Повелительница барсов. Попаданка и строптивый (СИ) - Светлая Дарья

Начиная с сумасшедшего желания обладать ею и заканчивая тем, что теперь я скован магическими цепями, одурманен дахрой и подвешен к потолку, как свиная туша в мясной лавке, среди кричащего убранства борделя. От одного взгляда на интерьер болели глаза, и я их закрыл.

Пока ко мне никто не заходил, и я раскачивался на цепях один, вдыхая приторный тяжелый аромат благовоний, мрачно гадая, кто попробует коснуться меня первым. Убью. Видит Хамарра, мои ноги свободны – удушу первую же, кто полезет мне в штаны. Ну… или первого. Сил хватит. Пока.

Реджина… меня безумно раздражало ее непонятное упорство.

Она хотела меня. Я видел это. Чувствовал запах ее желания, когда брал другую у нее на глазах и когда она перевязывала рану, которую я нарочно удерживал от заживления, тоже.

Я мог сделать своей почти любую женщину во дворце Арнау, стоило мне лишь захотеть! За мое расположение дрались, и не всегда я нисходил до победившей, что несказанно развлекало императора, впрочем, как и меня самого.

Только эта дерзкая жрица с севера смотрела на меня свысока, словно считала себя какой-то особенной.

Проклятая человечка! Я выберусь отсюда. Выкраду ее из дворца и возьму во всех позах, какие мне известны, столько раз, сколько захочу.

Она будет умолять меня, будет кричать…

Эта мысль возбудила меня, заставив почувствовать боль в паху и застонать.

Пока валялся в беспамятстве, кто-то переодел меня в штаны из черной кожи, на пару размеров меньше, чем я привык носить. На них была куча прорезей, ремней, цепочек и заклепок. А еще они обтягивали как вторая кожа и причиняли кучу неудобств.

По комнате поплыл туман. Сколько дахры мне дали?! Я словно вернулся в прошлое и снова увидел, как Реджина выбегает из купальни, крича: “Ты же сам говорил, что тебе нравятся такие, как я? Дерзкие и непокорные, да?” – ее голос нестерпимо громко прозвенел у меня в ушах.

– Так нравятся? – рука Реджины, лаская, прошлась по моей щеке – Тебе правда нравятся непокорные, ихи Солер?

Я несколько раз моргнул и тряхнул головой, прогоняя наваждение, но тем не менее рыкнул в ответ:

– Нравятся! И ты будешь моей!

Ладонь женщины мучительно медленно прошлась по моей обнаженной груди. Острый ноготь чуть царапнул сосок, заставив меня со свистом втянуть воздух сквозь зубы.

Ладонь спустилась по животу и … остановилась у границы брюк! Бездна! А я-то мечтал, чтобы хоть галлюцинация их расстегнула, выпуская наружу сдавленное этим кожаным безобразием достоинство.

– Что ж, ты выбрал свою судьбу! – Жрица с севера звонко рассмеялась, тряхнув пышной гривой вьющихся черных волос. Ее смех прокатился по моей коже звонким холодным льдом, заставив дрогнуть, дернуться и закачаться на цепях.

А потом черты лица несносной человечки поплыли, превращаясь в совершенно другие, знакомые и чуждые одновременно. Как ни старался, я не мог вспомнить, где видел их.

На губах теперь уже рыжей женщины в красном платье сияла довольная улыбка. Незнакомка взлетела в воздух. В ее руках появилась вымазанная в красной краске тонкая кисть.

И пусть глаза незнакомки были закрыты, она безошибочно нашла мою правую руку и принялась что-то на ней рисовать, от усердия закусив нижнюю губу. Слепя она, что ли?

– Ну и галлюцинации у меня…

– Плохой котик! За слепую галлюцинацию получишь отдельно! – усмехнулась парящая рядом со мной женщина. В следующий миг мои штаны сзади были чем-то распороты, и призрачная рука отвесила мне смачный шлепок по заднице. – Так-то лучше! – воскликнула рыжая бестия.

– Кто ты такая?!

– Поймешь, когда выйдешь отсюда и побежишь к своей истинной. Не благодари! – с ехидной улыбкой заявила рыжая слепая ведьма и пропала. Я остался один, и все было как раньше, только задницу в месте удара пекло, словно на ней поставили клеймо раскаленным железом.

Стоп! Она рисовала красным на правой руке и говорила, что побегу к истинной? Выходит… меня лично посетила Хамарра?!

