Варвар-пришелец - Диксон Руби

Мое сердце замирает, когда метлак бросается на нее. С боевым кличем устремляюсь вперед, метнув копье. Оно вонзается в брюхо метлака, тянущего лапы к моей драгоценной паре. Он пошатывается и падает на землю, продолжая тянуться. Издаю яростный вопль и несусь к ней сквозь сугробы, чтобы прикрыть.

Другой метлак с воплем начинает бить себя в грудь, посылая сигнал остальным. Стая отвечает, и один из них бросается в атаку. Мне доводилось наблюдать подобную тактику. Они столкнут нас с обрыва и подберут наши бездыханные тела, когда будут уверены, что мы мертвы. Я не собираюсь отступать.

Шшшшток.

Костяная стрела Лиз пролетает мимо меня и оказывается в глазнице крупного самца метлаков. Он стонет и в судорогах падает в снег. Ее выстрел превосходен. Я отмечаю потенциал оружия.

– Будь осторожен, – предупреждающе кричит она, заряжая лук и прицеливаясь. Когда еще одно существо бросается на нас, она выпускает стрелу, попадая прямо в цель. Метлак погибает еще до того, как падает на землю.

На это так приятно смотреть, и меня накрывает волна гордости за мою пару.

Оставшиеся метлаки с воплем бросаются на нас.

Мои инстинкты, отточенные годами охоты, и потребность защитить свою пару неистовствуют, и я с ревом бросаюсь на стаю. Я слышу отчаянный крик Лиз, но это только подначивает мою свирепость. «Они не приблизятся к ней. Только через мой труп».

Яростно бросаюсь на первого, рассекая ножом его шею с такой силой, что голова практически слетает с плеч. Перехожу к следующему, но вместо того, чтобы сразиться со мной, он убегает. Третий прыгает мне на спину, дергая за волосы и одежду. Его острые клыки впиваются мне в плечо, и я слышу, как Лиз вскрикивает. Вонзаю нож в того, кто передо мной, и чувствую, как другой метлак соскальзывает с моей спины на землю. Оборачиваюсь и вижу смертоносную стрелу Лиз, торчащую из его горла.

– У меня осталась только одна, – кричит она, в то время как еще двое метлаков прыгают на меня, а третий атакует спереди. В бою один на один я бы легко их одолел. Но метлаки – дикие, хищные твари. Их когти и зубы впиваются в мою плоть, разрывая ее. Я рычу от боли, когда один из них полосует меня по лицу, и кровь застилает глаза.

– Раахош! – доносится голос Лиз издалека. – Ты слишком близко подошел к обрыву! Я… Эй! Вернись!

Ее интонация меняется с предупреждения на испуг, и я рычу, оборачиваясь. Трое существ наступают на нее, оскалив большие зубы. Тот, что сидит у меня на спине, яростно вгрызается в мою шею, и я чувствую, как меня накрывают волны нестерпимой боли, пока я вонзаю клинок в грудь другого метлака.

«Я должен спасти свою пару».

Эта мысль звучит в голове снова и снова.

«Я должен спасти Лиз».

«Она – мое все».

С диким воплем я сгребаю двух метлаков перед собой, удерживая их железной хваткой, и бросаюсь к обрыву.

– Раахош! Берегись! – кричит Лиз.

Она не догадывается о моих планах до тех пор, пока не становится уже слишком поздно. Я слышу крик Лиз, преисполненный страдания, когда лечу с обрыва, увлекая за собой пятерых существ.

Таким образом, я уравниваю шансы. Надеюсь, ей удастся убежать от оставшихся.

Образ Лиз проносится перед глазами перед тем, как я с тошнотворным хрустом падаю на землю, и все погружается во тьму.

Лиз

Я кричу от ужаса, когда могучее тело Раахоша падает с обрыва вместе с тварями, и бросаюсь к краю обрыва. Раахош упал по меньшей мере с девятиметровой высоты и теперь лежит спиной на снегу, его нога вывернута под неестественным углом. Одного метлака придавило телом Раахоша, других разбросало неподалеку. Никто не шевелится, весь снег забрызган кровью, и я не могу сказать, жив Раахош или мертв. «Я не могу оставаться здесь одна. Нет! Я не могу потерять его».

Меня охватывает паника. У меня осталась одна стрела против трех существ и их детеныша, который все еще резвится в снегу, как будто все происходящее – игра. Я не знаю, что делать. Они продолжают наступать, я вижу их смертоносные когти, и мохнатые физиономии, которые приобретают все более и более зловещее выражение по мере приближения.

