Королева разрушенных империй (ЛП) - Уивер Бринн

— Кончай для меня снова, — говорит Ашен у моего уха, затем отстраняется, входя в задницу, не прекращая работать с клитором. Я покрыта потом, платье промокло, наши соки стекают по ногам. — Сделай это, моя Королева. Кончи со мной. Кончи, пока я наполняю тебя.

Пальцы Ашена давят и водят по набухшему бугорку, пока он входит и выходит из меня. Удовольствие уже снова нарастает. Оно растет, пока я не чувствую, будто поглощена другим измерением, перенесена в другую вселенную. Я таю в желании, почти теряя рассудок, тело дрожит, пока Ашен входит в меня снова и снова. Он повторяет приказ, пока это не становится мольбой, пока он не наклоняется к моему уху. Его голос темный и манящий. Восхищения и похвалы, ободрения окрашивают его слова, как цветы, расцветающие в тенях передо мной. Моя Королева. Моя Лу. Моя прекрасная богиня. Вот так. Кончи для меня. Еще раз. Я знаю, ты сможешь снова. Вот так, Лу. Такая идеальная Королева. Еще чуть-чуть. Дай мне наполнить тебя.

Оргазм разрывает меня, я кричу, резко, душераздирающе от удовольствия. Слезы вырываются из уголков глаз. Это выбивает воздух из груди, разбивает сердце на миллион сверкающих осколков света. Ашен изливается в меня, мои мышцы дрожат, теряя силу, руки соскальзывают с позолоченных краев трона. Я падаю в его железные объятия, когда его толчки замедляются.

— Я тебя поймал, — шепчет Ашен. Он поднимает меня с трона, все еще пульсируя внутри, поворачивает нас к столу Совета. Кладет меня на поверхность, поднимается рядом, прижимая к себе, пока мы оба ловим воздух.

Мои глаза закрыты. Мой влажный лоб прижат к предплечью, сердцебиение оглушает. В комнате, кажется, не хватает воздуха. Мне одновременно слишком жарко и слишком холодно, тело все еще дрожит. А мои мысли... везде. И нигде. И ясные, и неподвижные, как туман над озером, и кипящие движением, как жизнь под поверхностью.

— Ты полностью уничтожаешь меня, — говорит Ашен, рукой гладя мои волосы, скользя по спине.

Я не отвечаю.

На самом деле, кроме дыхания в легких, сердца, бьющегося в груди, и дрожи в мышцах, я даже не двигаюсь.

Потому что я застряла в озарении. В том, что Ашен буквально вбил в меня. Или выбил, не знаю. Наверное, втрахал, если подумать логически. Но в любом случае, это пугает меня до чертиков. Что, как я знаю, случается часто в Царстве Теней. А осознания вызывают худшие приступы паники.

Конкретно — осознание, что моя шутка вовсе не шутка.

Моя шутка о том, что он не выбрал меня.

О, поверьте, я знаю, что это, наверное, смешно. Возможно, безумно. Думаю, мы твердо установили, что я слегка не в себе, так что никто не удивится. Я пытаюсь убедить себя, что это просто мое безумие, или что это мелодраматическая вампирская черта — нервничать из-за концепции брака. Вернее, его отсутствия. Но это не работает. Даже зная, что мы спутники, и Ашен сделал столько невероятных вещей для меня, что подразумевают его выбор, даже если брак кажется формальностью... я все равно хочу его. Может, это глупо. Может, нечестно злиться, что Ашен упорно называет меня женой. Но я так чувствую. На самом деле, я чувствую себя... странно уязвленной.

И теперь, в вихре паники из-за того, как сильно это для меня важно, и страхов, что все еще гнездятся в груди — о выборе и одиночестве, о прошлом и секретах — я вспоминаю что-то чужое, но жизненно важное.

Я же чувствую его. И он чувствует меня…

...Черт.

— Лу? О господи, Лу... я тебя поранил? Я никогда не прощу себя, если сделал тебе больно, — говорит Ашен, паника поднимается в его горле, как злобный прилив. Его руки давят на мои бока, будто ищут травму, хотя откуда ей там взяться, я не знаю. Он же не трахал мои ребра. Уф, какая отвратительная мысль — трахать скелет. Я качаю головой, стряхивая этот странный образ, но если он его уловил, то слишком паникует, чтобы обратить внимание, судя по тому, как он повторяет вопрос.

— Нет, — шепчу я. Снова качаю головой.

— Тогда что? Что-то не так.

