Миша (ЛП) - Бартон Кэти С.

– Я не несчастна, – Хан не была уверена, что ей следует говорить этой женщине о своих чувствах, но Картер сказал, что она поймет. – Я ему не нравлюсь. Не знаю, чего он хочет от ме-ня, но я ему не нужна. Даже в постели.

– Я уверена, что он это переживет, – Хан не была так уверена и сказала это. – Миша был моим посредником, когда его отец был рядом. Я могла... нет, я сказала ему то, что не должна была. Его отец не хотел нас и не скрывал этого. А сердце Миши... наверное, разбито. И он его закрыл. Ты хочешь, чтобы он любил тебя?

– Нет, – Хан заметила боль на лице Марибель. – Я не хочу, чтобы меня любили. Это слишком... я думаю, действительно не знаю, что такое любовь, но видела достаточно людей, которые заявляли, что любят кого-то, только чтобы это рушилось их собственными руками. Ра-ботая на публике, я видела много вещей, которые показали мне, что любовь очень односторон-няя большую часть времени.

– Твоя мать сделала это с тобой, – Хан подумала, что она права, но промолчала. – Я хочу, чтобы ты любила нас всех. Особенно Мишу. Ему нужна такая хорошая женщина, как ты, чтобы любить его. И тебе нужен кто-то, кто будет любить тебя. Ты этого заслуживаешь.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Знаю, это звучит ужасно, но трудно по-страдать, когда ты один, – мужчина предложил ей выпить и печенье. Когда она потянулась за сумкой, чтобы заплатить за печенье, он сказал, что все в порядке. – Видите? Я понятия не имею, как вести себя с порядочными людьми.

Ханне хотелось плакать. Она была смущена и чувствовала себя совершенно не в своей та-релке. А теперь ее кормильцу причинили боль, и она понятия не имела, что с этим делать. Ко-гда Марибель отстегнулась и села рядом с ней, Хан почувствовала непреодолимое желание по-ложить голову ей на колени и зарыдать.

– У Миши много денег. Ну, у них у всех, благодаря некоторым разумным инвестициям и будучи действительно хорошими в своей работе. Это лишь часть привилегий, которые ты получишь как его пара. Кто-то должен был сказать тебе это раньше, но если ты никогда больше не будешь работать, у тебя будет более чем достаточно всего, что ты хочешь.

– Мне не нужны его деньги, – Марибель кивнула. – Я собираюсь заработать свои собст-венные деньги, как только смогу. Согласилась на все это только потому, что Картер сказал, что он взбесится, если я этого не сделаю.

– Он может... он определенно может, но это не причина, чтобы ты страдала, если не хо-чешь. Быть в отношениях достаточно сложно, имея низкие ожидания, это сделает все сложнее для вас обоих, – Хан не собиралась никому причинять вреда и сказала об этом Марибель. – А если ты влюбишься в него? Что ты тогда будешь делать? А как же дети?

– Он сказал, что не хочет детей. Что, я думаю, меня устраивает, так как понятия не имею, что с ними делать. Что касается влюбленности в него, то вряд ли это случится, так как он сказал мне, что предпочел бы, чтобы я никогда не беспокоила его и продолжала делать все, что захочу, до тех пор, пока не опозорю его или его семью.

– Понимаю, – у Ханны было чувство, что она каким-то образом обидела Марибель, но не знала, что с этим делать. Пилот велел им пристегнуть ремни, скоро посадка. Когда Марибель вернулась на свое место, Хан почувствовала, что расстояние между ними значительно больше, чем несколько футов.

Глава 8

Миша открыл глаза и попытался сосредоточиться. Он мог различать очертания, но не то, что это было. Когда человек перед ним пошевелился, он сразу понял, кто это. Какого черта Ханна делает в его комнате, спит в его кресле?

– Не надо, – он повернул голову на голос матери, прозвучавший почти у него над ухом. – Я понятия не имею, о чем ты сейчас думаешь, но если ты снова заставишь ее плакать, я отведу тебя в дровяной сарай.

– Я не заставлял ее плакать. Что она... что вы делаете в моей комнате? – Он снова оглядел комнату, понизив голос, когда понял, где находится. – В меня стреляли.

