Слеза Василиска (СИ) - Шитова Екатерина

– Как?.. Что?.. Что случилось-то? – промямлил я осипшим от холода голосом.

Жанна была мертва, теперь я это точно видел. Кожа ее стала синюшной и уже начала покрываться трупными пятнами. Глаза были открыты, но теперь взгляд был подернут безразличной, мертвой пеленой. До меня не сразу дошло, что это сделал я. Я убил ее своими собственными руками. Убил свою возлюбленную. Убил…

И вот теперь, я, много лет проработавший с мёртвыми телами, не мог приблизиться к телу Жанны, не мог дотронуться до её холодной щеки. Я не мог даже смотреть на неё. Мне было дурно, противно, стыдно. И горько. Горечь заполнила сначала рот, а потом и все внутренности. Я сплюнул, но все равно было очень горько. Почувствовав неприятную, давящую тяжесть в груди, я зажмурился и обхватил себя руками.

Дрожа всем телом, я огляделся вокруг в поисках других тел, но кругом было пусто. Я вскочил на ноги, осматривая место, где ещё несколько часов назад все было усыпано мертвыми телами и залито кровью, и ничего не понимал. Где все? Куда все делось? Вокруг была тишина, и землю покрывал толстый слой выпавшего за ночь снега. Ни Евы, ни её беспощадных мужланов нигде не было. Здесь были лишь я, Жанна и огромная вина, повисшая над моей головой тёмным облаком. Меня трясло, я упал на снег и разрыдался. Вся непомерная тяжесть от содеянного обрушилась на меня, придавила к холодной земле. Я вновь и вновь прокручивал в голове события ночи и не мог понять, как я смог сотворить такое, ведь я же любил ее! И сейчас люблю!

– Я чудовище! Чудовище! – закричал я, уткнувшись лицом в снег.

Сжав кулаки, я изо всех сил стал колотить ими сначала по снегу, а потом по своему телу. Мне хотелось провалиться, исчезнуть с лица земли, раствориться в воздухе, вырвать из головы память о случившемся. Но это было невозможно.

Успокоившись, я стал судорожно думать, как мне жить дальше, куда вообще теперь идти, что делать. Я стал настраивать себя на предстоящее долгое тюремное заключение. В полиции вряд ли поверят в историю про вампиров и драконов… Пффф, да я сам уже в нее не верил! Все бред. Вся моя жизнь стала сплошным бредом.

Наконец, я поднял голову и осмелился взглянуть на Жанну. А потом подошёл к ней и заговорил. Я говорил так, как будто она могла меня слышать. С недавних пор я понял, что в этом бренном мире полно мистических тайн и загадок. Поэтому мне хотелось верить в то, что Жанна, или какая-то её частичка, меня слышит.

– Жанна, милая моя Жанна… Детка, ты – моя единственная любовь. Такая нежданная-негаданная! Твоё появление в моей жизни наконец-то наполнило её смыслом. С тобой я познал не только любовь, но и окунулся в совсем другой мир. Так все у нас с тобой закрутилось-завертелось! Ух! А ведь ты, милая моя, гораздо сильнее меня. По сравнению с тобой, я жалкий слабак. Жаль, что ты запомнила меня таким. Теперь-то я знаю, что я могу быть сильнее. Теперь я знаю о силе гораздо больше. И о любви тоже. Жанна… Ох, Жанна… Прости меня за все , любовь моя!

Я обхватил ладонями ее бледное лицо и наклонился, чтобы поцеловать. И тут внутри опять загорелся этот, уже знакомый, противный огонь. В горле зажгло, и я с трудом отстранился от тела Жанны. Я хотел перетерпеть жажду крови, подавить её, но с каждой минутой она все больше овладевала моим разумом.

На меня накатила волна паники. Страшно захотелось вернуться в свою привычную, скучную жизнь, пойти на работу, а вечером дома допоздна сидеть с какой-нибудь книгой. Но, увы, я оказался в тупике, из него не было выхода. Я посмотрел в небо, и в голове вдруг что-то щелкнуло. Я достал из кармана зажигалку.

– Скоро встретимся, любовь моя! – прошептал я, глядя на маленький, дрожащий в руке, огонек.

Я поднес зажигалку к своей одежде и поджег ее в нескольких местах. Уже через несколько секунд моя куртка полыхала, я весь горел. Когда пламя стало плавить мою кожу, я сжал зубы изо всех сил, стараясь подавить крик. Я заслужил эту муку и не имел права кричать от боли. Огонь пожирал мое тело, и это было суровое, но достойное наказание. Я умирал вместе с моей возлюбленной и радовался этому.