Я пытаюсь подавить стон, когда Ашен переворачивает меня на бок, чтобы мы оказались лицом к лицу. Его большая, грубая рука смахивает волосы с моего лица, и он выглядит... напуганным. Серьезно напуганным.

Он моргает.

Я делаю глубокий вдох, отводя взгляд к трону, восхищаясь его красотой в тусклом свете вечных сумерек за окнами. Чувствую запах крови, скопившейся в подлокотнике. Пытаюсь сосредоточиться на этом. На том, что можно увидеть, понюхать, потрогать. На реальном.

— Лу?..

Перевожу взгляд на Ашена, который выглядит так же встревоженно, как мгновение назад. Хрупкая улыбка, мелькнувшая на моих губах, только ухудшает ситуацию.

— Ничего. Просто... я не хочу... тебе не стоит... — уф. Качаю головой. Делаю отмахивающий жест. Пытаюсь улыбнуться снова, и, кажется, получается лучше. Может быть.

Ашен не выглядит убежденным.

Я пытаюсь сильнее обуздать эмоции, теперь, когда легкие не горят, а сердце не оглушает. Мне просто нужно думать о другом, например, об огромной ванне с фангрией, в которую я нырну с соломинкой, как только выберусь из этой чертовой комнаты. Ну, знаете, ведь фангрия так хорошо мне помогла в Царстве Теней раньше. Может, добавлю пару бутылок ракомело для верности. Господи.

Мудрые слова Эдии возвращаются ко мне, как всегда, когда дерьмо летит в вентилятор с этим демоном.

«Ты влипла, вампирша».

Ашен переворачивает меня на спину. Нависает надо мной. Запах чернил оживает с его жаром и потом, когда он проводит татуированными костяшками по моей щеке. И эти коньячные глаза — они ничего не пропускают. Они проникают под кожу. В душу. Разбирают мои эмоции, пока не остаются только зерна правды.

— Ты нервничаешь, — говорит Ашен, его пальцы следуют за пульсом. Я отвожу его руку, но мягко, и его глаза слегка сужаются.

— Это Царство Теней. Я всегда нервничаю.

— И тебе больно.

— Нет.

— Да.

— Отвали.

Ашен дарит мне мимолетную улыбку.

— Какая упрямая, — улыбка испаряется, его внимание сосредоточено на моих глазах. И затем его выражение проясняется, будто солнце разогнало туман. — Ты была серьезна.

Я фыркаю.

— Насчет чего?

— Выбора. Моего выбора тебя.

Закатываю глаза и смотрю на него ледяным взглядом.

— Нет.

— Да. Я сделал тебе больно.

В горле будто застревает какой-то кирпич. Глотание не помогает.

— Нет, не сделал.

— Лгунья.

Ноздри раздуваются от раздражения. Глаза загораются красным светом, озаряя кожу Ашена алым свечением.

— Когда ты стал таким надоедливым? Ну, больше, чем обычно.

— Примерно тогда же, когда ты стала упрямее обычного, — веселость в голосе Ашена — тонкая завеса для его беспокойства. И разочарования. В себе, думаю.

Я чувствую, что не могу сказать ему, как зациклена на этом вопросе брака, потому что, хотя сердце его хочет, мозг все еще кричит, что это банальность. Но могу подобраться ближе. Могу сказать ему другую честную, уязвимую тревогу, что давит на меня. Ее вес так тяжел, что выжимает слезы из уголков глаз.

— Я не знаю, что делаю. Я была одна очень долго, Ашен. Не знаю, как поступать. Может, я никогда и не знала. И все немного наперекосяк. Мы спутники, но мы даже ни разу не сходили на свидание. Ну, куда-то выйти… повеселиться.

Ашен отвечает обнадеживающей улыбкой, от которой трещины в моем сердце углубляются.

— Убивать оборотней было весело.

Закатываю глаза.

— Я имею в виду узнать друг друга без адреналина, секретов или битв. Обычные человеческие радости.

Ашен смотрит на меня с сомнением.

— Ты назвала игру в «Эрудит» с тем детективом весельем? Он ухаживал за тобой, принося настолки и тупые растения.

— Японская мирная лилия.

— Неважно. Суть в том, что мы не «обычные люди», мы бессмертные.

— Даже бессмертные беспокоятся о жизни. А я чувствую себя не в своей тарелке.

Ашен смотрит на меня долго, убирая одну потную прядь за другой с моего лица, пока оно не остается полностью открытым.