Райчел Мид - Последняя жертва
Лисса, Кристиан и Таша уселись напротив стражей.
— Страж Петрова, — заговорила Лисса, не обращая внимания на осуждающий взгляд Ганса. — Что вы здесь делаете?
Альберта еле заметно улыбнулась Лиссе, в остальном сохраняя обычную для стражей невозмутимость.
— Я приехала на похороны, и страж Крофт высказался в том духе, что ему было бы интересно услышать во время этого расследования мнение постороннего.
— И не просто постороннего, но хорошо знающего Хэзевей и ее… мм… союзников, — добавил Ганс. Он из тех, кто предпочитает переходить сразу к сути дела. — Предполагалось, что это будет встреча только с вами, принцесса.
— Мы будем молчать как рыбы, — сказал Кристиан.
Выражение лица Лиссы оставалось спокойным и вежливым, но голос слегка дрожал.
— Я хочу помочь… Я была так… так ошеломлена всем, что произошло.
— Не сомневаюсь, — сухо заметил Ганс. — Где вы были, когда взорвались статуи?
— В похоронной процессии. В королевском эскорте.
Перед Стилом лежала стопка бумаги.
— Это правда. Имеется множество свидетелей.
— Замечательно. А потом? Куда вы пошли, когда толпа запаниковала?
— Обратно в здание Совета, туда же, куда и все остальные. Я подумала, это самое безопасное место. — Ее лица я видеть не могла, но чувствовала, что она старается выглядеть испуганной. — Это страшно — когда мир сходит с ума.
— Есть свидетели, подтверждающие и это, — заметил Стил.
Ганс забарабанил пальцами по столу.
— Вы знали что-нибудь о том, что должно произойти? О взрывах? О бегстве Хэзевей?
Лисса покачала головой.
— Нет! Понятия не имела. Я вообще не думала, что из этой тюрьмы можно сбежать. Там ведь так много охраны!
— Между вами ведь существует эта… связь? — продолжал допытываться Ганс. — С ее помощью вы никаких намеков не уловили?
— Наша связь односторонняя, — объяснила Лисса. — Она читает мои мысли, а я ее нет.
— Это правда, — высказалась наконец Альберта.
Ганс не стал опровергать ее слова, но по-прежнему явно не верил в невиновность моих друзей.
— Вы осознаете, что если утаиваете какую-то информацию или помогали Хэзевей — и это будет доказано, — то последствия для вас будут почти столь же печальны, как для нее? Это относится ко всем вам. Принадлежность к королевской семье не защищает от обвинения в измене.
Лисса опустила взгляд, как будто испугавшись его угроз.
— Я просто поверить не могу… поверить не могу, что она сделала это. Мы же с ней подруги. Я думала, что знаю ее. Мне никогда и в голову не приходило, что она может кого-то убить.
Если бы не ее чувства, которые я ощущала через связь, то могла бы и обидеться. Но я понимала, что таким образом она старается дистанцироваться от меня. Умно.
— Правда? А ведь совсем недавно вы повсюду клялись, что она невиновна, — заметил Ганс.
Лисса посмотрела на него, широко распахнув глаза.
— Я так и думала! Но потом… когда я услышала, как она обошлась со стражами во время своего бегства…
На этот раз ее огорчение не было полностью наигранным. Да, она считала нужным вести себя так, будто уверена в моей виновности, но когда новость о состоянии Мередит дошла до нее… Да, она действительно была потрясена. Как и я, впрочем; хотя я, по крайней мере, знала, что Мередит поправится.
Ганс все еще воспринимал скептически ее «переход на другую сторону», но оставил эту тему.
— А что насчет Беликова? Вы клялись, что он больше не стригой, но, видно, и здесь что-то пошло не так.
Кристиан рядом с Лиссой заелозил на месте. Его, постоянно защищавшего Дмитрия, эти подозрения и обвинения раздражали все больше и больше. Лисса заметила это и заговорила сама, не дав ему сказать ни слова:
— Он не стригой!
От раскаяния Лиссы не осталось и следа, Дмитрия она была готова защищать с прежним неистовством. Она никак не ожидала, что допрос свернет в эту сторону, готовилась отстаивать меня и свое алиби. Явно довольный такой ее реакцией, Ганс пристально наблюдал за ней.
— Тогда как вы объясните, что он оказался в это замешан?
— Уж точно не потому, что он стригой, — ответила Лисса, снова стараясь взять себя в руки; сердце у нее колотилось часто-часто. — Он изменился. В нем ничего не осталось от стригоя.
— Но он напал на стражей… и не раз.
Судя по выражению лица Таши, она хотела вмешаться и тоже защитить Дмитрия, но прикусила губу. Поразительно. «Что на уме, то и на языке» — это относилось к обоим Озера.
— Не потому, что он стригой, — повторила Лисса. — И он не убил ни одного стража. Роза сделала то, что сделала… ну, не знаю почему. Может, потому что ненавидела Татьяну. Это всем известно. Но Дмитрий… Говорю вам, то, что он был стригоем, не имеет к этому никакого отношения. Он помогал ей, потому что раньше был ее наставником и думал, что она попала в беду.
— Это крайность для наставника, в особенности такого, который — до превращения в стригоя — был известен своей уравновешенностью и рационализмом.
— Да, но он не мог рассуждать рационально, потому что…
Лисса оборвала себя, внезапно осознав, что влипла. Ганс, казалось, быстро сообразил, что даже если Лисса имела отношение к недавним событиям — в чем он отнюдь не был уверен, — то она обеспечила себе непробиваемое алиби. Разговор с ней, однако, давал ему возможность разгадать другую головоломку: участие в моем бегстве Дмитрия. Дмитрий пошел на то, чтобы замкнуть все на себя, даже если это сулило окончательную утрату доверия к нему. Лисса рассчитывала убедить остальных, что его действия объясняются защитыми инстинктами бывшего наставника, но, как выяснилось, этот номер проходил не со всеми.
— Почему он не мог рассуждать рационально? — продолжал давить Ганс, не спуская с нее проницательного взгляда.
Перед самым убийством королевы Ганс поверил, что Дмитрий снова стал дампиром. Что-то подсказывало мне — он по-прежнему так считал, но чувствовал, что за всем этим кроется нечто гораздо большее.
Лисса молчала. Она была против того, чтобы люди считали Дмитрия стригоем; она хотела, чтобы они верили — в ее силах возвращать к жизни не-мертвых. Однако если идея того, что Дмитрий просто помогал своей бывшей студентке, кажется неубедительной, то подозрения в отношении его снова всплывают на поверхность.
Внезапно Лисса встретилась взглядом с Альбертой. Та молчала, внимательно оглядывая присутствующих, — как все стражи. На ней также лежала печать мудрости, и Лисса воспользовалась магией духа, чтобы увидеть ауру Альберты. Та казалась хорошей — цвета и энергия спокойные; более того, в глазах Альберты Лисса прочла вспышку понимания и… усмотрела подсказку.
