Amore mio Юля Котова (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe"
— Это деревья. Их просто подстригли. Не бойся, — успокаивал меня парень после того, как сам же нагнал жути. — Это очень старое кладбище. И туристов здесь днем встретить гораздо проще, чем похоронную процессию, — авторитетно добавил он.
— Так… это днем, а ночью? — Ну вот, теперь я нагнала жути сама на себя. Дурной пример заразителен. — Откуда ты все это знаешь?
— Это я еще дома читал, когда составлял план культурной программы, — пояснил он.
— Неужели и ты хотел взглянуть на колумбарий? — предположила я.
— Нет конечно! — усмехнулся он, — но судьба решила иначе.
— Почему ты согласился ей помочь? Ты же этих японцев даже не видел толком? — я смотрела на силуэт идущей впереди девушки.
— Разве это имеет значение? Вот ты почему здесь?
— Не знаю, — ответила я. — Ты пошел, и… я.
— Совсем, как в детстве. Помнишь? — его голос звучал доверительно.
— Ту… псину? — неуверенно спросила.
— Да. Мне тогда так влетело от матери. Я весь перемазался, и она ужасно разозлилась!
— А дед меня похвалил, — я улыбнулась, вспоминая тот день. — И тебя, кстати, тоже, — и толкнула парня плечом.
— Да?! Ты говорила обо мне? — неожиданно громко спросил Бредин. — Что ты ему сказала?
— Правду. Тот пёс бы умер, если бы не ты.
— Мы вместе его спасли.
— Думаешь, он ещё жив?
— Кто знает? Уличные животные — выносливые.
Проходя под аркой мимо очередной мемориальной стены с десятками имен и дат, что являлась частью колумбария, мысленно я возвращалась в то самое лето…
Это были каникулы в начальной школе. Дед отправил меня с ответственным поручением к мусорным бакам. Там я и встретила Бредина. Он сидел на корточках перед дворнягой. Пёс тяжело дышал и истекал кровью. Должно быть, какой-то урод сбил его и так и оставил умирать мучительной смертью.
Нас тогда не пустили в автобус с грязным раненым животным, и мы несли того пса по очереди несколько остановок. А потом… Бредин достал все свои деньги. Тридцать два рубля. Администратор той ветеринарной клиники куда-то ушла, затем вернулась и сказала, что собаку будут лечить бесплатно. В тот день я поняла, что на каждого плохого человека найдется несколько хороших. Такая простая истина, которая в глазах ребенка стала настоящим откровением.
Сегодня же настала пора повторить старую аксиому: Бредин был самым настоящим рыцарем без страха и упрека, когда речь действительно шла о чем-то важном.
Наконец, мы достигли пантеона, куда так стремилась попасть японка. Это был вытянутый по форме зал. Высокие колонны упирались в полукруглые своды потолка с прямоугольными отверстиями, сквозь которые днем сюда попадал свет. А сейчас мы могли различить лишь то, что позволял нам видеть свет наших фонарей: витиеватые эпитафии на стенах, вазы с цветами и керамические урны. Уверена, они не были пустыми.
К этому времени я уже устала бояться и вздрагивать от каждого шороха, и думала лишь о том, чтобы поскорее найти этого парня и покончить с экскурсией, на которую никогда бы не подписалась при иных обстоятельствах.
— Там кто-то лежит! — эхом прозвучали слова Бредина. Он отпустил мою руку и направился к проему между колоннами у самой стены.
Японец лежал прямо на плите с эпитафией для некого Лоретти. Часть надписи, сделанную на сером камне выхватил свет моего фонаря. Сам парень лежал на боку, и, когда мы его перевернули, то увидели кровь на его виске и выступе мемориальной плиты, что служила ему постелью последние несколько часов.
— Он дышит. — Бредин низко склонился к японцу, и тот тихо застонал.
— Higashi-kun, kikoemasu ka?! Sore wa watashidesu! (Хигаши-кун, ты меня слышишь?! Это я!) — взволнованно воскликнула Рина. Она в считанные секунды оказалась рядом с нами. Парень открыл глаза и зажмурился, ослеплённый светом. — Taishita koto wa arimasen. Anata wa… tada nemurimashita. Okinai de (Ничего страшного. Ты… просто спал. Не вставай), — девушка положила руку ему под голову, а другой гладила щеку парня.
