Линдси Пайпер - Заклятие короля
В этом и заключалась пытка. Она — Король Дракона и должна была сопротивляться. Должна была суметь что-то сделать. И Дар подвел ее, как всегда.
Снова наплыв темноты. Непонятного страха. Горя, которое она не могла определить. Что-то ужасное маячило на горизонте, преследовало ее, как обезумевший шершень.
Мышцы напряглись, кровь бурлила, а она смотрела на своего мучителя — на животное с промытыми мозгами, решившее ее поцеловать.
— Используй логику, Нинн. Ты знаешь, что я прав. В тебе скрыт огромный потенциал, которым ты еще не владеешь.
— Что животное вроде тебя способно узнать о логике?
Он совершенно равнодушно, словно в насмешку над ситуацией, сделал круг головой, рассматривая окружающую их сеть Клетки.
— Животное? А мне казалось, мы заперты тут оба.
— Но ты настолько покорен, что добровольно позволяешь себя запирать. — Она уже не могла остановиться. Закружилась. В голове поднялся торнадо. Она не могла остановиться. Не хотела остановиться. — Как ты можешь сидеть здесь, в темноте? Ты цирковой урод, а не мужчина. Я знала настоящего мужчину, я любила его, а теперь он мертв — убит — семейкой картеля, которой ты верно служишь. Я смотрю на тебя, и меня тошнит.
Он не среагировал. Даже не стал дразнить ее тем, что она приняла поцелуй.
— Кого ты потеряла?
— Своего мужа!
— Нет. Намного раньше. В твоей сути осталась дыра от произошедшего. На месте того, кого ты потеряла.
— Никого!
— Подумай. Я ведь не ударил тебя. Я не угрожал тебе. Я просто спросил, кого ты потеряла. А теперь посмотри на себя. И оглянись.
Перед ней, словно по собственной воле, образовался светящийся шар. Он рос и рос, пока не достиг половины ее роста в высоту и оболочкой вдвое толще ее тела. В сердцевине шара сверкали молнии. Нинн зачарованно уставилась на созданный ею шар.
Прекрасный. Завораживающий. Опасный.
— Отпусти его, — окликнул ее Лето. — Освобождай, Нинн.
Желание удержать волшебство было слишком сильным.
Нинн хотелось смотреть на него как можно дольше. Иначе она бы не заставила себя поверить. Она не могла доверять даже собственной памяти. Взрывы света и сильный жар казались разъяренными феями, затеявшими битву в бутылке. Она могла бы наблюдать за ними целую вечность. Позволить шару расти. Посмотреть, сможет ли она пробить кратер В земле одним ударом своей силы.
Краем сознания, там, где женщина, когда-то бывшая Одри МакЛарен, все еще думала и осознавала реальность, она сразу же поняла суть. Высвобождение такой силы убьет ее.
Она закрыла глаза. Выгнула спину. Раскинула руки.
Шар дрожал и отзывался в ее теле глубокой дрожью — он и был частью ее. Которую требовалось отпустить.
Он взорвался.
Волна жара и электричества концентрическими кругами разошлась по Клетке. Одри ударило по лицу ее собственной силой. Рикошет выбил воздух из ее легких, швырнул ее назад, сбил с ног. Одри сильно ударилась задницей. Затылку пришлось хуже, он встретился с одним из металлических столбов Клетки.
— Ой, черт, — пробормотала она. Кровь сочилась из раны на голове. Лето подошел к ней и опустился на колени. Она коснулась рукой кожаной полосы, вплетенной в его доспех, — кожа почернела от жара. — Как?
— Как я уменьшил урон? На этот раз я был готов. Лежал на спине, иначе меня разорвало бы на куски. — Он схватил ее за предплечья и жестко встряхнул. — Скажи мне, что ты все помнишь. Нинн, ты мелкое упрямое дерьмо. Говори!
— Я не упрямая. Я сделала, как ты просил. — Она вытерла кровь о штаны. От только что сотворенного ею нельзя было отморгаться, шар до сих пор сиял перед глазами.
Благой Дракон. У меня есть дар.
Она ожидала, что Лето останется бесстрастным, как статуя, но на его лице явно читалось изумление — и что-то похожее на одобрение.
— Сделала. Теперь мы можем двигаться дальше.
Она помотала головой, и к боли добавилось головокружение. Хотя, быть может, это последствия использования дара. Он был прав. Одри МакЛарен не была Королем Дракона. А вот Нинн была. И эта демонстрация, и то, как неестественно быстро она овладела всем, чему учил Лето, и, возможно, даже ее реакция на его физическую близость — основные тому доказательства.
Но отказаться от Одри! Для этого нужно было оставить за спиной ту жизнь, которую она разделила с Калебом. Перестать быть той мамой, которую так любил Джек. Возможно, эти перемены — к лучшему. Ради его безопасности она была вынуждена стать воином, таким же, как Лето. И только потом она сможет позволить себе тепло и любовь, которую ей так хотелось проявить. Воин и мать теперь связаны воедино.
Год в Клетках.
Она не хотела становиться такой матерью.
— Следующий этап — научиться его контролировать, — прямо сказал Лето.
— То, что я вообще смогла это сделать, это мой максимум, лучше не станет. — Она поднялась на ноги. Равновесие далось с поразительной легкостью. — Как ты собираешься драться рядом с бомбой, готовой в любой момент разнести нас обоих?
— Энергию можно контролировать. Если ты захочешь научиться.
— Ты ведешь себя так, словно я нарочно все это делаю!
— Раньше я был уверен. Теперь уже нет.
Это был не просто разговор, нечто большее. Он касался чего-то деликатного и болезненного, как старая рана, так и не затянувшаяся до конца.
— Дракон подери, — прошептала она. — Я тебя ненавижу.
Если бы он пожал плечами, она бросилась бы на него с кулаками, за что он наверняка свернул бы ей шею. Но вместо этого он поднялся и отошел к центру Клетки. Крупный мужчина. Широкие, уверенные шаги. Глаза, цвета обуглившейся Кожи его доспеха, смотрели остро, но высокомерие в них поблекло. Почему? Потому что ему больше не нужны были позы? Или он демонстрировал ей веру в себя, которая присуща всем Королям Дракона?
Возможно, это другое. Слово «ненависть» не отражало того, насколько он испугал Нинн, пробудив ее же собственные Возможности. Она была той же, но внутри, под кожей, теперь бурлили совершенно новые потребности. Ее поразило то, как энергия врожденного дара внезапно пробудила в ней сексуальную тягу. Лето казался теперь сильнее, больше, соблазнительнее, и ее тело тянулось к нему. Несмотря на то что она совершенно четко осознавала, что он предан преступной системе, которой не согласился бы служить ни один достойный человек.
Они приняли боевые стойки. Одри переполняла ярость — она злилась на него, на Астеров, на себя саму. Лето был спокоен, как никогда раньше.
— Позволь сказать три слова, — голос у него был низким. И снова гипнотизировал. — Посмотрим, не всколыхнут ли они твою память.
