Кристи Фихан - Темная симфония
Дверной проем заполнился людьми, но он слышал только одни шаги по мраморному полу, видел только ее, остальные расступились, пропуская ее.
— В чем дело? — спокойно спросила она, ее голос был подобен музыке.
От этих трех слов его мир мгновенно изменился. Цвета взорвались над ним, подобно фейерверку. Яркие картины были настолько насыщенными, что причиняли боль глазам, иссушали его душу. Мужчина знал, что нельзя доверять своему зрению, что однажды его уже обманули, приговорив к постоянному позору. Он внимательно осмотрел каждого, дона Джованни, само палаццо, вплоть до самых высоких облаков. Цвета остались, словно дар, словно сокровище. Зеленые, красные и синие, такие яркие, хотя еще мгновение назад для него существовали лишь оттенки белого и черного.
Байрон был вынужден сохранять неподвижность, спокойствие, в то время как цвета жизни, эмоции вливались в его тело, как после взрыва дамбы. Полностью заполняя его. Он еще раз взглянул на нее. Эта женщина была лучшей половинкой его души.
— Я доставил домой дона Скарлетти. Он попал в ужасную аварию и нуждается в незамедлительной помощи, — тихо проговорил он. Хотя все, чего ему хотелось, — это обнять ее, привлечь к себе, сбежать в ночь и, не отпуская, держать. Вместо этого он вошел в палаццо, преднамеренно вторгаясь в ее мир, а не втягивая ее в свой.
Глава 1
Туман, густой и плотный, одеялом закрывал небо, выключая все звуки. Заглушая преступный сговор. Убийцу, крадущегося в ночи. Темные зловещие намерения, скрытые в белой кружащейся дымке и глубоких тенях. Туман был превосходным прикрытием для хищника, бесшумно скользящего по небу, ищущего свою жертву. Он слишком долго был один, далеко от своего народа, сражаясь с коварными голосами сил зла, которые что-то шептали ему каждую минуту его существования.
Далеко внизу находились люди, его жертвы. Его враги. Он знал, что бы они сделали с представителем его вида, если бы узнали об его существовании. Он по-прежнему просыпался, задыхаясь, застигнутый в первые минуты после пробуждения в ловушке прошлого. Его тело всегда будет помнить пытки, хотя нанести шрамы его виду практически невозможно. Он был карпатцем, представителем столь же древней, как само время, расы, одаренной способностью управлять погодой, землей, даже животными. Он мог менять форму, парить высоко в облаках, бегать с волками. Хотя без света в своей тьме он мог с легкостью уступить шепоту соблазна, зову власти и обратиться в настоящего дьявола. У него были все возможности, чтобы стать немертвым, как предпочли сделать многие из его вида.
Он объездил весь мир, охотясь на вампиров, стараясь сохранить видимость жизни в мире блеклого одиночества. Стремясь сохранить честь, когда чувствовал, что теряет ее. Именно тогда он услышал музыку. Эта музыка, звучавшая в телевизоре в одном из магазинчиков, мимо которых он проходил поздним вечером, захватила его, как ничто иное. Поймав в ловушку. Загипнотизировав. Обернувшись вокруг его души золотистыми нотками, пока в ней не осталась только музыка. Возможно ли, чтобы музыка звучала лишь в его голове? Но она была такой могущественной, что даже приглушила беспощадный голод, постоянно присутствовавший в его жизни. Он отправился в Италию, притянутый музыкой. Но остался здесь по другим, более непреодолимым причинам.
Он летел по небу с неосознанной ловкостью, притянутый в том же направлении, что и при каждом пробуждении. Своим острым обонянием он уловил запах соли, исходящий от моря, и запах топлива от покачивающейся на волнах лодки. Ветер также донес до него запах мужчины. На краткий момент его губы изогнулись в тихом рычании, и он почувствовал, как его клыки удлинились от голода. От отвращения. Большинство людей стало его врагами, хотя он старался их защитить. Люди поймали его в ловушку, чтобы заманить других карпатцев, почти преуспев в убийстве Спутницы жизни его принца.
На нем всегда будет пятно позора. Он никогда не сможет чувствовать себя полностью своим на родной земле и среди своего народа. Он никогда не сможет вынести их прощения. Он не сможет простить самого себя. Его наказанием, возложенным на самого себя, стало служение своему народу. Активная охота на их смертельных врагов, вампиров, ввязывание в сражение за сражением, хотя он никогда не был воином. Он переезжал из страны в страну в безостановочной, безжалостной охоте, решительно настроенный избавить мир от зла, преследующего его расу. Но каждый убитый им приближал его к краю безумия. Пока он не услышал музыку.
Ночь окутала его, словно брата, приняв в свои объятия. В темноте его глаза пылали красным светом вышедшего на охоту хищника. Далеко внизу под собой он увидел огни домов, приглушенные густым туманом, здания теснились друг к другу, опасно располагаясь на склоне холма. В отдалении он смог разглядеть палаццо Скарлетти, шедевр искусства, созданный столетия назад.
Музыка рождалась здесь, в великолепном палаццо. Концертs[2] и оперы слагались и игрались на превосходно настроенном фортепиано. Он подлетел поближе, чтобы слышать красоту шедевра, созданного и впервые исполненного здесь. Звуки успокаивали его и давали ощущение надежды. Он даже зашел так далеко, что купил несколько CD-дисков и устройство для их проигрывания, скрывая свое сокровище глубоко под землей в логове, которое устроил поближе к женщине, принадлежавшей, как он знал, только ему.
Ее семья с первого взгляда поняла, что он опасен. Они чувствовали в нем хищника, но Антониетта считала себя в безопасности рядом с ним. И она была единственным, чего он желал. Женщина, которой он будет обладать.
Антониетта Скарлетти беспомощно уставилась в искусно сделанное витражное окно палаццо. Снаружи, за стенами виллы, кричал и завывал ветер. Она дотронулась до стекла своими чувствительными пальцами, пройдясь по знакомым рисункам. Если она постарается, то сможет вспомнить, как они выглядят, их яркие цвета и пугающие картины. От этой мысли она рассмеялась вслух. Ребенком она, естественно, боялась горгулий и демонов, украшающих построенное в пятнадцатом веке палаццо, но теперь она просто ценила их красоту, хотя могла «увидеть» ее лишь своими пальцами.
На протяжении веков ее дом перестраивался бесчисленное множество раз, но готическая архитектура была сохранена как можно ближе к оригиналу. Она любила каждый потайной ход с его макиавеллевскими[3] ловушками и каждый тщательно обтесанный камень, который составлял часть ее дома. Как ни странно, она чувствовала себя сонной. Большинство ночей она скиталась по дому, не чувствуя сна ни в одном глазу, гуляла по огромным коридорам или играла на пианино, музыка проходила сквозь нее к клавишам и изливалась стремительным потоком эмоций, который грозился поглотить ее. Сегодня, когда завывал ветер, и море билось об скалы, она заплела свои волосы в тяжелую косу и думала о темноволосом поэте.
