Люче Лина - Землянка для дракона
Если он захочет — арестует её прямо сейчас. Через полчаса она окажется в самой грязной камере столичной тюрьмы, полной опасных и невменяемых преступниц. Через пару часов будет раз шесть изнасилована и избита ими. А потом начнутся допросы, на которых, естественно, Корра признается в чём угодно. Если её мучители захотят — в шпионаже, например. Наказание — двадцать лет лишения свободы. И больше её никто никогда не увидит.
— Пожалуйста, простите меня, — прошептала Корра. Хотела сказать вслух, но голос не слушался. Ком стоял в горле, и слёзы потекли с нижних ресниц. «Глупо, глупо — его так не разжалобишь. Думай. Думай. Не раскисай», — подстегивала она себя.
— Ты касалась документов или нет? — донесло до неё. Сачч не повышал тона, но и не шептал — а казалось, будто звук пришёл издалека.
— Нет, — с постыдно громким всхлипом вырвалось у неё.
— Два шага от стола, — приказал он всё тем же ровным, негромким голосом. Вот и конец, пронеслось в голове Корры. Она никогда не слышала от него такого тона — Сачч не приказывал журналисткам, это было бы как-то… непривычно.
Тем не менее, в этот раз ослушаться ей в голову не пришло. Корра сделала два шага назад, и тут же горячие пальцы обвили её запястье. Очень горячие — словно температура его тела была повышенной. А может… он спал, подумала она. Это объяснило бы его нахождение в кабинете шефа в столь ранний час — он мог просто устать и заснуть. Но почему не в своём?
Эти размышления, впрочем, мгновенно были прерваны весьма бесцеремонным толчком — Сачч почти волоком потащил Корру за собой, поскольку ноги её слушались плохо.
— Пожалуйста, — пропищала она снова — её мозг, тело и даже мышцы рта заклинило от страха.
— Закрой рот, — прорычал он, закрывая за ними тяжёлую дверь кабинета Первого Советника.
Завидев пустое кресло охранника, Сачч ещё сильнее сомкнул пальцы на хрупком запястье, и Корра вскрикнула от боли, машинально подняв голову. Хватку он ослабил, но девушку не обрадовало то, что она разглядела на его лице: в мужественных, породистых чертах проявилось нечто демоническое, а глаза почти почернели, когда он сузил веки, опустив тёмные ресницы.
Левая рука Сачча поднесла к губам маленький тёмный куб. То, что он произнёс в рацию внутренней связи, Корра никогда не решилась бы повторить вслух, даже перед смертью. Она никогда не умела произносить таких ругательств. При этом, к её недоумению, Сачч остановился посреди коридора. Его рука всё ещё крепко сжимала её запястье, но уже не до боли. Он ждал — дошло до неё секунду спустя.
Время шло. С каждой минутой Корра всё меньше завидовала опоздавшему. Когда, наконец, послышался топот ног, и запыхавшийся молоденький мальчишка с пунцовыми щеками добежал до них и замер в трёх метрах от начальника, Корре показалось: он вот-вот упадёт замертво. Таким сбившимся и хриплым было дыхание, что становилось очевидно — пульс у охранника зашкалил за все допустимые для сохранения здоровья пределы. Почти как у неё.
Сердце девушки билось с перебоями: то очень часто, то почти замирая. Странно, но Корра в тот момент совсем не думала о своей участи. Все мысли в голове снова обнулились — так она поняла, что пребывает в состоянии глубокого шока. Её слух также словно повредился: глаза видели, как Сачч выговаривает трясущемуся подчинённому, но звук не доходил до ушей. Запястье под горячими пальцами начало пульсировать, он почувствовал и отпустил руку.
Держать, действительно, не было никакого смысла: они оба знали, что Корра никуда не убежит. Всё ещё находясь в прострации, она пропустила момент, когда Сачч закончил выговор и схватил её уже за другую руку, потащив по коридору дальше. «В его кабинет. Там он вызовет городскую полицию, и конец», — дошло до Корры.
— Сачч, — взмолилась она, поскольку от этой мысли внезапно прорезался голос.
— Рот закрой, я сказал!
На этот раз и слух сработал как надо, и Корра шарахнулась от грубого, резкого тона. В ответ он одним-единственным точным движением руки схватил её за шею, словно котёнка, и толкнул в свой кабинет. Если бы отпустил — она бы растянулась на ковре, но в последний момент он левой рукой поймал за талию, развернул:
— Я спросил, что ты себе позволяешь? — процедил Сачч в испуганное, залитое слезами лицо, прожигая разъярённым взглядом. Всё тело девушки начала сотрясать непроизвольная дрожь.
— Корра. Или ты начинаешь говорить, или всё будет по-плохому, — холодно окрикнул он, и тогда она окончательно вышла из транса, сообразив, что молчала минуты две, и всё это время он терпеливо ждал, сверкая взглядом.
— Я в-в-все об-об-о-объясню. Пожалуйста, я не хочу в тюрьму.
— Быстрее! — рявкнул он.
Расстояние между ними составляло не более полуметра, Сачч возвышался, как всегда, почти на две головы и сознательно жёстко подавлял. Впрочем, она и без того сходила с ума.
Так или иначе, пришло время начать говорить.
И Корра просто рассказала всё, как было: про бесконечно откладывающееся интервью, про желание украсть бумагу. Теперь это звучало просто сомнительно и неправдоподобно: ради какого-то материала в газете украсть документы у правителя планеты…
— Я не шпионила, Сачч. Я умоляю вас, — прошептала она под конец, не веря, что из её тела могло вылиться столько пота и слёз за каких-нибудь десять минут, прошедших с того момента, как он застиг её на месте преступления. Хоть и казалось, что прошла адская куча времени.
— Твой начальник надоумил тебя? — отрывисто спросил он, глядя в сторону.
— Нет! Нет, он ни при чём, правда.
Он долго молчал. Корра начала сползать, в отчаянии нащупывая за своей спиной край стола. Но тут загорелая крупная рука поднялась и легла на застежку штанов:
— Лицом к столу. И наклонись.
Он дёрнул ремень, расстегивая, а Корра застыла на месте, не понимая, что вообще сейчас происходит. Он что, решил её изнасиловать? «Ради всего Святого — зачем?» — пронеслось в её голове. Видит Космос, у неё далеко не самая красивая на свете попа. Ни в какое сравнение она не могла пойти с лучшими образцами, безусловно, доступными ему. Или это такое извращённое наказание? Показать, кто главный? Святая Вселенная, она и так знала, кто главный…
— Хорошо, — дрожащим голосом ответила она и повернулась. Потребовалось применить недюжинное усилие воли, чтобы опуститься на стол, но и с этим Корра справилась. Человек со многим может справиться от страха, особенно, если нет выбора.
Статистика по изнасилованиям на Октиании удручала — Корра была с ней знакома как никто другой, поскольку сама писала об этом заметки не раз и не два. Про насилие над женщинами в Тёмном Доме ей тоже многое было известно. Периодически такое случалось и с журналистками, которые заигрывались во флирт с влиятельными персонами, а потом отказывали. Разумеется, после этого девушка сразу вылетала из Тёмного дома и становилась безработной. Дела никто не возбуждал — не с октианским уровнем коррупции и всеобщего безразличия. Но всё же Корра никогда не представляла себя на месте жертвы, не думала, что такое может случиться с ней. Без каких-либо рациональных оснований. Просто не верила — и всё.
