Ольга Резниченко - Игрушка
Дурдом.
Дурдом в голове.
Дурдом вокруг.
Дурдом в жизни.
Я сбежала на пары, что бы хоть как-то скрыться от навалившихся проблем.
От истерики.
От слез, которые вырываются из меня, едва начинаю задумываться над тем, что происходит.
— Габриелла.
Только Гудвина мне не хватало.
Ускорила шаг. В туалет. Скрыться там, где он не посмеет меня доставать.
— Габи, — снова послышалось за спиной.
Догнал.
Глупо убегать от вампира.
Схватил за руку.
Развернул к себе.
— Габи, что происходит? Что не так? Почему ты меня избегаешь? Что он тебе наговорил?
— Ничего. Просто у меня сейчас и без всего того хватает проблем.
— Я помогу, ты же знаешь.
— Не нужно. Здесь ты уж точно не поможешь.
— Габи, — отчаянный голос, отчаянный зов.
— Прости, Гуд. Но, действительно, сейчас ты мне не поможешь. Прости. Просто отпусти меня.
Хватка ослабилась.
Пальцы разжались.
Рука нехотя сползла вниз.
— Спасибо.
Гудвин понимающе закачал головой. Поджал нижнюю губку. Опустил глаза в пол.
Губы дрогнули. Но слова так и не вырвались.
Развернулся и ушел прочь.
Еще немного проводить… взглядом… вслед.
Еще немного сожаления.
И разворот.
Под фанфары назойливых взглядов зевак я скрылась в туалете.
— Она только и мутит с преподами.
— На "взрослых" потянуло.
Слышался шепот из коридора.
— Бедный Готье сбежал. Так теперь Хойка доводит до ручки.
— СУКИ, — не выдержала я. Резкий разворот в сторону двери. Я готова была разорвать любого, кто появится у меня на пути.
Любого…
Но не…
Ледяные глазки. Ядовитая ухмылка сумасшедшей змейкой. Насмешливые тоненькие складочки на бледной щечке.
Тошнота. Страх. Ужас. Боль. Обида. Слезы.
Все взорвалось во мне, порождая хаос.
Ноги стали ватными.
Подкосились.
Я медленно стала оседать на пол.
И если бы не его реакция, не его объятия.
Подхватил меня за руки. Прижал к себе.
Эмиль. МОЙ ЭМИЛЬ.
Уткнулся своим носиком мне в волосы. В ушко.
Что-то прошептал.
Я не сразу поняла.
Не сразу смогла все это принять.
Слова крутились в голове, подобно мотылькам, бились, метались.
Но едва пришло осознание их, как взорвалось, разлетелось все на части.
— Если ты так хочешь Ромула, то я тебя отпущу.
Я смотрела в такие любимые мне голубые льдинки, в такие любимые мне тоненькие жалящие губки. Я смотрела в глаза того, кто был для меня всем. И Жизнью, и Смыслом, И богом.
Я не понимала, что он от меня хочет.
— Я был там вчера. Я видел все. Видел. И никогда тебе это НЕ ПРОЩУ. Редко, кто получает мое доверие. Но ты не только смогла его заполучить, но и растоптать. А вместе с ним и все, что нас связывало.
Он все еще шептал мне это в лицо.
Задыхалась.
Каждый осколок летел в меня, разрезая на части. Разрывая. Убивая. Впивался в сердце, в душу и оставлял там не заживляемые раны.
"Эмиль. Эмиль. Милый".
Не было сил говорить. Но я и так знала, что он меня слышит.
"Все не так…"
— Теперь мне уже все равно, что ты скажешь. ТЕБЯ в моей жизни БОЛЬШЕ НЕТ.
Грубо, больно схватил рукой меня за шею. Пристально посмотрел в глаза.
Оцепенение. Жесткое оцепенение охватило все тело… и душу.
Едва дышала.
Едва билось сердце.
Но я все видела.
Все слышала.
Вдруг он зашипел мне в лицо.
В мгновение передняя челюсть немного выдвинулась.
Показались длинные…. огромные клыки.
Еще секунды тяжелого ожидания.
Крепче сжав мою шею, подбородок, повернул голову в бок.
Было страшно. Ужасно страшно.
В мгновение сорвал с меня рюкзак.
Отшвырнул на пол.
Сорвал кофту.
Дикий холод пронзал все тело.
"Убьешь?"
Но вместо ответа. Вместо человеческих слов… он вонзил свои клыки мне в спину, в плечо.
Дикая, жгучая боль.
Еще никогда я не чувствовала такого.
Пламя слизывало мне кожу, сдирая, сжирая ее.
Но я не могла кричать.
Спазмы разрывали все внутри, но даже тихий писк не вырвался наружу.
Еще одно мгновение — резкий рывок.
Казалось, он выдрал из меня кусок плоти.
Я теряла сознание.
Все начинало плыть перед глазами.
Я думаю, думаю, я…
…умираю.
Прощайте.
Глава одиннадцатая
Перепутье
В голове дурман.
Ужасная тошнота.
Все тело болело, ныло, сплываясь в какую-то общую массу.
Боялась пошевелиться.
Да и сил на это не было.
Дикий кашель, дикий хрип.
Какое-то глупое дежа вю.
Дверь скрипнула.
— Эй, ты чего? — послышался испуганный девичий голос.
Лишь повторным хрипом, кашлем я смогла ответить ей.
— Ты как? — нависла надо мной чья-то тень.
В глазах все мутнело. Кружилось. Пелена. Серая пелена не давала мне возможности видеть мир.
— Я сейчас врача позову.
— Гуд… Хойка, — прохрипела, прокашляла я малознакомые, едва различимые звуки.
— Хойк? Что Хойк?
— Позови его…
* * *Следующее, что я помню, так это то, что я очнулась в знакомой мне комнатке. Лежала на небольшом мягком коричневом диванчике.
Я попыталась оглядеться по сторонам.
На стенах увешаны фотографии спортсменов. Плакаты, вырезки из журналов.
А вот целая выставка медалей.
Еще взгляд в сторону — на полу одиноко лежал баскетбольный мяч.
Еще левее — на маленьком потертом крючочке висела черная курточка.
