Узел судьбы (ЛП) - Шторм Лирик

Рафе.

Я не знала, откуда мне известно его имя. Не могла вспомнить, чтобы нас когда-либо представляли друг другу, но знала его, как свое собственное.

— Mon ange. — шепчет он глубоким, темным тембром, от которого у меня перехватывает дыхание.

Эти слова заставляют что-то внутри меня таять и затрагивают мою память. Я слышала их раньше… сказанные точно так же, почти с оттенком благоговения.

Он протягивает руку и обхватывает мой подбородок. Все мое внимание сосредотачивается на ощущениях его кожи на моей. Он смотрит мне в глаза, и наклоняется ближе. Какая-то глубокая, первобытная часть меня затрепетала в предвкушении. В тот момент я молюсь всем своим сердцем, чтобы он продолжал двигаться вперед, сократил расстояние и прижался губами к моим.

— Ты со мной? — спрашивает он, изучая мои глаза, как будто пытается заглянуть в глубину моей души.

О, моя Богиня.

Ни один мужчина никогда так на меня не смотрел. В груди что-то сжимается, и я едва сдерживаю рвущееся изнутри мурлыканье. Беты не мурлыкают, но Богиня, как же хочу этого.

Погруженная в его присутствие, в гипнотическое сияние его шоколадных глаз, я едва слышу его слова. Но он явно ожидает ответа.

— Да, — выдохнула я, не совсем понимая, на что согласилась, но твердо решаю дать ему все, чего бы он ни пожелал.

Да. Да. Тысячу раз да!

Он продолжает пристально смотреть на меня, нежно проводя большим пальцем по подбородку. Я с трудом сглотнула. Уголки его губ приподнялись. Они были такими полными и… совсем рядом с моими.

Были ли они такими же мягкими, как выглядели?

Мой язык скользнул по внезапно пересохшим губам.

— Да? — спрашивает он тихим голосом.

Я внимательно наблюдаю за его губами, когда они произносят это слово. Затем кивнула осторожно, не желая сдвигать его руку с моего подбородка.

— Ты помнишь мое имя? — спрашивает он, слегка наклоняя голову ближе.

Каждый вздох приносит мне еще больше его запаха корицы и ванили. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю с дрожью. Он пахнет как свежеиспеченная булочка с корицей, покрытая ванильной глазурью.

— Mon ange? — я вопросительно посмотрела на него.

— Кто я, mon ange? — шепчет он, его глаза пристально смотрят в мои, как будто он пытается что-то понять.

У меня был только один верный ответ:

— Мой.

Его глаза сначала расширились от удивления, а затем сузились от удовольствия.

— И вправду.

Не в силах больше ждать, я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь губами к его губам. Мягко, но решительно. Он не дал мне и шанса на контроль. Его пальцы запутались в моих волосах, большой палец поддерживал линию челюсти, пока он наклонял мою голову для более глубокого поцелуя. Его губы не останавливались, прижимаясь и отступая снова и снова, пока я не начала тянутся за ними.

Его язык скользнул по моей нижней губе, и мое дыхание участилось. Когда мои губы приоткрылись, его язык проник в мой рот, погружаясь, чтобы ласкать изнутри… пробуя, заявляя права. Вкус корицы взорвался на моем языке, заставляя меня отвечать на его поцелуй. Я попробовала пососать, и если бы мои глаза не были закрыты, они бы закатились от восхитительного вкуса, наполняющего мой рот. Я хотела большего. Мои руки были на его шее, пытаясь притянуть его ближе, пока его собственные сжимали мой затылок. Сердце бешено билось в груди, когда он отстранился, прижимая свой лоб к моему. Я делала глубокие, прерывистые вдохи и подняла тяжелые ресницы, чтобы посмотреть на него.

Почему он остановился?

Разве он не хочет меня?

Безотчетно мои глаза наполнились слезами. Я не знала почему, но он, казалось, понимает.

— Тише, mon ange. Ты такая красивая. Ты так хорошо справилась. Я не отвергаю тебя. Я намерен полностью овладеть тобой, но может ты хочешь подождать остальных партнеров из своей стаи, не так ли? — он выглядит так искренне и уверенно, что мои слезы высохли, даже не успев покатиться по щекам.

