Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе (СИ) - Удалова Юлия

Мой муж с моей сестрой ворковали за завтраком, как голубки, и я вдруг наткнулась на внимательный взгляд Данте.

Брату мужа была интересна моя реакция на такое открытое проявление нежных чувств Эдрианом и Агнесс.

Да и вообще темный генерал, похоже, изучал меня.

Готова поспорить, что мои слова про стейк запали ему в душу…

Вот что, мне нужен кристальон Агнесс. Если Фиона хранила в своем свои мечты, то и сестрица вполне может хранить что-нибудь ценное в своем.

И может быть, то, что прольет свет – как и когда она похитила водную силу Фионы.

– Данте, мой брат, император Валериан, недоволен твоими долгими отсутствиями в свете, – между тем обратилась Нерисса к младшему сыну.

– Будь добра, напомни дяде, что если я не буду защищать границу, то мареновая чума придет в Серинити. Ты же помнишь, как пало Лиманское королевство, – с показным спокойствием проговорил Данте.

– Твоя Дикая охота прекрасно сдержит чумных и без тебя. Ты нужен здесь!

– Разве одного Эдриана для всех этих балов и светских мероприятий тебе недостаточно, мама? – усмехнулся темный.

– Ты знаешь, как тяжело мать переживает твое отсутствие. Она сильно беспокоится за тебя, брат, – заметил Эдриан, но глаза его при этом опасно блеснули. – Если тебя поразит чума, она этого не перенесёт.

Судя по тому, как Эдриан это сказал, он был бы, наоборот, этому счастлив.

– Мы оба знаем, что чума не поражает темных, – перебил Данте.

– Останься хотя бы до завершения отбора! – Нерисса поджала губы. – Серинити важно обрести «Звезду Империи». Валериан вдов и не может иметь детей, место императрицы пустует. Стране нужна представительница женского пола, популярная в народе. Мы должны ее выбрать. И ты тоже – я же отдала распоряжение, чтобы ты был в жюри!

Свекровь повысила голос, но Данте слушал мать с непроницаемым выражением лица.

А может быть, так казалось из-за того, что левый его глаз был скрыт повязкой?

– Все прекрасно осознают, для какой по-настоящему цели затеян этот спектакль, – брат мужа прямо посмотрел на меня. – У меня есть дела поважнее, чем участвовать в этом фарсе.

С этими словами Данте поднялся и пошел прочь, но вслед ему прозвучали слова Нериссы:

– Вместо того, чтобы воевать с этими гниющими останками, ты войдешь в Мудрый Стол и комиссию отбора, Данте, хочешь того, или нет! Это лишь вопрос времени!

ГЛАВА 23

Серенна – столица Серинити, напоминала огромный амарант, лежащий в Сиреневой долине и искрящийся на солнце.

Хотя, даже не знаю, почему эту долину назвали Сиреневой – листва деревьев была всех оттенков рыжего цвета. И это не было данью осени – я узнала, что такой цвет листьев в долине всегда.

А зимой листва становилась огненно-красной.

Как я поняла из путанных пояснений своего кристальона, листья не могли стать зелеными из-за отсутствия в них определенного пигмента, который был, в свою очередь, связан с отсутствием достаточного количества влаги.

Это был восхитительный город, с очень тонкой, сложной архитектурой, сочетающей изящество и природную гармонию, с куполами и башнями, устремленными в небо. Они словно были филигранно вырезаны из тончайшей посеребренной бумаги. Тонкие лестницы и возвышения, резьба и мозаика, большие сверкающие гранями кристальоны, установленные на площадях, стрельчатые колонны, арки, порталы и арабески – город словно вышел из фантастического волшебного сна.

Особого внимания требовали два больших здания, расположенные на разных концах города.

Собор духов солнечного света, светлых духов, был сделан из настолько белоснежного мрамора, что на него было больно смотреть. Это было монументальное и величественное сооружение, куда стекалось множество паломников со всей империи. По традиции именно на площади перед собором проводились парады воинов света под предводительством Алого генерала.

Темная башня духов хаоса, напротив, была расположена на отшибе и особой популярностью не пользовалась. Говорили, там творятся черные дела – учитывая репутацию темных, слухи могли иметь под собой почву.

