Татия Суботина - Жажда
Данил усмехнулся, но с перекошенным лицом улыбка вышла оскалом.
— Хорошо, что ты остра на язык, мне этого не хватало в тебе раньше. Или же я просто не замечал этой дерзости?
— У меня такая защитная реакция. Когда нервничаю, — буркнула я, краснея. Но увидев, как самодовольно Данил стал поглаживать мое колено, вскипела с новой силой. — В любом случае я не собираюсь верить твоим глупым сказкам!
— Это правда, — шумно вытолкнул воздух сквозь зубы он. — Потрошители давно топчут землю. Ты даже не представляешь насколько давно. Этот остров перешел ко мне по наследству от дедушки. На нескольких следующих, с которыми соединен этот, через подземные лабиринты, живет мой отец с кланом и дальние родственники. Мы зависимы от своей природы, но все не настолько плачевно, как ты можешь подумать.
Данил говорил быстро и сбивчиво. Словно пытался успеть вытолкнуть из себя слова, пока не передумал. Все сказанное им, приводило меня в глубочайшее смятение.
— Бред какой-то… Ты меня разыгрываешь? Ужасная шутка, Данил. И ужасно неправдивая сказка про Потрошителей.
— Если ты что-то не видишь, это еще не значит, что его не существует.
От его слов липкий холод мазнул меня между лопатками. Возникло смутное чувство, будто это я уже раньше слышала… И от такого предчувствия внутри поднималась волна радости и растерянности.
— Ну, допустим, что это правда. Ты Потрошитель с собственным островом в придачу. Почему тогда ты не организовал нам здесь нормальный уикенд, как и планировалось, а позволил голодать и сам участвовал в этой адской мясорубке, когда мы убивали друг друга? Что, на твоем острове скудно с провиантом?
— Совсем нет. Просто провиантом, как ты выразилась, выступила человечинка.
Я похолодела от возникшей догадки.
— То есть ты хочешь сказать, что все это… все то, что нам пришлось, нет, что мне пришлось пережить…
— Да, Марта, — кивнул он. — Было спланировано.
Глава 7
— Ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу!
Никогда в жизни я еще не испытывала столь жгучую смесь ярости, разочарования и отчаянья, как сейчас. Последние минут десять жизни слились в бесформенное пятно непонятных разговоров, объяснений и обвинений. Я даже жалела, что не могу вернуться в момент своего пробуждения, когда сладкое неведенье оставалось еще со мной. Потеря памяти казалась наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Потому как то, что Данил упорно пытался мне рассказать, при этом мотивируя свои поступки, просто не укладывалось в голове.
Мало того, что он настойчиво доказывал существование каких-то мистических Потрошителей, так еще и утверждал, что я теперь стала такой же.
Бред!
— Какой-то глупой сказочкой ты не сможешь оправдать то, что жрешь людей вместо сосисок!
Данил зарычал:
— Да, как ты не понимаешь! Я просто не могу по-другому! Если Потрошители не будут питаться так, как устроила это природа, мы сдохнем! А я хочу жить! Ты разве нет?
«Да», — это почти сорвалось ответом на его вопрос, но я вовремя успела крепко сжать челюсти.
Жить мне хотелось до безумия. Даже сейчас. Хотелось еще многое успеть, многое почувствовать и испытать. Только вот я никогда не считала, что цель оправдывает средства. А рядом с Данилом, поддавшись безумию, поступила именно так. Убивала ради спасения собственной жизни. Тем самым пробудила монстра, убийцу, тварь внутри себя.
Сама. Это я во всем виновата! Я!
— Тем более что человеческое мясо нам необходимо только в период жажды, а это, примерно раз в полгода.
— Человеческое мясо, — с жестким смешком, повторила я. — Ты так говоришь, словно наши одногруппники были сродни филейному куску говядины.
— Они просто пища, Марта, — сказал он, даже не поморщившись от жестокости собственных слов. — И ты должна привыкать к этому. Умереть я тебе не дам, а чтобы не испытывать лишних угрызений совести тебе придется привыкнуть называть вещи своими именами. Пища, есть пища. И ничего более.
— Господи… Как же ты можешь так говорить?
Данил нахмурился, потирая переносицу:
— Просто для меня в этом нет ничего необычного, вот и все. Я таким родился, Марта, и привык, что с четырнадцати лет должен принимать жажду, добывая себе пищу так, как гласят наши законы. Иначе жажда убьет меня.
— А как же ребята? Ты не подумал, что это гадко и жестоко отбирать у человека жизнь? Разве они достойны были такой страшной смерти?
— А разве нет? — ответил он вопросом на вопрос, изогнув рот в насмешливой улыбке.
Его реакция ошарашила.
Неужели он действительно безжалостное чудовище? Ведь раньше таким совершенно не казался. Да и знала ли я его раньше?
— Не стоит строить такое лицо, Марта, — грубо сказал он и, когда я вернула взгляд к нему, то поняла, что Данил опять злится. — Все, что ты думаешь обо мне написано у тебя в глазах. Я, конечно, не ожидал безоговорочного доверия, но и не рассчитывал на такое открытое отвращение.
Я открыла рот, пытаясь подобрать необходимые слова, чтобы выразить все то, что чувствовала в этот момент, но было сложно собраться с мыслями, да и Данил прервал мои попытки резким взмахом руки.
— Ты так хорошо знаешь своих одногруппников, чтобы решительно заявлять, чего они заслуживают, а чего нет?
Я нахмурилась, задумываясь. Никогда не была особо близка с одногруппниками, но убеждение, что они не совершали ничего такого, чтобы заслужено стать чьей-то пищей было твердым.
— Я так и думал. Тогда тебе придется поверить мне на слово, я всегда тщательно выбираю себе еду.
— Что это значит?
— Всего лишь то, что каждый получил по заслугам.
— И даже я? Почему я, Данил? Чем же я это все заслужила? — как только мысли сформировались в слова и прозвучали вслух, тут же усомнилась в правильности высказывания.
Я убила собственного ребенка, сдала, как лишнее зерно в урожайный год. Разве не заслужила наказания?
— Я не планировал, чтобы ты ехала с нами, — как-то скомкано проговорил Данил и нервным жестом пригладил волосы. — Сопротивлялся этой тяге к тебе до последнего. Думал, что после периода жажды, выиграю еще полгода, чтобы решить, верю ли я в эти сказки про истинную связь и нужно ли оно мне вообще. Но ты разрушила все мои благие намерения держаться подальше, придя в тот вечер к метро. Так, что можно сказать ты сама решила свою судьбу, сама решила с кем тебе быть и какой быть. Я лишь помог тебе пройти все испытания так, чтобы ты смирилась с мыслью, кем являешься.
— И кто же я, по-твоему, Данил?
— Ты такая же, как и я! Ты — Потрошитель.
— Я тебе не верю.
Это спокойствие и металл, что прозвучали в голосе, удивили саму меня не меньше, чем Данила. Наверное, он ожидал, что я начну истерить или вновь попытаюсь сбежать. Да, это было бы более логично и предсказуемо, чем сидеть, подтянув колени к груди, на диване. Если бы не странное оцепенение, что сковало мышцы, я непременно что-то такое и вытворила бы.