– Так и было. И в следующий раз, когда это случится с тобой, я хочу, чтобы ты знал, что я не приду к тебе снова. Ты очень злой человек, когда тебе больно, – Миша не понял, что мама имеет в виду, но снова посмотрел на Ханну. Теперь он увидел, что она спит беспокойным сном, и видел следы слез на ее щеках.

– Что я ей сказал? – Он не сводил с нее глаз, разговаривая с мамой. – Она красивая.

Мама фыркнула на него, и он повернулся к ней. Она выглядела измученной и тоже плакала. Когда он дотронулся большим пальцем до ее щеки, она притянула его руку к себе и обняла. Он оглядел комнату более внимательным взглядом.

– Я снова в больнице, – она ударила его в грудь, прежде чем сесть. Он осторожно пере-вернулся, потому что боль только что дала о себе знать. – Как давно я здесь?

– Два дня. Мы приехали в тот день, когда в тебя стреляли, и она не отходила от тебя. Даже когда ты был груб с ней, – Миша снова посмотрел на Ханну и удивился тому, что может изменить неделя. – Ты сказал ей, что она стоит у тебя на пути и что ты хотел бы никогда с ней не встречаться. Как ты мог, Миша?

Он понятия не имел.

– Наверное, я плохо соображал. Что она сделала, когда я это сказал? Я не хотел причинить ей боль.

– Ты не мог, – он посмотрел на Ханну, когда она заговорила. Когда ее стул отодвинулся, он был уверен, что она уходит, и попросил ее остаться. – Мне нужно в туалет. И ты должен по-общаться со своей семьей.

Она выскользнула за дверь прежде, чем он успел что-либо сказать. Глядя на маму, Миша тоже не знал, что сказать о ее взгляде. Мама обиделась, и Мише стало страшно.

– Она тоже моя семья, – его мама кивнула, но ничего не сказала. – Я не знаю, что с ней делать.

– То же самое она сказала о тебе. Я говорила тебе, что это ошибка. Я хочу... ни один из вас не сделает это, если другой не попробует, хотя бы немного. Филипп сказал, что ты звал ее все время, пока тебя сюда везли. Потом, когда она увидела тебя, ты сказал ей уйти от тебя и оставить тебя в покое.

– Мне снились сны... кошмары о ней. Не совсем о ней, но кошмары, что она ранена, и я не могу до нее добраться. Я думал, что ее мать замешана в этом, но я не мог защитить ее, – Миша откинулся на спинку кровати. – Огнестрельное ранение. Это было серебро? Вот почему я не мог перекинуться.

– Райдер сказал, что какое-то время с тобой все было в порядке, и решил, что ты ждешь, когда сможешь где-нибудь обернуться. Потом ты начал падать, и он понял, что в тебя стреляли серебром. К тому времени, как они удалили его из твоего тела, ты потерял много крови, и пре-вращение было невозможно. Мне надоело, что ты все время страдаешь, Миша. Тебе нужно лучше заботиться о себе.

Все, о чем он мог думать, это как он обидел Ханну.

– Ты не могла бы найти ее для меня? Я должен извиниться перед ней. Не хочу ее рас-страивать, – мама пристально посмотрела на него. Он не был уверен, но чувствовал, что она заглядывает глубоко в его сердце. Там ничего не было, даже он это знал.

Она встала, ничего не сказав, и ушла от него. Миша повернулся на кровати, чтобы видеть ее, когда она войдет. Но он не был готов, когда она, наконец, вошла. На этот раз его зрение прояснилось, и он понял, что она не просто красива, она великолепна.

– Прости, что причинил тебе боль, – она только покачала головой и посмотрела в окно. Он хотел, чтобы она подошла ближе, но не знал почему. Потребность прикоснуться к ней заставляла его кошку пульсировать на коже. – Не могла бы ты подойти ко мне поближе? Я должен... моей кошке нужно прикоснуться к тебе.

– Ты собираешься превратиться в кошку? – Ее голос был высоким, и она откашлялась, прежде чем продолжить. Он мог бы подумать, что это смешно, если бы на самом деле не хотел обратиться и показать свою стать. – Думаю, ты можешь делать все, что захочешь, а мне нужно привыкнуть к обращениям или как это называется.

Она не пошевелилась, и он снова попросил ее подойти ближе. Когда она подошла, Миша сел на кровати и свесил ноги. У него кружилась голова, но это было вызвано его желанием быть с ней, а не потерей крови.