Тайна последнего предсказания - Пелевина Оксана
Чтобы успокоиться, девушка вернулась в свои покои и, сев на постель, запустила руку под подушку, достав оттуда дневник деда. В последние недели созерцание вырванных страниц превратилось для фрейлины в своеобразный ритуал. Она до конца не понимала, чего ждёт от пустой книжицы. Но, чувствуя под пальцами старую кожу, чаще всего находила временное успокоение.
Вот и сейчас, держа в руках раскрытый дневник, Мадлен пыталась привести в порядок свои мысли. Девушка провела ладонью по форзацу, коснулась переплёта, осторожно скользнула подушечкой пальца по фрагменту первой из вырванных страниц. В этот миг мир, каким его знала фрейлина, перестал существовать. Водоворот образов подхватил сознание девушки и закружил в странном хаотичном танце. Когда сознание прояснилось, перед внутренним взором Мадлен возник письменный стол. Его потёртая поверхность была завалена исписанными пергаментами и сломанными перьями. Склонившись над толстой книжицей в кожаном переплете, за столом сидел пожилой седой мужчина. Он не называл своего имени, но Мадлен знала: она видит прошлое своего деда. За старым деревянным столом сидел Мишель Нострадамус и трясущейся то ли от старости, то ли от волнения рукой выводил чернилами строчки текста. Будто взглянув на пергамент его глазами, Мадлен прочла:
Содержание этого дневника раскрывает все тайны, что я бережно хранил всю свою жизнь. И эти тайны предназначаются лишь для одного человека – тебя, дитя моё. Все началось в 1519 году в городе Авиньон. В тот день я, скрипя зубами от злости и безысходности, стоял на широкой лестнице Авиньонского университета. Яростно сверкая глазами, я не сдерживал эмоций и, обернувшись к дверям старинного здания, громко кричал. Меня только что отчислили, забрав – возможность изучать науку и медицину. Всё это в то время, когда мир погибал от страшной заразы, чумы, уносившей жизни сотен и сотен человек. Лучшие умы человечества бились над лекарством от чёрной смерти, но не находили его. В тот день на крыльце Авиньонского университета я поклялся, что мир еще услышит имя Мишеля де Нотрдама. Я дал слово, что найду лекарство от чумы. Следующие несколько лет я провёл в странствиях. Мой пытливый ум жадно поглощал любые знания в области медицины, алхимии, астрономии, естественной истории. Я грезил отыскать средство, способное победить чуму. Время шло, но лекарство не находилось. Стараясь испытать себя и свои способности, я отправлялся в города и селения, охваченные чумой. Рискуя собственной жизнью, я брался за лечение заражённых, однако исцелить удавалось лишь избранных. Спустя годы скитаний мои руки начали опускаться, сотни смертей подорвали уверенность в собственных силах. Но однажды всё изменилось. Это случилось в 1525 году…
Комната Нострадамуса начала менять свои очертания, и Мадлен уже готовилась вырваться из плена прошлого, но вместо королевских покоев перед её взором предстала узкая извилистая тропинка. По ней, направляясь в сторону небольшой деревеньки на краю леса, шла пара молодых людей. В одном из них, юноше чуть старше её самой, девушка узнала Мишеля.
– Это она и есть? Та самая деревня, о который ты говорил, Сезар? – спросил Нострадамус, обращаясь к другу.
– Да, она и есть, – кивнул юноша, улыбкой напоминавший довольного кота.
– Как ты вообще о ней прознал? – поинтересовался Мишель.
– Один трактирщик напел. Кое-кто из местных иногда отправляется в город, чтобы закупиться тканями, специями, вином. Ну, и не брезгует заглянуть в трактир. А там, сам знаешь, язык развязывается. Вот и проговорился кто-то про местные чудеса, – пояснил Сезар.
– Не очень-то верю я в эти слухи.
Сезар насмешливо ухмыльнулся, хитро косясь на друга.
– Именно поэтому мы отправились сюда с первыми лучами солнца? – насмешливо спросил весёлый юноша. – Брось, Мишель, мне можешь не врать. После стольких лет поисков ты готов хвататься за любую соломинку.
– Однажды я дал себе слово отыскать лекарство от чумы. И теперь обязан испробовать всё, что может иметь хоть какой-нибудь эффект.
– Мне бы твою настойчивость. И тогда бы вся Франция точно узнала о поэте и барде Сезаре Бордо, – мечтательно проговорил юноша.
