Пять невест и одна демоница. Трилогия (СИ) - Демина Карина

Где она?

Опять непонятно. И эта непонятность, признаться, утомляет.

Мрамор слева. Мрамор справа. Картины какие‑то, заросшие пылью так плотно, что не разглядеть, чего ж на них‑то намалевано.

Ковер… остатки ковра.

Позолота, но тоже пропыленная.

– Эй, – Ариция вытерла рот рукой. – Есть тут кто…

– Кто, кто, кто… – печально отозвалось эхо.

Понятно.

Вот ведь… туман… и где она теперь? Ариция добралась до окна, благо, окна были роскошные, в пол и еще с витражами. Витражи, правда, немного грязью заросли и вообще местами треснули, но увидеть далекую площадь и дорогу к ней получилось.

Стало быть, она во дворце.

Это хорошо?

С учетом того, что сюда и направлялись, наверное, хорошо. А остальные где? Или… ну да, опять раскидало? Дворец‑то издали гляделся огромным, а вживую и того больше будет. И бродить в нем можно долго.

– Эй, – крикнула Ариция. И прислушалась. Ничего. Только эхо покатилось по коридору. Хотя… раздался тихий шелест.

Скрип.

И Ариция уже прокляла себя за дурость, когда куча тряпья, некогда, надо полагать, бывшая шторами, шевельнулась.

Так… ей надо оружие!

Ей…

Из кучи выглянула узкая морда, покрытая мелкой чешуей.

– Тьфу ты, – Ариция снова сплюнула, на сей раз с облегчение. Вот котика жалко. То ли сгинул, то ли где‑то там, средь городских закоулков остался. – Иди сюда…

Виверн выбрался и отряхнулся. Стал он будто бы меньше… определенно меньше. А вот чешуя позеленела. И блеск обрела. И крылья… крылья целыми стали!

Ничего себе.

Зверюга добралась до Ариции, ткнулась в нее носом и чихнула. Она же теплая! Не горячая, нет, но теплая. Живая! По‑настоящему.

Как такое возможно? Нет, дар даром, но… но одно дело на словах, и совсем другое – увидеть. И… и наверное, это хорошо? Или не очень? Ариция поглядела на виверна, который сел и поглядел на Арицию.

– Делать‑то нам что? – спросила она и, закономерно не дождавшись ответа, сказала. – Идти. Искать демона. И надеяться, что остальные тоже додумаются.

Надеяться выходило так себе.

Но виверн поднялся и бодро потрусил. Понимает? Или, может, чует? Демоны должны как‑то пахнуть…

В коридоре было пустовато, если не считать костей. Кости лежали кучками, но вполне смирно, что успокаивало. Иногда какой‑то череп оказывался где‑то в стороне, и тогда Ариция обходила его.

На всякий случай.

Виверн шел.

И она за ним.

Сквозь одни ворота. Другие. Третьи… и ощущение такой полнейшей бесконечности коридора. Пару раз она открыла двери, заглянув в комнаты, оценив и роскошь, и величину их, и пустоту. Но поскольку ничего интересного там не было, двери Ариция закрывала и шла себе дальше.

За последней дверью обнаружилась полукруглая зала со стеклянным потолком. В центре её возвышался фонтан, над которым поднималась четверка мраморных дев. Девы были обнаженными, и в переплетении их рук мерещилось нечто в высшей степени неприличное.

Рядом с чашей фонтана стояла пару чаш поменьше, и когда‑то вода стекала с них в узорчатые желоба, а те пробирались меж горшков.

Интересное место. На матушкин зимний сад похоже. Или оранжерею. Но только растения не пережили катастрофы, а может, позже умерли, когда вода перестала течь.

Ариция не знала.

Она огляделась. А виверн, сев на зад, снова чихнул.

– И дальше‑то куда? – Ариция сунула голову меж двух узорчатых кадок, из которых сиротливо торчали рогульки. Земля давно превратилась в прах. Да и рогульки были сухими.

Виверн снова чихнул.

Ариция же ступила на дорожку, вымощенную желтым кирпичом. Раз шаг. И два… и три… и вот лавочка по ту сторону фонтана. Белоснежная, несмотря на прошедшие годы. Изящная. Так и манит присесть.

На нее и присели.

Откуда он здесь взялся?!

Ксандр сидел, уткнувшись в сцепленные руки. Локти его упирались в ноги. Спина сгорбилась. И вид был жалким. Неподобающим древней бессмертной твари.