Я завозился, пытаясь повернуться, чтобы узнать, что за знак оставили на мне сзади, но раньше открылась дверь и вошли две женщины, закутанные в плащи с капюшонами. Их вел человек в алом, расшитом золотой вышивкой халате. Должно быть, хозяин заведения.

– Как вам этот, эйны? Свеженький оборотень, еще никто не трогал. Привезли только сегодня. Посмотрите, какие мышцы у котенка! А волосы? Просто мечта! – Он провел рукой по моему животу, а потом приподнял прядь волос, пропуская сквозь пальцы. – Он и внизу отлично оснащен!

До того, как сутенер успеет расстегнуть ширинку, я хотел как следует пнуть его, но тот увернулся, продолжая меня рекламировать:

– Строптивый! Настоящий зверь, которого вы сможете укротить, – произнес человек, извлекая из-за пояса плеть, которая тут же опустилась на мою спину. Я выгнулся от боли, но, стиснув зубы, не проронил ни звука. Плеть опустилась на спину снова.

Демонстрацию прервала одна из женщин:

– Достаточно! Этот нам нравится. Дайте нам обеим по плети.

– Любой каприз, эйны! – расцвел улыбкой хозяин борделя и раскрыл шкаф, содержащий такой набор, что у меня на голове волосы зашевелились. Даже дурман от дахры выветрился в момент.

Как только меня оставили наедине с двумя озабоченными девицами, они скинули плащи, а затем туники, оставшись передо мной в чем мать родила. Тела их были совсем еще юными, но в глазах горел огонь, говоривший о том, что невинностью тут давно не пахнет.

Одна была выше ростом, с рыжими волосами. Другая белокурая, с проколотыми сосками, меж которыми болталась тонкая золотая цепочка.

– Закрепи его как следует, – приказала рыжая блондинке, и та ловко сковала мои ноги цепями, прикрепленными к полу, а затем подвинула мне невысокую скамейку, на которую я встал с огромным облегчением: стоять на носках так долго то еще удовольствие.

Следующие два часа девицы попеременно меня секли, втирали соль в раны и терлись о них сами. Потом рыжая слизывала мою кровь со своей подружки и доставляла ей удовольствие, заставляя меня смотреть.

Я думал, они никогда не угомонятся, но неожиданно все кончилось.

В тот момент, когда рыжая спустила с меня штаны и принялась с членом из камня примериваться к моему заду, я собирался заорать, что убью ее, но мой рот был заткнут кляпом.

Комната озарилась алым сиянием. Рыжая вскрикнула и выронила игрушку, которая раскололась от удара об пол, а потом с воплем побежала подружке.

– Что? Что это, Лереена?! – визжала она, глядя на покрасневшие руки, с которых лохмотьями свисала кожа, словно бы поврежденная сильным ожогом.

– У него метка на руке светится! Смотри! – ткнула когтистым пальчиком в мою сторону блондинка. – Он чей-то истинный! У барсов всегда так: если кто-то тронет помеченного богиней в пару другой женщине, будет наказан. Радуйся, что не додумалась его поцеловать, не то лицо у тебя было бы такое же, как руки сейчас, а уж если бы ты его взять как положено решила…

Явившийся на зов хозяин борделя вынужден был вернуть клиенткам деньги и заплатить огромную компенсацию. С досады он приказал вывезти меня за город и убить, но его подельники побоялись исполнить приказ, увидев на моем заду клеймо в виде цветка эриссии, что означало защиту демиурга. Так я узнал, что за отметину оставила мне Хамарра.

Отвесив пару лишних пинков, меня, связанного, бросили подыхать на песке по ту сторону городской стены. Но, на мое счастье, начало кончаться действие зелья, запрещающего оборот, и я, частично трансформировав руки, разрезал когтями веревку.

Полностью перекинуться не хватало сил. Слишком большим количеством зелий меня успели напоить, и мне бы отлежаться сначала, но метка истинной не давала покоя. Она звала, тянула меня к той, кого назначила парой демиург.

И я снова пробрался в город через тайный лаз, которым изредка пользовались контрабандисты. Я вымылся в фонтане, стащил у одного из домов чьи-то штаны и дождался рассвета, чтобы на рынке украсть еды.

Я слышал о метках Хамарры, дарованных барсам до меня. Эти случаи были редки, но сохранились сведения, что можно почувствовать, где живет истинная, посмотрев на карту. Так поступил и я.