Кейт Тирнан - Вечная жизнь
— Но что же все-таки такое терава? — снова спросила я.
Прошло еще несколько секунд, а потом Хельгар опустила глаза и ответила:
— Терава. Тьма. Бессмертные рождаются во тьме и живут во тьме. Мы бессильны это изменить. Зло живет внутри нас.
Все еще сильно взволнованная, она подняла свою вышивку и, даже не посмотрев на меня, снова принялась за работу. Узнав о моих родителях, она каким-то образом изменила отношение ко мне самой, словно я стала другой в ее глазах. Но я сделала вид, будто ничего не заметила.
— Что это за зло? — упрямо спросила я.
— Наша магия, — нехотя ответила Хельгар, и я поняла, что больше она мне ничего не скажет.
— Настасья!
Поспешно проглотив свою порцию, я поморгала и вспомнила, что с тех пор прошло четыреста лет, а я сижу в баре у Клэнси.
Кто-то наклонился и расцеловал меня в обе щеки — в левую, в правую и снова в левую. Когда девушка подняла голову, я увидела блестящие каштановые волосы, карие глаза и широченную улыбку.
— Аланна! — протянула я, стараясь включить энтузиазм. Потом поплотнее затянула шарф и улыбнулась.
— Дорогая! Вообще-то я теперь Беатрис. — Она уселась на соседний стул и чокнулась со мной своим бокалом. Аланна/Беатрис была относительно молода, не старше девяноста лет, поэтому вся лучилась энергией и энтузиазмом юности. У нее была потрясающая прическа, настоящий жемчуг в ушах, роскошный кашемировый джемпер леопардовой расцветки и обтягивающие черные брюки. Она выглядела сногсшибательно.
— Насти? Ты все еще Настасья? — Я кивнула. — Ах, Насти, я не видела тебя целую вечность! — Она одарила барменшу благодарной улыбкой и придвинула к ней чаевые. — Ну, что сказать, — снова повернулась она ко мне. — Ты выглядишь... — Тут она замялась и снова окинула меня взглядом.
Я ждала.
— Ты в порядке? — спросила она.
— В полном. — Уткнувшись в свой стакан, я сделала несколько огромных глотков коктейля, свежего и цитрусового вначале, но оставляющего мощное медицинское послевкусие в конце. — Чем занимаешься?
— Наслаждаюсь долговечностью современных чулок, — захихикала Аланна/Беатрис, решив не возвращаться к обсуждению моей внешности. — Прошлое лето провела в Венеции, там было замечательно, если не считать туристов. Наверное, будущим летом снова туда поеду.
У меня совершенно не было настроения расспрашивать ее о Венеции и давать советы по поводу лучших отелей, клубов и ресторанов. Мне нравилась Ал... Беатрис. Она всегда была веселой и радовалась всему на свете. И ей ужаааааасно нравилось быть бессмертной. Она считала, что это самое классное дело на свете — после изобретения кондиционеров, конечно. Короче, я всегда любила с ней общаться.
— Так забавно, что я тебя повстречала, — продолжала щебетать Беатрис, кивая барменше. — Тут как раз про тебя расспрашивали.
— В смысле? — напряглась я, почувствовав внезапный укол тревоги.
— Да какие-то типы спрашивали меня, не видела ли я тебя, ну я им сказала, что нет. — Мне «сайдкар», пожалуйста, — попросила Беатрис и снова повернулась ко мне. — Забавно, да? Такое совпадение! Ну конечно, это все Инки. Они с Бозом обзванивают всех кругом, разыскивая тебя. Что у вас произошло? Где они? Вы же всегда вместе, не разлей вода.
Я лихорадочно соображала.
— Да, чушь такая, — пролепетала я, смущенно улыбаясь. — Мы тут как-то болтали о том, что наши все про всех знают, а Инки возьми, да и скажи, что в нашем кругу просто невозможно исчезнуть так, чтобы тебя не нашли. Ну, ты понимаешь?
Беа отпила глоток и кивнула, не сводя с меня глаз.
Я театрально вздохнула.
— Короче, мы поспорили, что я смогу скрыться гак, что он меня ни за что не найдет. Глупо получилось, сама понимаю. Но теперь мне придется почти два месяца пробыть в бегах.
Беатрис звонко расхохоталась.
— Узнаю старину Инки! Но целых два месяца — это непросто. На что спорили?
Я поморщилась и сообщила, понизив голос:
— Если он меня найдет, то мне придется вытатуировать его имя у себя на заднице.
Беатрис запрокинула голову и громко захохотала, колотя ладошкой по барной стойке. Она так развеселилась, что чуть не поперхнулась своим коктейлем. Кажется, я попала в самую точку. Наш Инки всегда был затейником.
— Ой, мамочки, — простонала Беатрис, задыхаясь от хохота. — А если он тебя не найдет, то вытатуирует твое имя?
Я кивнула.
— В центре сердечка. Ты же знаешь, как долго у нас сходят татуировки.
Беатрис снова затряслась от хохота.
— Вот Круто! Нет, ребята, вы такие сумасшедшие! Значит, ты хочешь, чтобы я тебя не выдала?
Я попыталась изобразить умоляющий щенячий взгляд, но подозреваю, что моя гримаса больше напоминала оскал бешеной белки.
— Если не хочешь, чтобы моя изуродованная задница была на твоей совести.
Беатрис закашлялась от хохота.
— Ой, не могу! Нет, только не это! Этого я не вынесу! Буду молчать, как рыба.
Я с благодарностью улыбнулась, но внутри меня всю трясло от страха. Значит, Инки уже начал обзванивать народ в поисках меня. А ведь он никогда не был особо дружен с Беа — наверное, она одна из последних в его списке знакомых. Похоже, лучше бы мне и в самом деле куда-нибудь провалиться, да поглубже.
— Ты надолго в Бостоне? — спросила Беа. — Если останешься, то рискуешь столкнуться со многими нашими. Лично я проторчу тут до Рождества. Тут так чудесно зимой, столько снега...
— Нет, — перебила я. — Я тут всего на одну ночь. — Тут я выжала из себя еще одну улыбку. — Собираюсь присоединиться к пешему туру по горам Перу. Пусть Инки попробует разыскать меня там!
Кстати, не такая плохая мысль... Я заказала еще один коктейль, и приятное тепло разлилось по желудку, мягко расслабляя мои напряженные мышцы.
— Отличная идея! — радостно закивала Беа и изобразила, будто застегивает рот на молнию.
— Беа! — крикнул кто-то с другого конца бара, и Беатрис радостно обернулась.
— Ким!!
Чмок-чмок-чмок.
Стильная и утонченная блондинка Ким в семидесятые годы была топ-моделью — разумеется, под другим именем. Она чуть с ума не сошла, когда ей все-таки пришлось притвориться состарившейся и покинуть подиум. Но такова жизнь — лучше уйти, чем терпеть постоянные слухи и сплетни о перенесенных пластических операциях, причем с каждым годом эти намеки становились бы все более злорадными и язвительными.
— Привет, Ким, — улыбнулась я.
— Настасья! — промурлыкала она, целуя меня. — Детка, я едва тебя узнала. Когда ты подстриглась?
— Не знаю, — честно ответила я.
— И потом, этот черный цвет, — протянула она, окидывая меня критическим взглядом. — Нет, не годится. Слишком разительный контраст с цветом кожи.