От собора и башни взор устремлялся к императорскому дворцу, узкому и высокому Серинитету, который возвышался над городом, точно парус. Его поразительные тонкие башни, вырезанные из дымчатого сиреневого сверкающего камня, украшенного сложной резьбой, штурмовали небеса.

Единственное, чего здесь не хватало – листвы и зелени. Дворец еще был окружен пышно цветущими кустами, напоминающими нашу сирень, встретилось здесь даже два фонтана. А вот в самой Серенне был всего лишь один крупный парк в самом центре города, огороженный решеткой и тщательно оберегаемый.

На предиспытание я прибыла в карете, где сидела одна.

По обычаю муж и жена должны были ехать в одном экипаже, но Эдриан, разумеется, этим обычаем пренебрег и усадил к себе в карету Агнесс.

Но я, наоборот, даже порадовалась – мало ли что могло выкинуть сознание Фионы, если бы я осталась с мужем наедине, да еще и так близко?

– О, дорогая наша Фиона, я уже успела соскучиться!

Передо мной, скаля лошадиные зубы в совершенно неискренней улыбке, стояла виконтесса Ганна Лошаль.

Та самая, которая позже обольет меня прокисшим молоком у всех на глазах на церемонии награждения победоносицы отбора.

– Ах, посмотрите, не ваш ли это муж помогает вашей сестре выбраться из кареты? Какая галантность! Они ведь ехали вместе?

С лица Ганны не сходила эта противная ухмылка – наверное, она думала, что так вызывает к себе больше доверия.

Самое обидное, что так оно и было – Фиона считала эту лошадь чуть ли не самой своей лучшей подругой после Агнесс.

Она думала, я не понимаю ее якобы «тонкого» намека на то, что Эдриан унизил меня тем, что усадил в свой экипаж мою сестру.

И если я сейчас хоть как-то на это отреагирую, то выставлю себя еще на большее посмешище.

– Эдриан и Агнесс необходимо было обсудить один важный вопрос, леди Ганна, – сказала я.

– О, очевидно, это архиважный вопрос, раз ваш муж предпочел в дороге общество вашей сестры, не так ли?

Ох уж эта лошадиная улыбка Ганны и ее выпученные глаза! Так и кривляется!

Я видела, что к нам прислуживаются.

Но, не успела ответить, как появился Данте Сальваторе.

Брат мужа единственный явился во дворец верхом, на мощном черном жеребце с ярко-красными, как рубины, глазами.

Темный генерал спешился, и, отдав поводья слуге, прошел слишком близко от меня, одарив таким взглядом, что я подалась назад и чуть не споткнулась.

Даже несмотря на скрытый глаз, он был красавцем, каких поискать, но аура у Данте была опасная. Пугающая, я бы сказала.

Конь злобно захрапел, норовя встать на дыбы. Бедный слуга испуганно пригнул голову.

– Погибель, тихо!

Едва заслышав властный голос Данте, конь тут же успокоился и стал, как шелковый, позволив слуге себя увести.

– Полагаю, это архиважный вопрос, раз ваш муж предпочел в дороге общество вашей сестры, я права, милая? – повторила виконтесса.

– Эдриан хотел попросить Агнесс помочь с водоснабжением в его угодьях, а то колодцы в Ветреной Долине стали пересыхать, а парочка и вовсе оказалась отравлена мареновой чумой, – нашлась я. – Это действительно очень важно, не так ли, леди Ганна?

– Вне всяких сомнений... – разочарованно протянула Галошадь, недовольная тем, что подколоть меня не вышло.

Виконтесса подхватила меня под локоть и потащила в сад, намереваясь, наверное, ослепить насмерть зайчиками от своих зубищ, которые она скалила и скалила в якобы дружелюбной улыбке.

По дороге Галошадь настойчиво требовала у меня показать ей свое новое стихотворение.

Я быстренько просканировала память Фионы, и – о ужас! – поняла о чем говорит Галошадь.

Оказывается, Фиона писала Эдриану любовные стишки, которые зачитывала всем придворным. Разумеется, они были совсем наивными и нескладными, с рифмами «розы-слезы», «кровь-любовь», но аристократы осыпали ее совершенно неискренними похвалами и утверждали, что Фиона в своем искусстве превзошла самого Бирона – очень популярного в Серенне поэта.