Эмбер Кизер - Меридиан
Может быть, я пересмотрела телевизор, но мне очень хотелось узнать.
— Тетушка, — Я не знала, как сформулировать вопрос, и не была до конца уверена, что действительно хочу узнать на него ответ.
Она уселась в свое кресло-качалку и вытащила рамку для шитья высотой до колена.
— Что такое?
— А Фенестры…они…мы ведьмы?
— Архангел Гавриил, нет!
— А Атер-как-их-там?
— Атерности? Не в традиционном понимании, нет. — Тетушка сложила вместе два куска хлопковой ткани, затем один отбросила и стала изучать другой.
— Они те, кого называют ПолуНочниками. Вместо того, чтобы позволить душам вернуться к Создателю, они переправляют душу к Разрушителю.
— В ад? — Перед взором промелькнули огонь и сера.
Она кивнула. — У него много названий.
— А Атерности хотят навредить Фенестрам?
— Ты имеешь в виду убить? Очень хотят. — Тетушка сказала это так бесстрастно, как если бы она рассказывала мне рецепт печенья. Однако она нахмурилась, и, прищурившись, взглянула в огонь.
Ужасающая мысль пронзила меня.
— А мы хотим убить их?
— Нет, это не наша задача. Существуют воины-ангелы Сангра, которые этим занимаются, но если тебе повезет, ты никогда не встретишь ни Ности, ни Сангра. — Она вздрогнула и стала смотреть на огонь, позабыв о шитье.
Даже Тенс остановился и ждал.
— Эх. — изображения Баффи стояли перед глазами, но я не могла представить себя в прелестной одежде сражающейся с демонами. Это не было в моем списке дел до окончания школы. Школа — а вернусь ли я в нее.
— А как насчет привидений?
Тетушка снова начала шить, как будто вышла из ступора.
— Они существуют. Обычно их энергия поймана в этой реальности. Они держатся за этот мир и не хотят уходить.
— Но почему?
— По-разному, например, они могут хотеть увидеть, как вырастают их дети, или защитить своих возлюбленных. Иногда они остаются присматривать за местом или домом. Может быть, они боятся идти дальше, хоть это и глупо — ведь это всего лишь перемена, а не конец пути.
— А они, эмм, злые? То есть они тоже пытаются нас убить? Потому что я готова поклясться, что за мной кто-то наблюдает.
Тетушка покачала головой и пожала плечами.
— Сама энергия имеет ту же сущность, с которой она жила — помнишь, энергия может изменять форму, но не появляется и не пропадает. Так вот, если они были злыми при жизни, ничего не поменяется просто потому, что их тела вернулись в землю. Чем дольше они тут находятся, тем сложнее сделать так, чтобы они пошли дальше.
— Они могут нами пользоваться?
— Они могут быть очень опасными. Меридиан. Не начинай искать заблудшие души.
— Почему они опасны?
— Их энергия более не упакована аккуратно. В них гораздо легче запутаться, особенно если у них есть причина, чтобы тебя забрать. И ты можешь запутаться случайно, по крайней мере, без их злого умысла. Просто будь осторожна.
Отлично, еще одна причина беспокоиться.
— Нас может кто-нибудь видеть? В смысле не как людей, а как круги света.
Я все время мысленно возвращалась к сеньоре Порталсо, которая называла меня "светом". Должна ли я рассказать об этом? Я молчала. Я пока не знала, было ли это правильным.
— Существуют люди, которые со временем научились нас видеть.
— Но как? — возможно, сеньора Порталсо меня видела. Мне нравилась сама мысль, что кто-то еще, не из наших, знает правду.
— Не у всякой семьи Фенестр может родиться еще одна. Но потомки Фенестры без, собственно, силы, все же могут чувствовать и замечать эту силу. Например, целители и экстрасенсы, люди, которые видят ауру или могут направлять энергию "Ци" руками по всему телу.
Я всегда думала, что эти способности — фальшивка. Я вспомнила, как мы ездили на ярмарку штата прошлым летом, и палатку предсказательницы, куда мы пошли с Сэмом шутки ради. Она предсказала, что мне предстоит долгая дорога, и что мне откроется будущее света и тьмы, жизни и смерти. Я тогда сказала Сэмми, что она несет чушь. Если бы я снова ее увидела, я бы принесла ей свои нижайшие извинения.
Тетушка усмехнулась про себя.
— Ну все, на сегодня хватит. Но у меня есть кое-что для тебя.
Я обхватила себя руками. До сих пор ее подарки не приносили особой радости. Выражение моего лица, должно быть, отразило мое нежелание.
— Мой дневник. На самом деле, это наш дневник. На протяжении столетий, Фенестры из нашей семьи, дописывали, исправляли и охраняли добытые нами знания. Бери, он не кусается, обещаю. Я хранила эти записи годами, в надежде, что ты придешь. Времени не хватит, чтобы пересказать все эти записи, так что они тебе понадобятся.
Она передала мне книгу в кожаном переплете, с золотыми краями и ленточной закладкой. Она была потертой и истрепанной, на страницах остались масляные следы от многих пальцев, потеки чернил, пятна на обложке.
— Спасибо, — эта проклятая штука была такой тяжелой, что мне пришлось схватить ее обеими руками.
— Уже много лет прошло с тех пор, когда мои глаза моли прочитать ее от корки до корки. Возможно, есть способ сразиться с Ности, который я не помню. Я подумаю над этим — нам нужно подготовиться. Пойди поспи, — тетушка поцеловала меня в лоб и вернулась в кресло у камина.
Я встала и перенесла вес на больную ногу. Все было абсолютно нормально, как будто она и не болела.
— Я провожу тебя, — тень Тенса упала на меня.
Кустос уже храпела на моей кровати. Я засмеялась.
Тенс заглянул через мое плечо и усмехнулся.
— Грелка на месте?
— Да, похоже на то.
Кустос посмотрела на нас одним глазом и продолжила спать.
Тенс обошел меня и выкрутил ручку нагревателя на максимум.
Я взобралась на кровать и взяла рамку с фотографией моих родителей и Сэма с тумбочки. Насколько же изменилась моя жизнь с тех пор, когда я сделала этот снимок на камеру Сэма. Не в первый раз я хотела оказаться на семейной фотографии. Сейчас, по крайней мере, я знала, почему я была все время тем, кто фотографирует.
Тенс заложил руки в карманы и задержался возле двери, наблюдая за мной так задумчиво, что я задрожала. В его присутсвтии я чувствовала жар, зуд и вообще я была как будто сама не своя.
— Что? — булькнула я, нарушив тишину
— Спокойной ночи. — Он повернулся и вышел.
— Постой, — окликнула я его.
Он выглянул из-за угла: — Чего тебе?
— Что тетушка имела в виду, когда сказала, что не так много времени осталось?
Он не смотрел мне в глаза.
— Тебе надо научиться пропускать души прежде чем…
Мне показалось, что по его лицу пробежали боль и страх. Я подбодрила его, уже не столь уверенная, что хочу получить ответ:
