Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Кинсли посерьезнела.

— Я знаю, но со мной все будет в порядке. Я обещаю. И это красивое место, расположенное на фоне леса, как старый сказочный домик. Я смогу работать прямо в саду.

Ее мать усмехнулась.

— Ну, ты всегда любила природу. Ты всегда бегала в лес босиком, разговаривала с феями, строила им домики и приносила подарки и сладости. Ты была моим маленьким ребенком-феей. Ты и сейчас такая. Мы скучаем по тебе, Кинсли.

Со сдавленной грудью и слезами, щиплющими глаза, Кинсли подняла голову и посмотрела, как капли дождя падают на лобовое стекло.

— Я тоже скучаю по вам. Как ты, папа и Мэдди?

— У нас с твоим отцом все хорошо. Мы собираемся поужинать где-нибудь сегодня вечером, когда он вернется с работы. О! Мэдисон сообщила тебе хорошие новости?

— Какие новости?

— Наконец-то она нашла место в городе, чтобы открыть свою пекарню!

— Боже мой, это так волнующе! Я так рада за нее. Скажи ей, чтобы она лучше прислала мне несколько своих лимонных батончиков. Иногда у меня внезапно возникает страстное желание, и она знает, как сильно я их люблю.

Они продолжали болтать, пока Кинсли доедала свой сэндвич. Дождь усилился, поднялся ветер, неся с собой укусы ледяного ветра, и где-то за долиной прогремел гром.

— Там штормит? — спросила Эмили.

— Шел дождь, но, похоже, становится еще хуже. Я двинусь в путь. Хочу добраться до пункта проката до наступления темноты, чтобы не заблудиться.

— Кинсли!

— Я шучу! Ну, не совсем. Но в худшем случае…

— Дочь…

— Что совсем неплохо, — поспешно добавила Кинсли, — так это то, что я посплю в своей машине до утра.

— Клянусь, все мои седые волосы — от тебя.

Кинсли хихикнула.

— Это потому, что я твоя любимица.

— У меня нет любимиц.

— Все в порядке. Ты не обязана признаваться в этом Мэдди. Это наш секрет, мам.

— Еще три седых волоска, Кинсли. Ты только что добавила мне три дополнительных.

— И ты великолепно выглядишь с этими серыми прядями.

Кинсли практически услышала, как закатились глаза ее матери.

— Ты же знаешь, что мы все ждем тебя, если понадобимся? — спросила Эмили.

Кинсли крепче сжала телефон и закрыла глаза.

— Я знаю, мам. Я люблю тебя.

Попрощавшись, она положила трубку и уставилась на домашний экран. Кинсли всегда была близка со своей семьей. Ее мать, несмотря на то, что выросла в доме, который они с Сиси описывали как душный и благопристойный, всегда старалась быть открытой и честной со своими дочерьми. Кинсли и Мэдисон могли обратиться к ней за чем угодно, каким бы неловким или неудобным ни был этот вопрос, зная, что их никто не осудит. Их отец, Эйден, всегда был практичным и поддерживал их так же, как и мама.

Тетя Сиси тоже была замечательной. Она приняла Кинсли в своем доме, и ее теплота и доброта — включая предложение задать этому болвану хорошую взбучку — сделали процесс обустройства Кинсли ее жизни в Соединенном Королевстве гораздо более гладким, чем это должно было быть.

Но в этом… Кинсли нужно было найти собственный путь. Ей нужно было обрести свой собственный покой.

Прежде чем осознала, что делает, она нажала на одно из своих приложений для социальных сетей. Ее ожидало множество уведомлений. Улыбаясь, она просмотрела комментарии к своим видео и фотографиям, ответила на несколько и даже громко рассмеялась над некоторыми.

Кинсли нравилось, что ее приключения приносили так много радости и развлечения другим. Ей нравилось делиться со своей аудиторией удивлением, которое она испытывала на природе. Даже ее видеоролики по скрапбукингу и ведению дневников давали людям вдохновение и возможность отвлечься, пусть и ненадолго. Кинсли занималась скрапбукингом с детства, и с годами это хобби превратилось не просто в веселое занятие, но и в способ расслабиться.

Включив камеру, она подняла телефон и улыбнулась, прежде чем сделать селфи.

