В гостях у сказки, или Не царевна лягушка (СИ) - Веселова Янина "Янина"

Всяк даже самый распоследний ведьмак радовался жизни. Не отставали и наши квакушки: трудились (Маша), влюблялись (Настя), крутили шуры-муры (Малашка). Да-да-да, Настюша именно что влюбилась. В кого спросите вы? В Горыныча, естественно.

Этот, мать его, нехороший змей с тех пор, как увидел Настеньку, покоя не знал. Вот уж действительно — седина в бороду, а бес в ребро. И пусть змей был рыжим до оторопи, это никак не отменяло того, что ему гаду сто шестьдесят, а Насте чуть за двадцать.

— Куда, вот скажи куда он лезет? — шепотом возмущалась Марья. — Старый козел, а лезет к нашей девочке трепетной.

— Потому и лезет, — мудро отвечала Меланья, разнежившись на ласковом солнышке чисто кошка. — Зачем ему Жучки злые да потасканные, когда тут такая ягодка созрела. Чистая, нежная, сладенькая. Ее и сорвать не грех.

— Тьфу на тебя! — не выдержала Марья. — То есть типун тебе на язык! Пусть только попробует, я ему сама все поотрываю, — посулила берегиня. — Настенька, она…

— Взрослая. Она — взрослая девка, понимаешь? — перебила Меланья. — И может делать все, что хочет. И с кем хочет. И мы не вправе вмешиваться.

— Знаю, — сникла берегиня. — Просто не хочется, чтобы Настюха обожглась. Надо ей посоветовать…

— Не надо, Маш, все равно не послушает. Лучше, — Малашка выпрямилась и торопливо зашептала. — Лучше скажи, Аспид все еще не отступился от тебя? Да не кривись, отвечай, я ради дела спрашиваю.

— Каждый день подарки шлет, завтракать, обедать и ужинать без опоздания является. Я уже себя замужней женщиной чувствовать начинаю, веришь?

— Раньше сомневалась, но как вчера тебя со скалкой увидала, враз поверила, — засмеялась Меланья. — Встречаешь Подколодного как загулявшего муженька.

— Я просто перенервничала, — смутилась Маша. — И потом, руки ведь не распускаю, не повышаю голос.

— Зато шипишь, — не смогла не поддразнить Малашка.

— С кем поведешься, от того и наберешься, — сокрушенно развела руками Марья.

— Вот и я про то же самое говорю. Надо тебе, Марьюшка, Аспида ласково попытать, по-бабьи. Насчет братца старшего выспросить. Чего он там себе про нашу Настюшу думает. И не хмурься, золотая, не сверкай глазами, яхонтовая, терпи. Ради Насти терпи.

— Знаешь, подруженька, — скривилась как от кислого Облигация, — сдается мне, что ты от змей тоже кой чего поднахваталась, что странно. Валандаешься ведь с медведем.

— Ага, — наново сладко прижмурилась Меланья, вспоминая горячие ласки Михаилы Потапыча, и смолкла. К чему понапрасну воздух колыхать, главное сказано.

— Хорошо тебе, — позавидовала Марья. — Дала ценные указания и спать завалилась.

— И ты поспи, — мирно предложила подруга. — Послеобеденный сон дюже пользителен для организму.

— Некогда, — пожаловалась Облигация. — Да и мысли у меня…

— Мужика тебе надо, — авторитетно заявила Малашка. — Для хорошего настроения и блеску глаз.

— Надо, — согласилась Маша. — Только где ж его взять? Аспид всех распугал.

— Его и бери, — вяло посоветовала подруженька.

— Дура совсем? — также вяло огрызнулась Марья.

— Раз не угодил Подколодный — тогда терпи, — закруглилась с советами Меланья и всерьез собралась вздремнуть.

Маша задумчиво посмотрела на нее, подивилась откуда-то взявшейся мудрости, не иначе Потапыч поделился, и пошла восвояси.

До самого ужина Маша раздумывала над словами подруги, которая невзначай подняла в ее душе настоящую бучу. А может всему виной стало лишившееся невинности помолодевшее тело, которое посредством эротических сновидений требовало мужика. И не абы какого, а заразу Аспида.

— Я — тайный эротоман Хоботов, — вынуждена была признать Марья. — А Подколодный — моя Милочка, то есть Любочка (Маша вспоминает героев фильма 'Покровские ворота'). Хочу его, аж в глазах темнеет.

