Янита Владович - Соланж
— Магия не действует в Храме Крейна, — с довольной усмешкой сообщил Зейн. И достал пистолет. — Будь хорошей девочкой, отдай мне «Сердце ночи».
Краем глаза заметив мелькнувшую тень между сталагмитами, Соланж поняла, что это Грег пробирается к проходу. Решив тянуть время, кивнула:
— Хорошо.
Она подобрала кулон, хотя отдавать не спешила.
— Прежде скажи, почему я все еще жива? Прошу, мне очень интересно.
— Что ж, тайны больше нет. Яниса не знала, где находится алтарь, лишь тебе было суждено его найти. Пророчество сделало тебя опасной для нас, и оно же сохранило тебе жизнь. Хоть и ненадолго. А теперь давай мне кулон!
— Можно еще один вопрос? Прошу, мне важно знать.
— Последний.
— Ты любил меня? Хоть капельку?
Зейн откинул голову назад и рассмеялся. В эту секунду Грег выскочил из тени и выбил пистолет из его руки. Завязалась драка.
Без магии Соланж не многое могла сделать, но остаться сторонним наблюдателем, не помочь Грегу, когда он сражался, в том числе и за ее жизнь, не позволяла совесть. Девушка надела кулон, спрятала его под рубашку и, подхватив с земли первый попавшийся камень, бросилась в гущу сражения.
Не сделала она и двух шагов, как раздался выстрел. Его подхватило эхо. В воздухе запахло порохом.
— Идиот! — прохрипел Зейн, уставившись на своего подчиненного.
Соланж перевела взгляд с мужчины, который держал пистолет, на расползающееся темное пятно на груди. Не верилось, что это снова произошло, однако доказательство перед глазами. Пытаясь остановить кровь, прижала пальцы к ране. В унисон бьющемуся сердцу густая теплая жидкость продолжала вытекать пульсирующими толчками.
«Сердце ночи», это оно принесло смерть, и уже не первую. Желая сорвать проклятый кулон со своей шеи, Соланж обхватила бриллиант окровавленными пальцами, и он изнутри засиял слабым голубым светом.
О, вот каков он, недостающий элемент!
На подгибающих ногах Хранительница двинулась к алтарю.
— Остановите ее! — пытаясь вырваться из хватки Грега, прорычал Зейн.
Кто-то из его приспешников попытался остановить Соланж, но отлетел прочь, едва лишь она прикоснулась к нему. Кровь усилила связь между нею и «Сердцем ночи», и она черпала энергию из камня, став достаточно сильной, чтобы нарушить давний запрет Крейна на магию в его святилище. Ощущение власти пьянило. Сколько всего можно совершить...
Тряхнув головой, она сняла кулон и едва устояла на ногах, ощутив невероятную слабость. С трудом опустившись на колени, положила его на алтарь. В тот же миг все линии, точки, завитушки, выдолбленные на абсолютно ровном каменном полу, до этого припорошенные пылью, обозначились слабым голубым сиянием. Из круга вырвался столп света, заставляя зажмуриться всех и каждого. Когда кулон исчез, то пропал и свет. А вслед за ним померкло и сознание Соланж. Тихий шепот нес успокоение и благодать: «Пророчество исполнилось. Исполнилось. Исполнилось...»
Может, то и не шепот был, а последние мысли Хранительницы?
Часть ТРЕТЬЯ. Последняя битва
1.
Луч света разогнал темноту, рисуя живописные декорации: бескрайнее, на сколько хватает взгляда, зеленое море с яркими красно-белыми мазками цветков клевера, которые слегка покачивались в нежных объятиях ветра. Три закутанные в мантии фигуры казались явным диссонансом в этом умиротворяющем пейзаже. Они пришли с разных сторон и замерли в центре луга. Чувствуя напряжение, сковавшее людей, ветер тоже разволновался. Он прижимал нежные ростки клевера к земле, трепал мантии, пока не сбросил капюшон с головы мужчины. На вид ему не дашь больше пятидесяти, но вековая печаль в серых глазах подсказывала, что это не так.
Он вздохнул. У рта образовались скорбные морщинки, брови сошлись в одну линию. Взгляд, который мужчина переводил с одной склоненной головы на другую, не предвещал ничего хорошего.
— Дочери мои, я оградил вас от своего вмешательства, — начал он, — в надежде, что сестринская любовь охладит ваши эмоции. Да только этого не произошло.
— В чем моя вина?! — со слезами в голосе воскликнула одна из девушек. От резкого движения ее капюшон упал, явив взору нежный овал лица, алые губы, прямой патрицианский нос и светлые прямые брови над голубыми глазами. Платиновые волосы, заплетенные в тугие косы, венчали голову элегантной короной. Устремив ненавидящий взгляд на вторую девушку, она принялась оправдываться: — Это Яниса украла мой талисман! Я лишь пыталась вернуть свое.
— Если кулон тебе так дорог, отчего ты не уберегла его? — хмыкнула виновница. Полные губы искривились в ухмылке, насмешка плясала в карих глазах. — Теперь он принадлежит мне.
Яниса расстегнула мантию, показывая «яблоко раздора»: черный бриллиант на тонкой серебряной цепочке. Блондинка потянулась к камню, но ее остановил грозный окрик:
— Довольно! Азуна, держи себя в руках. — Мужчина перевел взгляд на младшую дочь. — Яниса, сколько еще ты будешь провоцировать сестру?
Азуна полными обиды глазами смотрела на отца, но отступила, а вот Яниса так и не смогла — а может, и не хотела? — подчиниться его приказу. В ее взгляде, устремленном на сестру, плескалась ненависть.
— Я принял решение, — сообщил Крейн. — Даже мне не под силу вернуть «Сердцу ночи» его чистоту, поэтому камень останется у Янисы…
— Это несправедливо! — воскликнула Азуна.
Она еще многое могла сказать отцу, однако сдержалась, недовольно поджав губы, когда тот поднял руку, призывая к молчанию.
— Камень останется у Янисы, но она не сможет использовать его силу. «Сердце ночи» станет напоминанием о проступке, за который пришлось дорого поплатиться.
— Поплатиться? — девушка вскинула бровь.
— Ты отправишься в изгнание. Но не одна. — Крейн повернулся к старшей дочери. — Азуна отправится с тобой.
— Я?! Что я такого сделала?
— Твоя сестра изводит себя ненавистью, а твой порок — гордость. Вы обе виноваты в произошедшем. Я не буду разбираться, чьей вины в том больше.
— И куда ты нас отправишь, отец?
Даже в эту минуту Яниса не собиралась выказывать родителю должного почтения. Крейн вздохнул, понимая, что многое упустил в воспитании дочери.
— Это станет для вас сюрпризом. А пока я говорю, что больше ни разу вы не сможете использовать свою силу, чтобы навредить друг другу. Такова моя воля.
Не нужны ни заклинания, ни ритуалы — достаточно лишь произнести желаемое.
Крейн создал знак Дороги и махнул рукой:
— Ступайте, дочери мои.
— Но куда? — Азуна со страхом смотрела на голубоватое свечение.
