Иллюзионист (ЛП) - Кордова Зораида

— Что такое, Нати?

Встряхиваю головой. Странное чувство проходит.

— Просто место кажется знакомым.

Кастиан сводит брови, из-за чего засохшая грязь на его лице исходит трещинами.

— Серость?

— Не уверена. Воспоминания ведут себя спокойно. — Наверное, даже слишком спокойно, но пока мы не обезопасим свой путь до Клинка, это дело десятое. — Идём. От вас воняет за версту.

Плечи Кастиана сотрясаются смехом, его зубы выглядывают белой полоской среди грязи и навоза. Парни складывают вещи и раздеваются за считанные секунды. Лео с мученическим вздохом заходит в ближайший источник, тогда как Кас сразу ныряет с головой и принимается оттирать грязь с лица.

На каменном выступе я разрезаю наш единственный кусок мыла на три прямоугольника и бросаю два ребятам. Затем стягиваю с себя нижнее бельё и захожу в воду. Сначала она кажется жутко горячей, но постепенно мои мышцы расслабляются, зудящая кожа успокаивается. Я намыливаю тело так, словно это моё последнее купание в жизни, растирая кожу докрасна. Мою волосы и распутываю пальцами узелки, вдыхая запахи серы и мыла, будто нет ничего приятнее.

Когда я уже настолько чиста, насколько это вообще возможно на природе, я подбираюсь к мелководью одного из самых больших родников. Зелёные лишайники покрывают камни, мягкий пар поднимается над поверхностью воды.

— Мило, не правда ли? — довольно мурлычет Лео спустя некоторое время. — Трое друзей решили поплавать в свете луны.

— Луны ещё не видно. — Кастиан поднимает глаза к небу. Мокрые кончики его волос, закручивающиеся над косой саженью плеч, напоминают потускневшее золото.

— Терпение, мой принц. — Лео явно наслаждается происходящим. Он нащупывает илистое дно источника, зачерпывает белую глину и растирает её по своим щекам и переносице. — Луну нельзя торопить.

— Если бы я плохо тебя знал, — Кас морщит лоб, — то решил бы, что тебе нравится злить своего принца.

— Ах, прошу прощения! Я думал, здесь нет никакого принца, а есть только Уилл Оцоа. — Лео с сияющим видом разворачивается ко мне. — Леди, ваш муж всегда такой?

Волна накрывает Лео с головой, глина стекает по его щекам.

— Ладно, я это заслужил.

Вода расходится рябью вокруг меня. Я пытаюсь сдержать смех, но не получается. Вот мы втроём купаемся здесь, валясь с ног от усталости, одержимые безрассудной надеждой, что нас ждёт лучшее будущее. Кастиан и Лео сидят бок о бок, опираясь локтями на камни и подставляя лица закатному солнцу, танцующему между стволами деревьев. Пока они обсуждают придворных лордов и леди, я ныряю в тёмные голубые воды. Заглядываю в Серость, перебираю воспоминания в поисках кого-то, кто уже был здесь. Должно же быть какое-то объяснение тому, почему эти спрятанные источники кажутся такими знакомыми. Но ничего не откликается.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Кастиан, когда я выныриваю.

— Лучше не бывает, — я выдавливаю улыбку. Знаю, мы пообещали в Асестенье быть честными друг с другом, но это не совсем ложь. Я в порядке.

Лео прикусывает губу, как он всегда делает, когда боится задать вопрос.

— Ты же скажешь нам, если что-то пойдёт не так?

Я сажусь, скрещивая руки на груди.

— Что ты имеешь в виду?

Лео и Кастиан молча переглядываются. Что это за тайные разговоры, в которые я не посвящена?

Лео поднимает брови.

— Ты помнишь, как говорила с нами посреди ночи?

— Нет, но я иногда разговариваю во сне, — отвечаю я. Судя по их встревоженным лицам, это было не просто бессвязным бормотанием, как обычно. — Что я сказала?

— Ты спрашивала нас, когда вернётся твой муж, — отвечает Кастиан. — Я хотел тебя разбудить, но потом увидел, что ты уже не спишь. По крайней мере, глаза у тебя были открыты. Ты называла меня судьёй.

Мысленно перебираю воспоминания прошлой ночи. Мне не снятся сны; не так, как другим. Иногда я просто погружаюсь в кромешную тьму. А иногда переживаю воспоминания, которые забрала у других.