Конечно, я хотела остальных партнеров своей стаи… но у меня не было стаи… или была?

— Прости… не знаю, почему я такая эмоциональная… — и замолчала, не понимая, что со мной происходит.

Рука, которая была в моих волосах скользнула, чтобы прикоснуться к щеке. Его большой палец провел по моей скуле.

— Гормоны, — говорит он с иронией. — Стать Омегой — значит заиметь совершенно новый набор гормонов. Они все меняются и адаптируются.

Я нахмурилась.

— Я не Омега… — но замолкаю.

Всю свою жизнь я была обычной Бетой, но вдруг что-то в этом показалось мне неправильным. Что-то внутри меня взбунтовалось и протестовало так сильно, что я больше не могла говорить об этом с уверенностью.

— Мы тоже так думали… сначала.

Его рука опустилась, когда он развернул стол в мою сторону и активировал одно из устройств. Экран плавно выдвинулся, открывая три отдельных окна.

Мое внимание сразу привлекло правое окно, ближайшее ко мне. На нем отображен какой-то деловой документ, напоминающий соглашение о слиянии компаний. Хотя я мало что понимаю в подобных вещах, сделках или, в данном случае, совместное предприятие, но я точно знаю, что все, что было в этом соглашении, было иллюзией законности. В документе заинтересовывает обилие красных пометок, как будто кто-то прошел по всему тексту маркером. Некоторые слова зачеркнуты, а над ними написаны другие.

Это сбивает с толку, потому что красные слова сдвигаются и перемещаются, и я осознала, что это часть моей предполагаемой дислексии. Но раньше она никогда не была такой активной. Раньше я с трудом различала реальность и иллюзии, создаваемые моим мозгом, но теперь все стало намного яснее.

Неужели это все связано с гормональными изменениями?

— Если ты посмотришь сюда… — он коснулся стилусом окна в дальнем левом углу, и документ увеличился, заняв половину экрана. — Это отчет нашего врача, который тебя лечил. Он изучил твою медицинскую карту и подтвердил, что всю жизнь тебя считали Бетой, и все проведенные тесты это подтверждали.

Я просматриваю документ, пока он прокручивает страницы. Слово Омега выделяется на каждой из них. Факты и доказательства выглядят убедительно. Я действительно была… фрик-фрак Омегой!

— Лучшее объяснение, которое он нашел, это то, что… ты просто поздно созрела. Так называемый поздний цветочек.

Подняв взгляд от экрана, я увидела, как он внимательно наблюдает за мной, словно ожидая какой-то реакции. Возможно, нервного срыва. Честно говоря, я действительно чувствовала что-то похожее. Узнать, что я совершенно не та, кем считала себя всю жизнь, стало настоящим шоком.

Я была одновременно взволнована тем, что стала особенной, и в ужасе от того, что стала Омегой. Я не только видела собственными глазами, как с ними обращаются, но и не знала о них почти ничего. В школе нас учили лишь поверхностным фактам: что они хрупкие, эмоциональные и нуждаются в заботе со стороны правительства.

Конечно, я чувствовала себя эмоциональной и уязвимой, но определенно не нуждалась в том, чтобы какое-то правительство, управляемое Бетами, решало за меня, как мне жить.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он, внимательно изучая эмоции на моем лице.

— О многом, — призналась я.

Его открытый и ободряющий вид, а также накопившиеся эмоции подтолкнули меня к откровенности:

— Это абсолютно безумно, что я — Омега, — выпалила я. — Это одна из последних категорий, кем я хотела бы быть. Это означает, что Беты будут иметь надо мной больше контроля и могут запереть меня. Я не хочу оказаться рабыней своих эмоций. Единственное хорошее в том, что я — Омега, это то, что у меня может быть стая. Ведь стая — это семья, а я всегда хотела настоящую семью. Но тут возникает проблема: стая должна быть одобрена Советом, а его решения вызывают сомнения. Невозможно предугадать, какую стаю они навяжут мне, и это пугает. Если бы ты был частью моей стаи, я бы определенно не возражала, потому что ты чертовски сексуальный и милый. А мое тело буквально сходит с ума и жаждет оказаться с тобой в постели. И должна предупредить тебя не связываться с этим совместным предприятием. Потому что это точно не приведет ни к чему хорошему.