В результате подобного рода переговоров со своим внутренним 'я' было вынесено решение: с Аспидом поговорить по поводу Насти, а буде приключится такая возможность, то и на предмет переспать без обязательств. Чисто для здоровья и жизненного тонуса.

Вселенная, случай или добрые боги услышали и пошли навстречу страдалице, подослав в качестве своего вестника домового матершинника.

— Держи маляву, — не здороваясь, протянул он Облигации сложенный вдвое лист бумаги. — Хозяйка велела передать в натуре.

Быстро пробежав глазами содержание записки, в которой царевна ссылалась на срочные дела и просила передать еду с Платошей, Марья с тревогой посмотрела на домового.

— Все норм, — откликнулся он. — Никакого шухера. Просто дела неожиданные образовались. Порешает их Любушка и вернется, не кипишуй, жабка.

— Сейчас как дам в лоб, мало не покажется, — посулила та.

— Не надо, — проявил сознательность охальник. — Был неправ, осознал, исправлюсь.

— Так уж и быть, поверю, — сменила гнев на милость Маша. Очень уж комично выглядел Платон. — Бери это, это и вот это, ага, правильно. Гляди не разбей.

— Не учи ученого, — буркнул домовой, исчезая.

— Посуду не забудь вернуть, умник, — крикнула ему вслед Маша и пошла к себе, радуясь, что так легко отделалась от царской семейки. Можно будет расслабиться в мыльне, сделать масочку и пораньше лечь спать.

Заранее пожелав подругам спокойной ночи, она попросила дядьку Корнея истопить баньку, дошла до своих комнат… Стук в дверь застал Машу в тот момент, когда она на минуточку прилегла отдохнуть.

— Открыто, — откликнулась Облигация, уверенная, что это Настя решила составить ей компанию в парной. — Входи, — разрешила, не открывая глаз.

— Вечерочка доброго, — послышалось вежливое. И все бы ничего, не считая того, что голос принадлежал Аспиду. На редкость довольному и умиротворенному.

— Вы как сюда?.. — вскинулась Марья. — Я ужин во дворец передала.

— В терем, — мягко поправил змей, игнорируя вопрос.

— Неважно.

— Ну, в общем… да, — согласился он, чем поверг Машу в недоумение. — Разницы особой нет.

— Все в порядке? — внимательно посмотрела на Аспида Марья. Сейчас он не казался избалованным капризным мальчишкой, рядом с ней сидел мужчина. Усталый, встревоженный, чем-то расстроенный.

— В полном, — не моргнув глазом, соврал он. — Только есть хочется.

— А я…

— Помню, — по-доброму улыбнулся Аспид. — Ты все отдала беременным, а про бедненького меня и не вспомнила, так? Не отвечай, молчи, а то наговоришь сейчас сто бочек арестантов, опять поругаемся. А оно нам надо?

— Не надо? — помимо воли Маша ответила на улыбку.

— Неа, — неожиданно подмигнул он. — Но ужин ты мне задолжала.

— Каюсь.

— Предлагаю закрыть долг пока на него не набежали грабительские проценты, — деловито предложил Подколодный.

— Каким образом? — насторожилась Марья.

— Равноценным. Меняем ужин на ужин. Твой на мой.

— Не поняла.

— А между тем, — пустился в объяснения хитрый гадюк, — все очень просто. В качестве моральной компенсации приглашаю на ужин тебя.

— Ты? — позабыла выкать Маша.

— Я — выпрямился, показывая себя во всей красе, Аспид.

— Меня?

— Ага.

— А пошли, — взяла да и согласилась Облигация. — Только ничего готовить я не

хочу.

— И не надо, — без споров согласился Подколодный. — Давай руку, перенесемся порталом.

— И не подумаю, — Облигация словно маленькая девочка спрятала руки за спиной. — Не такая я дурочка! Вот пойду с тобой сейчас, а ты затащишь меня в лес да и прикопаешь там под березонькой.

— Марьюшка… — растерялся Подколодный.

— Я-то Марьюшка, а вот ты кто? И куда дел грозного, желчного, ехидного главу Разбойного приказа?

— Бритвой по горлу и в колодец, — в лучших злодейских традициях осклабился змей. — Ну все, пошутили и хватит, — он вновь протянул руку к Маше.

— Если без шуток, то нужно домашних предупредить, они за меня волноваться будут. Погоди немного, я сейчас.

Быстро выйдя за дверь, Марья негромко кликнула домового.

— Почти готова банька, — соткался из теней хозяин дома.