстро, и это было странно. Озабоченность неизвестной ему проблемой читалась на обеих лицах глупых похотливых ящериц, как и страх, что было вдвойне удивительнее. Солвег лежала на кровати Марны, прижав к животу подушку. Обозвала Дыва мерзким карамалийцем — он от удивления открыл рот, собираясь сладкоречиво успокоить госпожу, но Марна его выпроводила: “За тобой придут, когда понадобишься!”

Его закрыли на замок, и страж, быстро привыкший к послушанию карамалийца, удалился до утра. Тогда Дыв выждал время, открыл замок привычным способом и смылся к Кайе: происходящее его настораживало, а младшая принцесса была болтлива в нужной степени и охотно делилась новостями.

— Солвег сегодня с утра не выходит, — выдала сестру уже на первой минуте, пока Дыв залазил в чан с горячей водой. — Она себя очень плохо чувствует, и это очень странно, не находишь? Фрейи никогда не болеют, если только…

Кайа задумалась, страх исказил её личико, и она сотворила руками знак Тьмы:

— О, только бы моя сестрица не умерла!

— А может?

— Не смей даже о таком говорить! Солвег не особенно меня любит, но это не важно — она моя сестра! Я не могу ей желать смерти.

— М-м, — Дыв намыливал голову. — Потри мне спину, пожалуйста. Ну а гипотетически, что будет, если твоя сестра умрёт? Её тьма вернётся в ваш колодец?

Точного ответа Кайа не знала. Когда погиб её дед, Инг Великий, в бою с очень сильным принцем Кар-Малерии, то тьма деда усилила тьму сына, Асвальда. Именно поэтому отец стал в два раза сильнее и победил врага.

— Залазь, грязнуля, — Дыв выслушал задумчивое воспоминание и потянул к себе Кайю, — будешь здесь мне рассказывать свои истории… Что? Можно подумать, мыло убьёт твою тьму. Иди, я сказал!

Он силком затащил к себе весело упирающуюся принцессу, намочил её основательно, делясь пеной со своего тела, и вернулся к интересующей его теме беседы:

— Знаешь, что мне показалось странным? Твоя сестра тоже как будто была напугана… Значит, ты не знаешь, что случилось? Такое раньше бывало?

Кайа припомнила: случало, что сестры чувствовали недомогание, с чем это связано, она не знает; но каждый раз матушка улетала на сутки с заболевшей, якобы на Побережье. Инграм в их отсутствие тревожился за здоровье сестры и точно что-то скрывал, но отшучивался. Потом сёстры восстанавливались, пили жертвенную кровь больше обычного и почти только её, словно очищали своё тело от скверны.

После этого рассказа одна мысль пришла в голову Дыву, делиться ею с Кайей он не стал, а на следующий день разыграл “партию”. Убедил своего стража, что донна Марна грустит и нуждается в особом ухаживании, отправил его на кухню за закусками и рафом. Страж принёс, вручил разнос с каменным лицом, и Дыв скрыл улыбку: наверняка тот по дороге успел отведать по чуть-чуть приготовленные на кухне угощения.

Дыв скрылся с разносом в пустой комнате Марны, сказав, что будет дожидаться своей донны. Отсчитав пару минут, карамалиец рывком открыл дверь и навешал оплеух опешившему стражу:

— Как ты смел принести этот кислый раф и несвежее мясо?! У моей донны от прошлого несварение вышло! Или ты подменил благородный раф на низкосортный, пока нёс его сюда? Отвечай, мерзавец, если не хочешь, чтобы моя донна по возвращении откусила твою глупую башку?

Челюсть фрейлера отвисла, он и забыл о преимуществе — плётке с голодным мраком, тянущим щупальца в сторону карамалийца. Что-то забормотал, но Дыв упёрся руками в боки и метал молнии:

— Веди меня, мерзавец, на кухню! Я лично выберу для моей донны нужный сорт, достойный её тьмы!

Глупый фрейлер поддался на уловку. Вместе они понесли и мясо, и раф назад. Дыв рассудил верно: где легче всего узнать сплетни? Конечно, на кухне, где за работой прислуга болтает всякое. Старший собирал новые угощения, которые Дыв придирчиво обнюхивал и ругался, требуя убрать то одно, то добавить другое и для донны Солвег.

— То не твоя забота, раб! — ухмыльнулся повар, поверив в искренность Дыва, беспокоящегося о здравии средней доннины. — Небось, твой зачаток выворачивает ей внутренности.

— Какой ещё зачаток, что ты мелешь, остолоп?! — огрызнулся Дыв, внутренне поаплодировав удачной догадке.

— Тот, что появляется, когда натычешь своим корешком, — гоготнул повар-фрейлер и подмигнул провокационно “остолбеневшему” карамалийцу. — А ты что думал, раб? Твоё дело ублажать господ, чтобы к нашим меньше лезли, а не мечтать, что принцесса признает твоего ублюдка и сделает тебя рОвней.

Угу, значит, Дыв и ещё кое-кто оказались правы. Малерийское семя жгло изнутри носителей тьмы, пожирало, разрастаясь. Врочем, как и любое другое, очевидно — Дыв вспомнил слова Кайи. Если семя собственного братца действовало образом, аналогичным малерийскому, то… То всё обстояло совсем не плохо.

— Даже отлично! — пробубнил себе под нос довольный Дыв. Факт, намекающий на сложности в воспроизводстве проклятого потомства, безусловно, радовал. Осталось выяснить все нюансы, но именно для этого Кайа не годилась: вряд ли она знала подробности брачных связей. Хотя…

Он изобразил сначала скуку в отсутствие хозяек, подвёл Кайю к мысли прогуляться и показать ему ту часть дворца, где он ни разу не был, и ему предложили посмотреть на скромную библиотеку фрейев, — согласился.

А в библиотеке они наткнулись на короля и Горана, вычитывающего что-то вслух и делающего пометки, тогда как Асвальд Второй задумчиво слушал помощника. Кайа извинилась и потащила было раба назад, но было поздно. Король подозвал к себе карамалийца, осмотрел его с ног до головы и отправил Горана и Кайю вон, желая побеседовать с рабом наедине. Стражнику приказал ждать за дверью.