– Доброго дня, – вежливо поздоровалась Ариция.

– Голова болит, – отозвались ей. – Голова… просто невыносимо.

– Сочувствую.

– Она не может болеть!

– Почему?

Нет бы обрадовался, что Ариция нашлась. Если он здесь, то явно потому что там, в Замке, решили‑таки спасать потерявшихся невест.

– Потому что я мертв! Мертвые не ощущают боли.

– Извините, – стало немного неудобно, потому что в глубине души появилось подозрение, что вот та вспышка на площади, окончательно оживший виверн и головная боль лича немного связаны.

Ксандр поднял голову.

– Свет… яркий. А запахи наоборот. Почему?

– Ну… – Ариция прикусила губу. Говорить или нет? Матушка, когда они с Лети что‑то такое утворяли, всегда просила говорить. Правду. И обещала, что тогда не станет ругать. Но все равно потом ругала… а с другой стороны, он ведь поймет. Рано или поздно

Это он просто пока не сообразил.

Голова ведь болит. И думать тяжело. А поймет и тогда…

– Может… потому что… вы немножечко живой? – робко спросила она.

– Я мертвый.

– Были.

– Мертвые не оживают.

– Как правило. Иначе это было бы до крайности неудобно.

А глаза у него красные и слезятся. И бледность эта… то есть он все еще бледный, но теперь с характерным сероватым оттенком, который бывает у живых людей после долгой болезни.

– Но вот… понимаете… у меня дар.

– Дар, – послушно повторил Ксандр.

– Так мне сказали… я Дарительница Жизни.

– Это сказка.

– Ну… тогда будем считать, что с вами приключилась сказка! – Ариция радостно уцепилась за возможность. – Или чудо! Скажем… вот святая Ульрика как‑то помолилась Пресветлым Девам во здравие почившего её брата, и он исцелился, а потом открыл глаза. Или наоборот. Честно, толком уже не помню. Главное, ожил! А стало быть, возможно! Если вы чисты душой и крепки верой.

Подумалось, что вот последнее это она зря. Что… какая у лича вера? Или чистота души? Он же ж тварь кровожадная… ну или просто проклятая, поскольку кровожадности прежде за Ксандром не наблюдалось.

В общем, случай был явно не тот.

Ксандр повернулся и поглядел этак, задумчиво.

– И глаза у вас не черные! – встрепенулась Ариция. – А… серые.

– И голова болит.

– Точно. Голова – это ведь аргумент!

– Смотря для кого, – он опять поморщился. И потрогал голову. Потом зажал одной рукой другую. – Сердце… бьется.

Ариция сделала шаг. И еще один.

– Вы… позволите?

– Если вскрывать не станете, – он протянул руку. На белом запястье вспухли синеватые сосуды. Но пульс был. И сердце билось. И еще он определенно дышал.

– Пока воздержусь.

– Очень обнадеживает.

– Мне кажется, вы надо мной издеваетесь.

– Вам кажется.

Ариция руку выпустила. А потом поинтересовалась.

– А вообще… что вы тут делаете?

– Сам бы знать хотел, – он поднялся и застонал. – Мать вашу, как же… больно быть живым!

– Что такое?

– Руки… ноги… все, чтоб вас…

– Меня не надо, – Ариция потрогала упомянутую руку. – У вас просто мышцы задеревенели. Еще, возможно, не привыкли… если свои. Ему я из земли делала. И из того, что придется.

Виверн растянулся на брюхе, и лапы раскинул. И глаза прикрыл.

– Но от него остались одни кости. А вы вон, хорошо сохранились, в первозданном, так сказать виде.

Её буравили взглядом, и видят Пресветлые, благодарности в этом взгляде точно не было.

– То есть… это вы?

– Не совсем, чтобы я, – она попыталась сдавить затекшую мышцу, но та была отвратительно твердой. Вот прямо почти деревянной. – Так… получилось. Мы шли через площадь.

– Куда?

– Ко дворцу, конечно.

– К демону.

– Естественно.

– Что может быть естественного, чтобы идти к древнему кровожадному демону, вместо того, чтобы попытаться спастись от него?

– Вы придираетесь, – Ариция согнула и разогнула руку Ксандра. Тот всхрюкнул. – Попытайтесь расслабиться… и вообще, назад было далеко.

– А к демону близко?

– Она в целом неплохая…