Миша (ЛП) - Бартон Кэти С.

– Я не хотел брать тебя таким образом. Уверен, что причинил тебе боль, но в следующий раз не будет больно, – она повернулась, чтобы взглянуть на него, и он рассмеялся. – Ты же не думала, что это будет первый и единственный раз?

– Да. Я надеялась, что так и будет, – он нахмурился, но ничего не сказал, натягивая через голову рубашку. – Я бы хотела уйти сейчас, пожалуйста. Я должна была уйти раньше.

– Во-первых, у тебя нет рубашки. Во-вторых, я хотел бы поговорить с тобой о том, почему ты расстроена. Я сделал тебе слишком больно? – Она покачала головой. – Тогда почему ты пытаешься убежать от меня?

– Я не хочу быть с тобой, мистер Лэннинг. Я здесь только потому, что мне сказали, что ты выйдешь из себя, если я не буду твоей парой, – он сел и уставился на нее. – Ты меня не лю-бишь. Я не люблю тебя. Мы здесь, потому что кто-то подумал, что нам будет забавно быть вме-сте. Ты сам сказал, что мы не будем хорошей парой. И я думаю, что это хорошая причина, что-бы не заниматься сексом.

– Я хочу тебя снова прямо сейчас, – она вспыхнула, когда он стянул с нее простыню. – Прямо сейчас я могу взять тебя, погрузиться глубоко в тебя, и ты будешь кричать кончая. Разве ты этого не хочешь?

Она хотела и была уверена, что он это знает. Но все, что он сделал, это накрыл ее просты-ней и отступил назад. Когда он вышел, закрыв за собой дверь, она позволила себе расплакаться. Она даже не понимала, почему плачет. Когда дверь снова открылась, она быстро вытерла слезы и посмотрела на Миссис Лэннинг.

– Он сказал, что сделал тебе больно, – Ханна кивнула. – И я не думаю, что это только из-за того, что он взял тебя, не так ли?

– Я бы хотела уйти отсюда, – Марибель кивнула, сунула руку в сумку и протянула ей кра-сивую зеленую блузку. – Я позабочусь о том, чтобы вы получили это обратно.

– Купила ее для тебя. Я знала, что у тебя не так уж много одежды, и хотела, чтобы у тебя было это, – Ханна кивнула и прижала подарок к сердцу. – Люди не очень-то добры к тебе, не так ли? Они гадили на тебя очень долго, и ты просто не знаешь, как себя вести, когда кто-то по-настоящему добр к тебе.

– Моя мать ненавидела меня только за то, что я могла ей дать. Деньги на аренду и прочее. Ну, чаще всего это было бы для ее одежды, волос и ногтей, но это все. У меня никогда не было парня, потому что как только кто-то начинал проявлять ко мне интерес, она говорила им, что я….

Марибель спросила, что она о себе думает.

– Сумасшедшая.

– Ты не сумасшедшая, дитя. Я думала, Картер доказал тебе это, – Ханна кивнула. – Мне жаль, что он причинил тебе боль, Ханна. Действительно.

– Это уже не имеет значения. Мы сделали свою жизнь такой, какая она есть, и мало что можно сделать с этим теперь, – Ханна понимала тщетность попыток найти что-то лучшее. – Если вы дадите мне минутку, я с удовольствием уйду. Я хочу принять ванну.

Как только Марибель отвернулась, Ханна натянула блузку через голову. На ней не было ярлыков, так что она понятия не имела, сколько она стоила, но она знала, что это намного больше, чем она когда-либо платила за что-либо, так как большинство из них пришло из се-конд-хенда или от друзей ее матери или благотворительности. Когда ей помогли сесть в инва-лидное кресло, Ханна попыталась представить, что теперь делать.

Полет обратно был главным образом с Мишей, разговаривающим со своими братьями. Когда он попытался разговорить ее, она сослалась на головную боль, что было правдой. Все в ней сейчас болело, особенно сердце. Когда они подъехали к дому, Миша вытащил ее из лиму-зина и отнес в дом.

Она видела машину на подъездной дорожке, но понятия не имела, чья это машина, да это и не имело значения. Медленно подойдя к комнате, в которой остановилась, она с удивлением услышала свое имя. Обернувшись, она посмотрела на Мишу.

– Мне очень жаль, – она кивнула, но ничего не сказала. – Я не знаю, что с тобой делать. Никогда не хотел себе пару, и теперь, когда она у меня есть, я понятия не имею, что с тобой делать.

