Люси Монро - Лунное притяжение
— Мне кажется, что следующее, что я должен сделать, это взбить пену, правда?
Слишком взбудораженная, чтобы говорить, Абигейл только слегка кивнула.
Используя свою свободную руку, Талорк этим и занялся, будучи более нежным, чем прачка и её помощник в замке отца Абигейл. Несомненно, каждое движение его руки по материи было больше лаской, нежели стиркой. И каждое такое движение заставляло ее затаивать дыхание.
— У Горцев какой-то странный способ стирки белья.
— Ты так думаешь?
Сдавленный смех вырвался с ее напряженного горла, и она кивнула.
— Тогда тебе будет приятно узнать, что я никогда подобного не наблюдал.
— Получается, что только лэрды стирают одежду своих жен таким образом?
— Только этот лэрд.
— Ох, — она затаила дыхание, поскольку все отговорки по поводу стирки ее одежды испарились.
Знающие и ловкие пальцы ласкали ее сквозь влажную ткань, чувственно поглаживая ее кожу. Абигейл никогда не испытывала таких ощущений, даже когда он прикасался к ней в шатре. Это был чистый грех, что заставляло ее чувствовать себя в сорочке намного обнаженней, чем под шкурами за прошедшие две ночи.
Она не знала, когда Талорк отпустил ее, что бы касаться её двумя руками. Его руки подхватили и сжали ее попку через ткань. Она чувствовала себя отмеченной и одержимой таким простым прикосновением. Потом одна рука скользнула на живот, чтобы выводить там неизвестный рисунок. Медленно, движение за движением, его рука достигла груди Абигейл.
Длинные, сильные пальцы обвились вокруг в интимном захвате, который обжигал душу. Используя влажную ткань, он потирал ее соски, пока ее бедра не начали напряженно дрожать в ожидании большего. И хотя она знала, какое наслаждение может получить в его руках, Абигейл все же не могла заставить себя попросить его об этом.
Он продолжал ласкать ее попку через рубашку и ее ноги по собственной воле раздвинулись, желая увеличить контакт и возвратить прикосновения. Больше из страха сделать что-то неправильно, чем перед тем, к чему это могло бы привести.
— Я думаю, что моя рубашка уже чистая, — сказала она между прерывистыми вздохами.
— Тогда, я полагаю, пришло время помыть тебя, — ответил Талорк и без единого предупреждения снял с нее остатки белья.
Раньше Абигейл казалось, что она чувствовала себя голой и уязвимой, но теперь она знала, что это было ничто по сравнению с тем, как она чувствовала себя полностью обнаженной в воде.
Она посмотрела на Талорка:
— Нужно ли мне помыть вас?
Его глаза расширились, говоря, что ей удалось высказать это словами, а не просто беззвучно двигать губами. Когда молчание затянулось, Абигейл захотелось нырнуть и скрыться от пристального взгляда Талорка. Однако она не могла позволить себе пропустить что-нибудь, что он мог бы сказать, и поэтому она вынуждена была трепетать в ожидании, что он ответит на ее смелое высказывание.
— Ты помнишь, что я сказал в доме Макдональдса?
Она кивнула. Каждое слово было выжжено в ее памяти.
— Ты будешь прикасаться ко мне так, как я прикасаюсь к тебе.
— Но я не знаю, как, — Абигейл ответила. Не имело значения, как сильно ей хотелось знать как.
Она хотела доставить ему такое же удовольствие, как он доставил ей.
— Ты полагаешь, что у меня есть достаточно опыта в обращении с женщиной?
Собственническая ярость нахлынула на нее, в миг, лишив ее способности нормально дышать:
— А разве это не так? — Тем не менее, спросила Абигейл.
— Не так.
Ее удивление, должно быть, отразилось на лице, потому что Талорк улыбнулся:
— В моем клане полагают, что проникновение столь же сильное и значимое, как и клятвы между двумя людьми.
— Между прикосновениями и лишением девственности большое расстояние, — так, по крайней мере, утверждала ее сестра.
Талорк пожал плечами.
Абигейл нахмурилась:
— Что это значит?
— Возможно, я раз или два дотрагивался до женщины, но с такой интимностью никогда.
— Вам лучше и не делать этого, — Абигейл не знала, откуда взялась такая свирепость, но брать свои слова обратно она не собиралась.
Талорк, казалось, не был особо обеспокоенным. На самом деле, он снова улыбнулся.
Ей хотелось сказать ему, чтобы он убрал это самодовольное выражение с лица, но Талорк притянул ее к своему большому телу так, что Абигейл задохнулась от неожиданности.
— Если ты собираешься меня мыть, тебе следует заняться этим прямо сейчас.
Она не знала, каких действий он ожидает от нее — о чем и сказала ему.
Он потерся об нее своим сильным телом и переместился с ней к другому берегу водоема, где она смогла уверенно стать на ноги.
— Здесь.
Абигейл оглянулась в поисках мыла, но Талорк взял ее за подбородок и повернул к себе:
— Только руками.
Абигейл кивнула — ужас и желание боролись в ней. Она подняла руку и провела ею вниз по его плечу. Она видела, как ее мать так делала для отчима, когда он был уставшим или расстроенным. Это казалось таким интимным действием.
Тем, что жена обычно делала для своего мужа.
Но, судя по выражению лица Талорка, он ожидал большего. Она жаждала большего. Абигейл глубоко вздохнула и положила обе руки ему на грудь. Кожа, более горячая, чем вода, покрывала твердые мускулы, которые под ее пальцами были подобно покрытому шелком граниту.
Абигейл использовала моющееся движение, но она не могла притвориться, что делала рутинную работу. Она дрожала от новизны касания к кому-то другому.
Талорк не сделал ни единой попытки помочь ей или направить — он просто разрешал ей исследовать его тело под предлогом мытья. Он молчал, поскольку она знакомилась с его телом обводя его дрожащими руками.
Абигейл задержала свои руки у него на животе и проговорила:
— Я хочу прикоснуться к вам там.
Талорк не спрашивал, где это там. Он просто кивнул.
Абигейл не двигалась:
— Я боюсь.
— Чего?
Теперь пришла ее очередь ответить молчанием и пожатием плеч. Отступив от него, она тем самым высказала свой страх.
— За эти две прошедшие ночи ты доставила мне огромное удовольствие.
— Вы положили свою руку поверх моей, — напомнила она ему. Как будто он мог забыть эту маленькую деталь.
Без единого слова его руки легли на ее руки и потянули их вниз. Абигейл позволила ему положить свои руки на его твердую плоть, скрытую под водой. Как только кончик ее пальца прошелся по всей его длине, она тут же начала увеличиваться. Он обвил ее пальцами свой член, а затем положил свои руки на ее бедра, удерживая Абигейл на месте.
Плоть в ее руках была горячая, твердая и живая. Очень живая.
