Шеррилин Кеньон - Драконица
— Обрести их как? Как ты потерял их?
Чэннон почувствовала движение его губ на своей коже, когда он прошептал, покрывая ее мелкими поцелуями.
— Я использовал их, чтобы бороться с самим собой. Я противопоставил друг другу дракона и человека внутри себя.
Его прикосновения обжигали ее. Чэннон не хотела жить ни дня, не ощущая его рядом, не видя его дьявольской улыбки и этих глубоких ямочек. Короче говоря, ей был нужен этот мужчина.
— Зачем ты так поступил? — спросила она.
Он отстранился и поцеловал кончики ее пальцев.
— Чтобы защитить тебя.
— От чего?
— От меня самого. — Просто сказал он.
Чэннон уставилась на него, озадаченная его словами. Он никогда бы не обидел ее. Она это знала. Даже в своей драконьей форме, он не сделал ничего, что могло бы ранить ее, а лишь защищал.
— Я не понимаю.
Себастьян провел большим пальцем по ее ладони, повторяя линии метки. Вверх по ее руке побежали мурашки, и грудь Чэннон напряглась, когда она смотрела на него.
Когда он встретился с ней взглядом, она увидела его печаль.
— Я солгал тебе, когда ты спросила меня о метке. Часть нашего проклятья заключается в том, что судьбой нам предназначена лишь одна пара за все наше существование, пара, которую не мы выбираем.
Чэннон нахмурилась. Дэймос отказывался говорить с ней, когда она спросила, что он имел в виду, называя ее парой Себастьяна. Он сказал, что это должен был сделать сам Себастьян. Себастьян поцеловал ее отмеченную ладонь.
— В момент, когда мы, аркадиане и катагария рождаемся, мойры выбирают для нас пару. Остаток жизни мы проводим, пытаясь найти нашу вторую половину. В отличие от людей, мы не можем завести семью и детей с кем-то кроме нее. Если мы не сможем найти ее, мы обречены на одиночество. Как человек, ты вольна выбирать, кого полюбить. Ты можешь влюбляться не единожды. Но я не могу. Ты, Чэннон, единственная женщина во всех временах и пространствах, которую я вообще могу любить. Единственная, с кем я могу создать семью. Единственная, кого я буду желать всю жизнь.
Она вспомнила теорию Платона о том, что человечество состоит из половинок мужчин и женщин, разделенных богами. Теперь она понимала, что эта теория была построена на действительности Себастьяна, а не ее собственной.
— Так что же нужно, чтобы ты мог обрести свои силы?
Он коснулся пальцами ее губ и поглядел на нее с отчаянной нуждой. Она знала, что он все еще сдерживается, все еще боится поцеловать ее.
— Ты должна признать меня как свою пару, — тихо сказал он. — Секс питает наши силы. Он повышает их. Я так сильно пытался удержаться от Соединения, что закопал их слишком глубоко. Внутри аркадиан и катагарии существует тонкий баланс между человеческой и животной половиной. Я так усиленно с собой боролся, чтобы защитить тебя, что нарушил его.
— Ты можешь восстановить его, только Соединением со мной?
Он кивнул.
— А в чем конкретно заключается это Соединение?
Он обвел пальцем линию ее подбородка, заставляя Чэннон сгорать изнутри.
— Соединяясь со мной, ты признаешь меня, как половинку своей души. На самом деле обряд очень прост. Ты должна соединить свою отмеченную ладонь с моей и впустить меня в свое тело. Удерживая меня внутри, ты должна произнести «Я принимаю тебя таким, какой ты есть, и всегда буду хранить тебя в своем сердце. Я всегда буду идти с тобой рядом».
— А потом?
— Я повторяю те же слова для тебя.
Все это казалось Чэннон слишком простым. Если весь смысл заключался только в этом, то почему он так отчаянно пытался этого избежать?
— И все?
Себастьян заколебался. Девушка внутренне застонала.
— Я знаю этот твой взгляд, — сказала она, слегка отстраняясь, — он появляется всякий раз, когда ты чего-то не договариваешь.
Он улыбнулся ей и запечатлел на ее щеке целомудренный поцелуй.
— Ну, хорошо, есть и еще кое-что. Когда мы соединимся, моим естественным инстинктом будет привязать тебя ко мне.
И все равно, это звучало не так плохо.
— Привязать как?
— Кровью.
— Окей, эта часть мне не нравится. Что ты имеешь в виду, когда говоришь «кровью»?
Себастьян опустил руки и оперся на них, поглядывая на нее.
— Ты знаешь, как люди связывают себя узами кровного родства?
— Да.
— Это практически то же самое, но с одним важным отличием. Если ты вкусишь моей крови, наши смертные жизни будут полностью связаны.
— То есть мы станем одним человеком? — спросила девушка.
— Нет, не так. Ты помнишь свой курс греческой мифологии?
— Немного.
— Знаешь, кто такая Атропос?
Она покачала головой.
Нет. Понятия не имею.
— Это одна из мойр, богинь судьбы. Она та, кто выбирает нам пару при рождении, и, если мы решаем связать себя с этой парой, ее сестра Клото, прядущая нить нашей жизни, сплетает их вместе. В конце нашей жизни Атропос перерезает нить и вызывает смерть[7]. Но если мы связаны, и у нас всего одна нить на двоих, она не может обрезать одну, не повредив другую.
— Мы умрем вместе.
— Точно.
Уау. Это серьезное обязательство. Особенно для него.
— То есть твоя продолжительность жизни снизится до человеческой?
— Нет, моя нить сильнее. Это ты будешь жить по-аркадиански долго.
Чэннон удивленно моргнула.
— То есть ты пытаешься мне сказать, что я могу прожить несколько веков?
Себастьян кивнул.
— Или мы оба можем умереть завтра же.
— Ух-ты. А есть еще что-нибудь? — спросила она с любопытством. — Я получу какие-нибудь из твоих сил? Ментальный контроль? Прыжки во времени?
Он рассмеялся.
— Нет. Извини. Мои силы предопределены моим рождением и моей судьбой. Связывание влияет только на нити наших жизней.
Чэннон улыбнулась и встала на колени между его ног. Она толкнула Себастьяна, нависая над ним, и, заставляя его откинуться на руки. Девушка прикусила губу, глядя в его мужественно-красивое лицо, умирая от желания поцеловать его.
— Итак, ты предлагаешь мне великолепного, потрясающе сексуального мужчину, который посвятит мне всего себя полностью на ближайшие несколько веков?
— Да.
Ее улыбка стала еще шире.
— Мужчину, который никогда не сможет ходить налево?
— Никогда.
Чэннон заставила его лечь на спину, оседлав его талию, и оперлась на руки, так, что ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от его. Сквозь его тонкие брюки она чувствовала его эрекцию, прижимающуюся к ее телу. Как же она хотела его. Но сначала девушка хотела удостовериться, что учла все возможные последствия.
— Ты знаешь, — сказала она, — на такое предложение тяжело сказать нет. Должны же в нем быть какие-то недостатки?