На ум приходили миллионы вещей, но она не произносила их вслух. Первым в списке было отпустить ее. Но в таком случае ей некуда было идти, а о том, чтобы жить с матерью после того, что она с ней сделала, не могло быть и речи. Когда он сел на стул, она не двинулась с места, но посмотрела в сторону своей комнаты.

– Я хотел бы поговорить с тобой. Я... я хочу сказать тебе то, что никогда никому не гово-рил, – она спросила почему. – Понятия не имею. Но после того как я с тобой обошелся, мне ка-жется, что я перед тобой в долгу.

– Ты имеешь в виду как с проституткой, – он выглядел потрясенным. – Я знаю, как это работает, мистер Лэннинг. Мужчина дает женщине всевозможные обещания. Потом, когда дело доходит до секса, все идет наперекосяк. Мне ничего от тебя не нужно. Я прекрасно знаю, в чем мой долг перед тобой.

– Долг? – Она кивнула, а он откинулся на спинку стула и усмехнулся. – Ты хоть представляешь, как я... Нет, не представляешь. Как ты могла, когда все, что я сделал, это оттолкнул тебя? Боже, ты должно быть действительно ненавидишь меня.

– У меня нет к тебе никаких чувств. И мне бы хотелось, чтобы так и оставалось, – она по-чувствовала, как ее сердце неожиданно сжалось, и попыталась не обращать на это внимания. – Любить людей больно, как ты уже говорил. Не такими словами, но это одно и тоже. У меня в груди нет ничего, что позволило бы мне кого-то любить. Слишком... слишком больно.

– Ты никогда не сможешь полюбить меня, – она покачала головой, и ее сердце сжалось сильнее, пока она не задохнулась от боли. – Тогда мне очень жаль. Потому что, как бы сильно я не хотел держать тебя вне моего сердца, ты сумела пробиться.

– Ты знаешь меня недостаточно долго, чтобы любить, мистер Лэннинг. Мы только позна-комились, – он встал и начал ходить по комнате, и она смотрела на него.

Она видела в нем большого кота, лоснящегося и огромного. И это был не только его кот. Сам мужчина тоже был огромен. И хотя она очень мало знала о мужчинах, Хан знала, что его сочтут поразительным. Его мускулы, и она задавалась вопросом, мог ли он поднимать большие машины, не потея. Сейчас на нем была рубашка, но она чувствовала, как они дрожали под ее пальцами, когда она держала его, чувствовала, как они напряглись, когда он кончил. Коротко подстриженная борода жалила ее грудь, когда он сосал ее, и когда она запустила пальцы в его волосы, все, о чем она могла думать, это о том, как будет чувствовать его мех, когда или если она когда-нибудь почувствует его. От мужчины разило сексом и сексуальностью.

Но больше всего ее завораживали его глаза. Они были самого красивого голубого оттенка, который она когда-либо видела, кристально чистые. Она подумала, что если когда-нибудь увидит океан, то он побледнеет в сравнении с ними. И когда он смотрел на нее, иногда у нее возникало чувство, что он может заглянуть в самую ее душу, может быть, глубже.

Когда он повернулся к ней, она хотела отступить, но не была уверена, что сможет. Он поймал ее в ловушку, словно держал руками. Слегка покраснев, когда он улыбнулся, она ото-двинулась от него.

– Я совершил ужасную ошибку. Сделал тебе больно. Знаю, что... все это моя вина, но я бы очень хотел сделать это лучше для тебя. Ханна, мы проведем остаток наших жизней вместе, и я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, – она начала говорить ему, что не ненавидит его, когда он продолжил. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты влюбилась в меня. Покажу тебе, как много любовь может сделать для тебя. И я буду учиться с тобой. Если нет, то это самое мень-шее, что я заслуживаю. Но поверь мне, я влюбился в тебя.

– Я не хочу, чтобы ты любил меня. Не... я просто не хочу, – он вытащил ее из кресла и прижал к себе. От его поцелуя захватывало дух, и она прижалась к нему, боясь, что он не толь-ко поцелует ее... или, что еще хуже, оттолкнет. Когда она подняла голову, он все еще прижимал ее к себе, она посмотрела на его улыбающееся лицо.

– Боже, ты прекрасна, – она покачала головой. – Так и есть. И ты вся моя. Навсегда. Сей-час я докажу тебе и себе, что могу любить тебя больше, чем когда-либо любили нас обоих.