— Я хорошо себя чувствую, Кас, — тихо заверяю я. У меня нет сил спорить. — Говорю же, мой дар стал вести себя иначе. Возможно, я забрала уже слишком много воспоминаний, и теперь у меня вот такие последствия. Судья Мендес стал моей первой пустышкой за много лет.

Кастиан не давит, но я вижу, как он напряжён. Он потирает ладонь в том месте, где у нас парные шрамы.

— Лео, — осторожно зову я. У меня остался один невысказанный вопрос. — Мендес, он…

— Я не хотел говорить об этом, пока ты не будешь готова, Рен. — Лео вздыхает. — Король Фернандо проявил к нему милосердие.

— Милосердие, которого он не заслужил, — мрачно добавляет Кастиан.

Поднимающийся пар окутывает нас теплом, мы пододвигаемся ближе друг к другу. Меня переполняет чувство безопасности, которого я не испытывала уже очень давно. Это одна из причин, почему я решаю заговорить:

— Когда я была маленькой, я до последнего отрицала, что Мендес — плохой человек. Он был для меня почти как отец, после того как я потеряла родного. Но теперь я вижу: такие люди, как король Фернандо и судья Мендес, проявляют доброту только тогда, когда в ответ получают больше власти.

Лео соскребает немного глины и шлёпает на мой нос. Моя улыбка выходит вымученной, но сердце взволнованно сжимается.

— Прости, — говорит он. — Я никогда не видел своего па. Он был солдатом. О нём я знаю только по историям моей дорогой ма. Естественно, он был невероятно обаятелен и красив. Я весь пошёл в него.

Я брызгаюсь в Лео, но, отсмеявшись, добавляю:

— А ещё он наверняка был очень смелым.

Мы оба разворачиваемся к Кастиану, который в этот момент баловался иллюзиями: блестящая рыбка выпрыгнула на поверхность и исчезла за его пальцами.

— Полагаю, ни для кого не секрет, что мой отец был жесток, — признаётся Кастиан. — Я всегда был недостаточно прилежен, недостаточно ловок, недостаточно силён. Да, я проявлял какие-то зачатки кровожадности, но ему этого было мало. Хоты бывали дни, когда он гулял с мамой по саду или брал меня с собой на Ислас-дель-Рей. Просто я был слишком мал, чтобы понимать, что в садах за нами наблюдали иностранные послы — проверяли, являемся ли мы образцовой семьёй, достойной доверия. Или что наши морские экспедиции были лишь предлогом, чтобы утопить врагов без суда и следствия.

Кастиан резко встаёт, вода стекает с него ручейками. Его тело словно высечено из мрамора. Глубокие шрамы пересекаются на его плечах, рёбрах, под пупком и ниже, но я уже отвожу глаза. Перед глазами выскакивает воспоминание с теми девицами из Асестеньи, жадно глазевшими на него, пока он рубил дрова. Я всё ещё отчётливо помню тепло его тела, когда он прижался ко мне, чтобы поцеловать для сохранения легенды. А затем всплыли воспоминания, забранные у леди Нурии, об очень интимных моментах между ней и Кастианом. Как он касался её, как запоминал все её изгибы с закрытыми глазами.

Сглатываю этот совершенно нелепый ком в горле. Случайно встречаюсь взглядом с Лео, которого забавляет моя реакция. Отплываю от них.

— Пойду расставлю ловушки, пока ещё не совсем стемнело, — объявляет Кастиан. Он замечает, как я пялюсь на него, и на его губах мелькает печальная улыбка. Подобно мерцающей звезде на ночном небе: вот ты её видишь, а вот уже и потерялась.

— Неужели это так ужасно? — спрашивает Лео, когда мы остаёмся одни. Он смывает высохшую глину со своего лица.

Я отжимаю волосы и убираю их назад.

— Что?

— Ты порой жутко тупишь, — он закатывает глаза. — Я спрашиваю, разве это так ужасно признаться самой себе, что ты к нему неравнодушна?

— Перестань.

— Рен, ты моя подруга. Я даже рискну заявить, что я твой лучший и единственный друг на всём белом свете в настоящий момент. Этой мой долг… нет, это моя святая миссия — сказать тебе правду. Взглядами, которые вы бросаете друг на друга, можно было бы спалить целый лес. — Он скашивает взгляд, засомневавшись. — Если вы, конечно, не переубиваете друг друга раньше.

Бред. Ничего нелепее он мне ещё не говорил. Я вся закипаю от этой мысли.