Замуж не Напасть, Но как бы Замужем не пропасть (СИ) - Шевцова Наталья

Скорее всего, нет, не мог.

И сцены распутно-греховно-бесстыжих сладострастных утех, которые одновременно являлись и порочно-кровавыми оргиями, которые показал ей Ваас, подтверждали именно это последнее её предположение. Она видела, что «деликатесы» никто и никуда не отпускал. Точнее, они сами никуда не хотели уходить. Они, как мотыльки, летящие на огонь, добровольно и со сладострастно-вожделеющей улыбкой на устах шли «по эстафете», переходя от одного любителя полакомиться кровавым фрешом к другому.

Милдред вспомнила, что когда-то она, то ли читала где-то, то ли слышала от кого-то, что тот из кого пьют кровь, испытывает чуть ли не большее наслаждение, чем сам кровопийца и что обусловлено это каким-то наркотическим, вызывающим эйфорию веществом, содержащимся в слюне вампира.

– Ты права, – вдруг услышала она голос Микаэля.

– Права? – одними губами переспросила она.

– Права, насчёт тех, кем я «перекусывал», – объяснил вампир. Поняв, что этим он озадачил её ещё больше, он поспешил добавить. – Я могу не только видеть то же, что и ты, но и слышать твои мысли, пока мы связаны заклинанием. Так вот, ты права. Я тогда предпочитал… Нет, даже не так. Я выбрал, не знать, что будет дальше... – Микаэль запнулся, – с донорами «фрэша». И если бы не проведение…

Милдред не удержалась и заглянула мужчине в глаза. В его глазах были бесконечные боль, печаль и вина.

Демон ужаса заметил этот её долгий испытывающий взгляд. И, хотя он не мог ни видеть, не слышать Микаэля, он заподозрил, что каким-то образом, несмотря на все предпринятые им предосторожности и меры, вампиру все же удалось пробраться сюда с ней.

«Ну что ж, так даже интересней?» – усмехнулся Ваас своим мыслям. – «Значит-с, поиграем с огоньком!»

– Ну и… Милдред? – издевательски усмехнулся демон. – Скажи, разве ты не благодарна мне?

– За что я должна быть тебе благодарна? – с мрачной усмешкой уточнила девушка.

– Как за что?! – изумленно воскликнул демон, округлив свои узенькие глазки настолько, что теперь они напоминали чуть ли не совиные. – За то, что я открыл тебе правду! Правду о монстре!

– О монстре? – иронично переспросила Милдред.

– Разумеется, о монстре! Или ты будешь утверждать, что твой драгоценный Микаэль не монстр?

– Нет, не буду. Он – монстр, – тихим, надломленным голосом подтвердила девушка. – Но он монстр, который способен контролировать себя и что ещё более важно, он монстр, который посвятил свою жизнь тому, чтобы искупить свои грехи!

– А-аха-ха-ха-ха-ха! – прыснул со смеху Ваас. – Какая пламенная речь, госпожа адвокат!   Вашему подзащитному несказанно повезло с вами! Но разве существует такое понятие, как бывший монстр?

– Такого понятия, как «бывший монстр», возможно, и не существует, – спокойно парировала Милдред и язвительно добавила: – А вот такое понятие, как раскаявшийся монстр – определенно существует, господин прокурор! Кроме того, не знаю как у вас у демонов, но у нас, у смертных, говорят, что один раскаявшийся монстр стоит дороже девяносто девяти праведников, высокомерно полагающих, что им не в чем раскаиваться[1]!

– Дорогуша, мне жаль тебя огорчать, но ты либо самообманываешься, либо, что еще хуже, сознательно манипулируешь сакральными понятиями, пытаясь оправдать монстра! Поверь мне на слово, милая, уж кто-кто, а я о монстрах знаю всё! – ухмыльнулся демон.