«Почти на месте! Не могу дождаться, чтобы пригласить вас всех в это новое приключение», добавила она в описание к фотографии, прежде чем опубликовать ее в своем профиле.

Она пролистала ленту, лайкая фотографии друзей и смеясь над видео, где хриплая Мэдисон воет, как банши с больным горло. Они всегда шутили, что Мэдди поет как сломанная собака. За этим последовала фотография одного из ее друзей, демонстрирующего новые диски на машине, после чего последовала вдохновляющая цитата, а затем таргетированная реклама модного шатра.

Да, они совершенно не прислушиваются к каждому моему слову, верно?

Она перешла к следующему посту. Сердце сжалось, а улыбка погасла. Это была фотография с очень знакомым лицом. До боли знакомым.

Лиам. Бывший муж Кинсли.

Но на фотографии он был не один. Рядом с ним была его новая жена, она лучезарно улыбалась и держала на руках их маленького мальчика.

Грудь Кинсли наполнилась грубыми, рваными эмоциями, не давая возможности дышать.

Сколько раз за последние пару лет она говорила себе удалить Лиама из своих соцсетей? Сколько раз она случайно натыкалась на фотографию его и его жены, его новой жизни и чувствовала эту глубокую, мощную жалящую боль? Сколько раз она заносила палец над кнопкой «убрать из друзей» только для того, чтобы остановить себя?

Она всегда говорила себе, что однажды просто… справится с этим. Когда Кинсли впервые переехала в Соединенные Штаты в возрасте восьми лет, Лиам был ее первым другом. Они были неразлучны. В шестнадцать лет они начали встречаться и поженились вскоре после окончания средней школы. Удалять его из друзей после, казалось бы, мирного развода всегда казалось ей неправильным. Мелочным. Они все еще были друзьями, которые заботились друг о друге.

Но видеть его сейчас с новорожденным ребенком, с этой милой, очаровательной маленькой жизнью, которую он создал с кем-то другим…

Это было уже слишком.

Кинсли закрыла приложение и прижала телефон к груди. Она глубоко вздохнула и медленно, с дрожью выпустила воздух, подняв заплаканные глаза к грозовому небу.

— Все может казаться темным и пугающим, — прошептала она, — и ты не всегда можешь видеть солнце, но оно есть.

ГЛАВА 2

Нахмурившись, Кинсли наклонилась вперед и, прищурившись, вгляделась в ту малую часть извилистой дороги, которую могла видеть через лобовое стекло. Дворники едва справлялись с ливнем, и дождь, барабанящий по крыше машины, почти заглушал музыку, играющую в стереосистеме.

Она фыркнула.

— Ну вот, доберусь затемно.

Главная дорога была перекрыта упавшим деревом, в результате чего ей пришлось сделать крюк, который увеличил время поездки на час. Согласно навигационной системе автомобиля, через десять минут она доберется до места назначения.

Теперь на улице царила кромешная тьма, а безжалостный дождь и стены деревьев по обе стороны от проезжей части только сводили видимость к нулю. Если бы не синее пятно на экране карты в машине, она бы никогда не узнала, что поблизости есть огромное озеро.

— Через полмили поверните налево, — сказал навигатор, прерывая музыку.

Впереди из-за поворота выехала другая машина, ее слепящие фары казались еще ярче из-за отражений в лужах, покрывавших узкую дорогу. Кинсли поморщилась и прижалась к обочине, чтобы освободить место для встречной машины. К счастью, на этих глухих дорогах почти не было движения, так что такие встречи случались редко, хотя от этого ситуация не становилась менее отстойной.

— Почти приехали, — сказала она.

В стереосистеме раздался треск статических помех, превращая голос певца во что-то потустороннее. Шум быстро стих, но Кинсли нахмурилась еще сильнее.

Она слушала музыку через соединение Bluetooth. Откуда взялись помехи? Вокруг раскаты грома и молнии, но шторм не такой уж сильный, не так ли?

— Поверните налево, — произнес навигатор.

Включив поворотник, Кинсли сбавила скорость и вглядывалась в темноту, пока не заметила, где деревья переходят в узкую грунтовую дорогу — или, скорее, узкую грязевую дорогу. Она переключилась на полный привод и свернула на тропу.