Где-то позади нас, за стенами кладбища, послышался звук сирены. Охранник сообщил по рации о том, куда следовало проводить врачей, и я ощутила настоящее облегчение.
Рина поехала со своим парнем в машине скорой помощи, а мы с Брединым ждали свое такси у центрального входа.
— Это был безумный понедельник, — пробормотала я, борясь с зевотой.
— Я бы не возражал против того, чтобы пережить его снова. Главное, чтоб с тем парнем, все было в порядке. — Бредин протиснул руки между моими, которые я держала в карманах чёрной куртки, и притянул к себе. — А ты смелая, Котова. Не каждая девчонка пошла бы на кладбище ночью.
— Это вообще-то не очень смешно. Я начинаю думать, что схожу с ума, — пробубнила ему в плечо.
— Когда ты рядом, со мной происходит то же самое, — он тихо засмеялся. — Но этот день я тоже не забуду… И я готов ждать столько, сколько потребуется. Только дай знать, когда вытравишь всех своих тараканов.
— Ага. Надейся и жди. Это очень живучий вид, поэтому у тебя нет шансов, Бредин.
— Ты так не думаешь, — уверенно произнес он.
Можно было возмутиться и наехать на него за то, что тот много себе позволяет, но в этом уже совершенно не было логики.
Поэтому, стуча зубами после визита в ледяную ванную комнату, где какой-то эскимос несколько часов подряд делал сквозное проветривание, я даже не сильно удивилась, когда в кровати ко мне присоединился Бредин.
— Слушай, я… — устало промямлила и, глубоко вздохнув, закрыла глаза.
У меня не было сил даже сформулировать свою противоречивую мысль. Я вновь желала, чтобы он убирался прочь и никуда не уходил.
Парень положил ладонь на бедро, провел ею вдоль бока и, прижавшись ко мне всем телом, с тяжёлым вздохом целомудренно коснулся губами моей щеки. В его действиях тоже хватало противоречий.
— Давай спать. Завтра тебя ждёт очередное сражение.
— С кем? — сонно пробормотала, чувствуя, как проваливаюсь в сон.
— С самой собой конечно, — прошептал Бредин, поглаживая мой затылок.
Глава 13. Японское карри и анатомия чувств
Мой первый итальянский понедельник задал характер всей последующей неделе. Я окончательно слетела с катушек… Впрочем, обо всем по порядку.
Наша с Брединым пьянка и ночная вылазка на кладбище привела к тому, что во вторник я мечтала лишь об одном — выспаться. Но судьба в лице моего куратора Жанны Бернардовны уготовила мне очередной насыщенный день. После лекций она позвонила и пригласила на новую экскурсию. Ну… как пригласила. Сказала, что через час ждёт меня на пьяццо Гальвани в старом здании Университета, и велела прихватить с собой Бредина. Мозги работали вполсилы, и на свою беду я не смогла вовремя придумать убедительной отмазки, чтобы никуда не идти. Поэтому пришлось звонить парню. Тот, как назло, был бодр и весел, и с большим энтузиазмом воспринял мои слова. Ещё бы…
Возле здания Архигимназии меня поджидали четверо: Жанна, Дарья, Бредин и незнакомец. Это был мужчина лет сорока, возможно меньше, высокий курчавый брюнет с зелёными глазами и аккуратной растительностью на лице. Нового знакомого Жанны Бернардовны и доктора исторических наук старейшего вуза Европы представили мне, как профессора Марчелло Лоретти.
Дарья держалась с привычным отчуждением. Несколько раз я ощутила на себе ее цепкий холодный взгляд. Временами она пялилась на Бредина, а тот — на меня. Так мы оказались в огромном помещении Анатомического театра.
Здание, построенное в 1637 году, служило местом для демонстрации студентам-медикам процесса препарирования трупов. Помещение представляло собой своеобразный амфитеатр из дерева, в центре которого находился мраморный стол. Таким образом, в прежние времена все имели возможность наблюдать за тем, что происходило на этом столе, а именно — за вскрытием тел. Здесь же находилась и кафедра. По обеим ее сторонам стояли две статуи, изображающие людей, лишенных кожи, что давало представление об анатомии мышц. В любой другой день я несомненно бы удивилась, оказавшись в столь уникальном месте. Но только не после ночной экскурсии на старинное кладбище. Это впечатление было трудно затмить.