– О да, – кивнула Милдред. – О монстрах ты бесспорно знаешь всё! Но… – она взяла небольшую паузу, специально, чтобы позлить демона, – ты ничего не знаешь о чувстве вины! Ты судишь по себе и поэтому тебе не понять какая это страшная кара – чувство вины и насколько истязающе-невыносимы муки совести. Ты открыл глаза мне, – насмешливо-иронично усмехнулась она, – и я отвечу тебе тем же – открою глаза тебе. Для любого отзывчивого, сострадательного и милосердного человека нет наказания более страшного, чем осознание того, что он стал причиной смерти другого человека. Это ест его заживо…  

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Драгоценная, ты вообще о чём сейчас? У тебя, что настолько короткая память? – перебил её демон. – Так я напомню! Мы не о человеке говорим, а о вампире! О монстре! Но ради тебя, милая, и только ради тебя, я сделаю даже больше! Я поставлю тебя прямо перед родителями, только что похоронившими своего ребенка, чтобы ты им рассказала о чувстве вины, которое теперь испытывает убийца их дочери, и что им, поэтому просто необходимо его горемычного и несчастного пожалеть и простить!

Милдред вздрогнула и потеряла дар речи, как только она встретилась с вопросительно-недоуменным взглядом отца и матери медноволосого ангела. Глаза мужчины были покрасневшими и опухшими от пролитых слез. В то время как из глаз женщины слёзы лились безостановочно.

Девушке не нужно было быть ясновидящей, чтобы точно знать – единственное, что сейчас хотят услышать эти мужчина и женщина – это то, что монстра, который лишил жизни их доченьку, уже нашли, и он больше не дышит. Угрызения же совести монстра, его чувство вины, его раскаяние – будут ими восприняты, исключительно, как насмешка над их горем. И она их понимала. Слишком хорошо понимала, вынуждена была она сама себе признаться. Если бы она могла прикончить монстра, лишившего жизни её подругу… Если бы она могла прикончить Вааса – она бы его прикончила! И при этом ни рука её не дрогнула бы, ни чувство вины её не беспокоило бы. Потому что место монстров в аду!   

– Ну, же, что ты молчишь? – между тем надсмехался Ваас. – Давай, начинай, свою оправдательную речь! Ну же, расскажи им о муках совести и страданиях монстра, растерзавшего их двевочку!

– Я… я… я… – залепетала девушка. – О Боже, я не могу! – она метнула беспомощный взгляд на Микаэля, застывшего, словно изваяние вечной скорби.

– Ну так что-о-о? Госпожа адвокат? Что ты им скажешь? – требовал от неё ответа демон ужаса.

– Я… я… простите меня! – она наконец-то сумела посмотреть в глаза матери девочки. – Я… я… хочу сказать, что образ вашей дочери… – Милдред сглотнула и продолжила дрожащим голосом, – навсегда останется в моей памяти, как воплощение вопиющий несправедливости этого жестокого и безжалостного мира, ннно… бывают… обстоятельства… – она опустила глаза, не в силах сказать больше ни слова в защиту монстра-убийцы златоволосого ангела. Застыв в нерешительности, она судорожно сглотнула.

– Милли, родители этой девочки – это только иллюзия. Хорошая, почти неотличимая от реальности, но всё же иллюзия! – напомнил ей вампир. – И Милли, Ваас не пытается настроить тебя против меня, просто он, как впрочем и я, знает, чего именно ты боишься. А вот ты сама этого не знаешь! Поэтому, прошу тебя, не трать время на мою защиту! Забудь о демоне! Я прикрою тебя на какое-то время… А ты пока загляни в себя, разберись в себе! Пойми, чего именно ты на самом деле боишься!

Девушка подняла глаза и встретилась взглядом сначала с отцом девочки, а затем и с матерью. Затем она перевела взгляд на демона ужаса и, глядя в его ужасные, лишенные белков, чёрные как тьма глаза, продолжила уверенным, твёрдым голосом.

– Монстры, как и люди, тоже бывают разные! – вызывающе сообщила она демону.

Затем сделала глубокий вдох и выдох и, последовав совету Микаэля, заглянула в себя и задумалась обо всем, что только что видела…

[1] Милдред несколько переиначила стих 7 из Евангелие от Луки, глава 15: "Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии"

Глава 13

Внезапно Милдред с содроганием и ужасом осознала, чего на самом деле добивался Ваас.

«Не добивался, – поправила она себя. – А добился».

Он добивался не того, чтобы она признала Микаэля монстром, а того, чтобы она, осознав, сколько вокруг неё монстров – начала бояться жить.

До сих пор она жила в организованно-безопасном четко распланированном мире, исключающем не только нечто сверхъестественное, но даже нечто случайное. И вот теперь этот её уютный, понятный ей мир разлетелся на тысячи осколков.