Когда огонь охватил меня целиком, тогда я больше не мог сдерживать крика. Я открыл рот и закричал изо всех сил. И вместе со звуком из меня стал вырываться черный дым, а следом за ним хлынуло пламя. Извергая из себя огонь, я уже не чувствовал боли. Мое тело налилось силой, я поднялся с земли, расправил плечи. На руках моих выступили алые прожилки, сквозь которые было видно пламя, горящее внутри меня. Это был огонь Василиска. Тогда слезы покатились из моих глаз, скатываясь по щекам крупными горячими каплями. Никогда в жизни я не испытывал таких всепоглощающих чувств. Это было раскаяние, которое выворачивало меня наизнанку, отчаяние, заставляющее меня изводить страшными пытками самого себя. И тут я увидел, что слезы, капающие на землю, превращаются в светящиеся камушки.

– Слеза Василиска… – прошептал я.

Быстрыми движениями я сорвал с бездыханного тела Жанны одежду и замер над ней с камнем в руках. Мои раскаленные руки, покрытые алыми прожилками, коснулись ледяной кожи и там, где я касался ее, кожа розовела и становилась теплой. Сантиметр за сантиметром я прогревал тело возлюбленной своим огнем. А когда пальцы наткнулись на рану, которую я сам сделал накануне кинжалом, я задрожал всем телом, открыл глаза и приложил камень к разрезанной коже. На моих глазах слеза Василиска ушла под кожу, а сама рана в несколько мгновений затянулась и покрылась рубцом. Я ощутил, как вместе с буйным восторгом, из меня наружу рвется огонь. Я задрал голову вверх и закричал, извергая мощные потоки пламени. А когда я снова посмотрел на Жанну, то увидел, что и лицо ее порозовело. Вскоре ее ресницы затрепетали, а губы приоткрылись и из них послышался шелестящий вздох.

– Жанна, любимая!

Я подхватил ее на руки и быстро отнес в сторожку. Мое пламя утихло. Положив Жанну на кровать, я укрыл ее одеялом и растопил печь. Тепло очень скоро распространилось по маленькой комнатушке. Пока я хлопотал у печки, Жанна открыла глаза и наблюдала за мной с недоумением. Я взглянул на нее и вздрогнул от неожиданности.

– Думал, ты ещё спишь! Сейчас согреемся.

Я сел на край кровати и взял ее за руку.

– Живая… Ты живая… Поверить не могу!

Я поднёс холодную руку к губам и поцеловал ее.

Жанна долго смотрела на меня молча, как будто вспоминала все случившееся, а потом, наконец, она приподняла голову и удивленно спросила:

– Антоша, как ты стал Василиском?

Я смущенно спрятал руки, покрытые уже остывшими черными линиями, напоминающими чешую. Но она взяла мою руку и прижала к своим губам.

– Я знала, что ты сильный. Я верила, что ты справишься с жаждой, Антоша… Я так люблю тебя!

Я крепко обнял Жанну и поцеловал в нежные, теплые губы. Оказывается, если верить в самого слабого или в самого плохого, это может кардинально поменять и того, и другого. Вера дает толчок к переменам. Героями чаще всего становятся не самые сильные, а те, в кого верят.

– Прости меня… – прошептал я, вдыхая родной аромат ее кожи.

Жанна погладила меня по растрепанным волосам.

– Мне не за что тебя прощать. Это ведь я тебя втянула во все это.

Дрова в печи громко потрескивали, от этого, такого простого и обыденного, звука, нам обоим было уютно. В сторожке царил полумрак, а на стене висела старая, заношенная рубаха Василиска, но заговорить о его смерти никто из нас не решался. Какое-то время мы с Жанной молча смотрели друг на друга. Между нами были чувства, а все слова были лишними.

А потом Жанна встрепенулась, поднялась с кровати. И я тоже встал.

– Вчера тут погибли люди, но их тел нет. Я не знаю, куда они делись, – напряженно сдвинув брови, сказал я.

– Вампиры всегда заметают следы своих преступлений, – мрачно проговорила Жанна.

– И что нам теперь делать?

– Уходить отсюда как можно скорее! Бежать, чтобы нас не нашли.

Жанна тревожно посмотрела в окно. А я задумчиво нахмурил брови.

– Ты хочешь сказать, что…