Александр Бромов - Игры богов
Земные послы обсуждали с Эдингером новые технологии союзников, не подозревая, что с ними и говорят. Советник значительно кивал головой, еле сдерживая улыбку. Одна из этих новых технологий во время боя что-то там снесла с обшивки земного крейсера во время аварийной посадки. Ладно, кровь не забыла подчистить, а внушительную оплавленную площадку можно вполне списать на захватчиков.
Таамир ни на шаг не отпускал от себя Мишеля и счастливую Бет. Ох, и напугал он ее своим видом, когда весь в крови с головы до ног ввалился в гостиную. Только что не дымился. Надо отдать должное мужеству девушки — падать в обморок и причитать над ним она не стала. Пока она помогала трясущимися руками освободиться любимому от доспехов и одежды, подоспел возбужденный сражением воспитанник. Веселая болтовня оборотня не дала скатиться к истерике ни ей, ни ему самому. Лас называл это нервным словесным недержанием. В точку.
Раны на короле затягивались на глазах, и Элизабет постепенно успокоилась, но так и просидела рядом с ним, держа за руку, пока дракон спал. Самое смешное, что Демон, принимавший в битве самое активное участие на спинке пилотского кресла, тоже сбил один летательный аппарат, спрыгнув хозяину на колени и нажав лапами на гашетку. Пока Мишель воевал с возбужденным котом, стряхивая его с руки, все уже было кончено. Пилоты, слышавшие кошачьи басовитые комментарии с подвываниями, покатывались от смеха.
— Я кричу маркизу, что у него на хвосте двое, а мне в ответ — «мрау», — весело рассказывал кто-то из дэмов после боя, — Я думал, все, отлетался родной, и тут раздается ласковое: «Отвяжись, вижу».
Целых беспилотников почти не осталось, но главное, что их хватило. Потом можно будет наклепать еще на всякий случай, а сейчас они не нужны, хватает пилотируемых аппаратов. Да и интереснее летать среди настоящих звезд, а не компьютерных.
Маркиза Беарн вела себя более чем прилично, то есть ни на кого не вешалась и глазки не строила. Старшая сестра иногда внимательно поглядывала в ее сторону, но придраться к младшей было не в чем, и это настораживало, заставляя Аделис постоянно на нее отвлекаться.
Ближе к концу праздника к Ласайенте подошел Чарскьен. С минуту наблюдал за ним со спины, а потом наклонился и, нехорошо улыбнувшись, поинтересовался:
— Девочки поссорились из-за девочки?
Йёвалли сжал зубы и медленно обернулся, стараясь сдержаться.
— Ах, извини, — деланно огорчился ашурт, — забылся. Мальчика не поделили?
Никогда не зли демона, особенно Стража, прекрасно обученного убивать. Чарскьена спасли обстоятельства, поэтому Лас не смог испортить праздник и испугать гостей по-настоящему, ограничившись жесткой трепкой. Когда на крики прибежали Повелители, все уже было кончено: перед разъяренным йёвалли, заслонив от него лежащего ашурта, стояла взъерошенная Ирина, втянув голову в плечи и сжав руки в кулаки.
— Надоели уже ваши драки! — выкрикнула она, — Сложно на словах договориться?
— Предлагаешь ввести демократию? — принц удивленно приподнял брови, невозмутимо стряхнул с крыльев кровь, поклонился, повинился, извинился, и, сославшись на усталость, ушел.
Что взять с аристократа? Отцы замнут скандал, им не привыкать, а потом немного оторвут ему голову за несдержанность, но Чарскьен перегнул палку и выбрал неудачный момент для своих шуточек.
— Шайтан-женщина! — восхищенно прошептал Рашид, подаваясь вперед, — Она будет моей!
— Дурак ты, хоть и султан, — хмуро усмехнулся Найири, наблюдая, как охрана уводит шатающегося сына, — Ничему тебя жизнь не учит.
— Не учи меня укрощать строптивых кобылиц, — отмахнулся от него Рашид, не сводя блестящих глаз с девушки.
— Я бы на твоем месте себе запасные челюсти заказал, — посоветовал ему ашурт, — Укрощать он ее собрался.
Но человек уже не слушал друга или был не в состоянии слушать. Король обреченно вздохнул и пошел успокаивать людей.
«Надо было все-таки убить», — зло думал Ласайента, проходя между поспешно расступающимися гостями.
Шон из-за их спин незаметно показал ему большой палец и одобрительно улыбнулся. Настроение сразу несколько улучшилось.
«В следующий раз точно убью», — решил принц, покидая зал.
— Скоро гастроли, — Джуни прекратил ходить по террасе и остановился, — Где его носит?
Лас, сидящий на перилах, равнодушно пожал плечами. Дэм вздохнул и возобновил хождения:
— Ты справишься один? Что ты плечами дергаешь, как….
— Справлюсь, — остановил его принц, — Куда я денусь?
Приходилось пересиливать себя, чтобы прийти на репетиции. Все делалось автоматически, и старший сын Реми, сменивший прежнего импресарио, недовольно поджимал губы. Он, как когда-то и отец, считал необходимым свое присутствие на репетициях, чем зверски раздражал музыкантов.
— Фернан, — Шип, улучив момент, когда Лас отойдет, сел на краю сцены, свесив ноги, — как человека прошу, не надо так активно выражать свое недовольство. Вот-вот, я именно это имею в виду, — бас-гитарист обвел свое лицо по контуру, намекая на выражение лица продюсера, — Он и так выжимает из себя все, что можно и больше, а ты рожу кривишь, как от лимона.
Рядом присел на корточки Вульф и тихо добавил:
— Можно подумать, у тебя в жизни не было черных полос, — и покосился на апатичного солиста.
— Папа, — сзади на ударника упал младший сын и обхватил его за мускулистую шею, — мы сегодня едем кататься на лошадках?
Отец похлопал его по рукам:
— Едем, едем, дай папе поговорить, а потом стартуем.
Мальчишка, закричав «Ура!», поскакал по сцене, как резвый жеребенок.
«У них уже дети выросли, — Ласайента проводил его глазами, — А у нас — пустота и тупик».
Санти появился через три дня после начала гастролей. Музыканты вместо того, чтобы обрадоваться, чуть не убили его.
— Пробки на дорогах, — усмехнулся ашурт, когда ребята выдохлись, снисходительно глянув на Ласа, равнодушно просматривающего ноты.
Йёвалли стрельнул на него глазами, но промолчал. Пробки так пробки, какие проблемы.
После этого концерты превратились для него в пестрый ад. Друзья на сцене, враги — за кулисами. Это было невыносимо — открытое презрение Сантилли. Он даже не скрывал его, отвечая на все попытки разговора насмешливым молчанием. И принц отступил и замкнулся окончательно, перестав общаться вообще со всеми.
Фернан попытался уговорить их на рекламу, забыв о прежних бесплодных усилиях отца.
— К черту рекламу, — герцог бросил на диван гитару, чего себе раньше никогда не позволял, и вышел из гостиничного номера, хлопнув дверью.