Они убили Раахоша. Гребаные ублюдки!

Последняя стрела дрожит в руке… как вдруг меня осеняет идея. Я отбрасываю лук и хватаю резвящегося неподалеку детеныша. Приставляю стрелу к его горлу и крепко прижимаю к себе. Заложник – мой единственный шанс выжить, но я не знаю, достаточно ли умны эти существа, чтобы правильно оценить ситуацию. Их лица отдаленно похожи на человеческие, но я могу ошибаться. Они могут пялиться, как ни в чем не бывало, а потом напасть и перегрызть мне горло.

Однако они кричат и замирают, когда я хватаю детеныша. Он вырывается из моих рук, впиваясь в них когтями, но я прижимаю стрелу к его горлу в полной решимости. Твари наблюдают за мной дикими глазами, издавая странные щебечущие звуки, а детеныш им отвечает.

Это… может сработать.

Окидываю взглядом обрыв, отчаянно пытаясь найти безопасный путь вниз. Я должна добраться до Раахоша. Должна. Убеждаю себя, что, если смогу добраться до него, смогу его спасти. Он должен знать, что я не ненавижу его, а просто растеряна и несчастна, но его улыбка делает это мир не таким уж плохим…

Делаю несколько шагов вдоль края, ища путь вниз и не сводя глаз с метлаков. Замечаю нечто вроде тропы и направляюсь к ней. Заложник извивается и царапает мои и без того израненные руки. Метлаки корчатся на снегу, наблюдая за мной хищными взглядами.

– Раахош, – зову я, надеясь, что он ответит, не желая верить своим глазам. Но в ответ только тишина.

Я снова отчаянно выкрикиваю его имя, соскальзывая вниз по крутой тропинке.

– Раахош! Пожалуйста! Ответь мне!

«Тропинка» обрывается на небольшой высоте, и мы с пленником пролетаем последние полметра, приземляясь в густой снег. Пока я тяжело дышу, лежа на спине, детеныш поднимается и бросается прочь от скалы вместо того, чтобы вернуться к своим родителям. Он растворяется в снегах, и я уже подумываю погнаться за ним, но потом поднимаюсь и, прихватив стрелу, бросаюсь к Раахошу.

– Раахош? – я прижимаю руку к его груди. Его глаза закрыты, а изо рта струится кровь. Рядом с его головой образовалась небольшая лужица крови, и при виде нее я начинаю всхлипывать. Прижимаюсь к защитной пластине над сердцем и слышу, как оно бьется, медленно и ровно.

Ах, слава Богу! На мгновение мне хочется обнять его за большую синюю шею и разрыдаться, но я не свожу глаз со скалы и сжимаю в руке стрелу, не зная, последуют ли остальные за мной и детенышем.

Все тихо. Еще пару минут я сижу наготове возле Раахоша и жду. Ничего не происходит. Я могу и дальше так выжидать или помочь Раахошу. Перевожу взгляд на него и ощупываю дрожащими руками, пытаясь оценить повреждения. Нога явно сломана, а дыхание слабое, не могу сказать, переломаны ли у него ребра или есть травмы похуже. Стараюсь не думать об этом. Его паразит пробуждается от моего прикосновения, и я надеюсь, что это хороший знак.

– Я вытащу тебя отсюда, – шепчу я бессознательному телу. – Ты можешь на меня положиться. Все будет хорошо.

Как же я хочу, чтобы он очнулся и улыбнулся мне. Или нахмурился. Сделал что угодно. Но он лежит неподвижно.

Один из метлаков начинает дергаться, крича от боли. Я оборачиваюсь, застигнутая врасплох, и шарю руками в поисках оружия. При мне только стрела, да и та без лука. Он остался на вершине скалы.

Существо не поднимается. Оно издает жалобный крик и судорожно подергивается, его бедра расположены под неестественным углом. Я замечаю, что еще один метлак пришел в себя и зашевелился. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть, не вернутся ли остальные, но их нет и в помине.

Полагаю, они оставили раненых умирать.

Мое сердце сжимается. Я не пожелала бы такого даже врагу. Их крики разрывают мне сердце, и, оглянувшись, я замечаю клинок Раахоша в нескольких шагах от меня. Беру его и встаю над одним из раненых метлаков. Их пятеро, но шевелятся только двое. Я не знаю, погибли ли остальные и понятия не имею, что буду делать, если они очнутся и нападут.