Мишель одобряюще хлопнул друга по плечу.
– Уверен, однажды так и будет. А теперь расскажи ещё раз, что нам известно об этом месте.
– А собственно говоря, лишь то, что с начала эпидемии в этой деревне не умерло от чумы ни одного человека. Случается, что кто-то из местных заболевает. Но вот чудо, через несколько дней больной встаёт на ноги. А от заразы не остаётся и следа.
– За всё время, что я имею дело с больными чумой, я не раз видел, как от неё вымирали целые деревни, но чтобы люди выздоравливали сами собой – это действительно чудо, – задумчиво произнёс Мишель.
– Что ты собираешься делать?
– Для начала поговорю с сельским старостой. Он должен знать, что происходит в его деревне.
Вскоре приятели достигли заветной деревеньки. Поплутав вокруг ветхих, поросших вьюном домов, путникам наконец удалось отыскать нужного им человека.
В этот час сельский староста Жан Лабьер с особым усердием подметал крыльцо своего дома. Завидев незнакомцев, мужчина отложил метлу и обратился к ним с приветствием:
– Добрый день, господа! Не каждый день в наших краях появляются новые лица. Могу ли я чем-то вам помочь?
– Добрый день, месье! – заговорил Мишель. – Буду с вами честен. В ваши края нас занесли слухи. Скажите, действительно ли жителей вашей деревни не берёт чума?
Староста заметно нахмурился, приветливое выражение лица моментально сменилось мрачной гримасой.
– От чумы нет спасения, господа. Так что вас одурачили. Слухи. Это всего лишь слухи.
Мужчина отвернулся, намереваясь снова взяться за метлу. Но его остановил голос Сезара:
– Позвольте, месье, как же так? Раз слухи врут, почему на местном кладбище так мало свежих могил? Когда свирепствует чума, кладбища растут как на дрожжах. А у вас новые могилы принадлежат разве что младенцам да старикам.
– Откуда ты об этом знаешь? – тихо шепнул на ухо приятелю удивлённый Мишель.
– Поинтересовался у одного охотника, который забредает в эти места.
Староста, уже не скрывая своего недовольства, резко обернулся к незваным гостям.
– Уходите, господа. Здесь вы не найдёте, того, что ищете. Скоро начнёт темнеть, вам следует отправиться в ближайший город. Здесь вряд ли кто-то решится приютить на ночь незнакомцев.
Приятели отступили, понимая, что от месье Лабьера проку им не будет. Уже собираясь уйти, молодые мужчины столкнулись с юнцом, на всех парах бегущем к дому старосты.
– Скорее, там… Ноэль… эм… кажется, нездоров, – запыхавшись, выдохнул малец.
Староста, бросив метлу, поспешил за юношей. Переглянувшись, приятели последовали за ним.
Не дожидаясь приглашения, Мишель вошёл в дом больного, моментально поймав на себе недовольный взгляд старосты.
– Что вы здесь делаете?! Я же вам сказал, уходите!
– Успокойтесь, я сведущ в медицине. Можете считать меня лекарем, – спокойно ответил Мишель. – Я пришёл лишь для того, чтобы осмотреть больного.
Месье Лабьер грозно двинулся на наглеца, собираясь выставить его за дверь. Но хозяйка дома, ещё молодая женщина, державшая на руках младенца в сером одеяльце, не позволила.
– Жан, оставь его. Пусть осмотрит.
Мишель благодарно кивнул и прошел к постели больного. На деревянной кровати подле очага лежал крупный, ещё не старый мужчина. По выступившей на лбу Ноэля испарине лекарь сразу понял: у больного жар. Осторожно коснувшись рукой челюсти больного, Мишель повернул его голову вправо, затем влево. Ноэль не реагировал. Лишь, проваливаясь в беспамятство, тихо бормотал нечто неразборчивое. Мишель быстрым движением стянул с мужчины одеяло и приподнял поношенную рубаху.
Грудь Ноэля тяжело вздымалась. Наклонившись ближе, лекарь услышал в лёгких болезненные хрипы. Перевернуть Ноэля на бок оказалось непросто, но Мишель справился самостоятельно. Когда взору лекаря открылась спина больного, лекарь печально покачал головой. Ещё небольшие, но уже заметные тёмные язвы начинали расползаться по телу мужчины. Закончив осмотр, Мишель ополоснул руки и, развернувшись к присутствующим, сухо констатировал:
