На перепутье: Воительница (СИ) - Вин Милена
— Быстрее!
Голос дрожит, как и тело. Неосознанно я начинаю считать секунды, испытывая жуткий дискомфорт в груди.
Один.
Сердце бьется о ребра, как молот кузнеца о наковальню.
Два.
Иса и Мора шустро перепрыгивают через сожженные тела. Страшные возгласы берсерков становятся все громче.
Три.
Наконец близнецы, даже не притормозив, ныряют в портал.
Четыре.
Резко опустив руки, но не до конца разрывая связь, я бросаюсь следом за ними, пока портал еще не закрылся.
Пять.
Неожиданная острая боль пронзает правый бок, перед глазами все плывет.
Шесть.
Прежде чем обессилено закрыть глаза, я вижу длинный клинок и хищный оскал на грубом бородатом лице берсерка.
Семь.
Портал закрывается, точно ловушка для голодного зверя, поглощает меня целиком.
Восемь.
Больше я не чувствую связи. Не чувствую огня. Только холод — жуткий холод, впившийся в мышцы и кости.
Девять...
Последняя секунда. Мне кажется, что это моя последняя секунда. Сознание покидает меня — стремительно, как кровь, бегущая из раны.
Глава 2. Неизвестность
Наари
Неизвестность всегда пугала меня. Она страшна. Возможно, страшнее смерти. Но в этот раз она приносит не только страх, но и боль. Непонятная тяжесть давит на меня, сжимает легкие, затрудняя дыхание.
В какой-то момент становится очень холодно — не только снаружи, но и внутри. Холод окропляет мурашками плечи, сковывает все тело, словно цепями. Это ощущение кажется непривычным, ведь тепло палящего солнца и жар земли шли за мной по пятам с самого детства.
Наконец я прихожу в себя. Резко вдыхаю, и сразу после этого язык обжигает холодная вода, вливается внутрь, обрывая попытку задышать. Кашель настигает меня, как только я выныриваю, а яркий свет солнца ударяет по глазам. Откашлявшись, я обессилено опираюсь о какую-то каменную ограду и медленно осматриваюсь. Сквозь белесую пелену проступают очертания деревьев с желтой опадающей листвой и извилистых тропинок из мелких камешков. Я стою по пояс в воде, наполнившей большую чашу из белого камня, в середине которой из вытянутой узкой трубки бьет вода. Вокруг снуют люди, взгляды некоторых — ошалелые взгляды — обращены ко мне.
Это место мне незнакомо. Я впервые в жизни вижу этих людей и странное одеяние, в которое они облачены. Все они такие разные, но что-то незримо объединяет их. Только я, как ни силюсь, не могу понять — что именно служит их объединению...
Осмотреться подольше и привыкнуть к незнакомой местности мне не дает громкий грозный окрик:
— А ну вылезай оттуда! Живо!
В мою сторону несется низкорослый зрелый мужчина, продолжая что-то гневно бормотать себе под нос. Я не понимаю ни слова, но почему-то его появление вызывает у прохожих улыбку.
— Я кому сказал?! Вылезай! Купание в фонтане запрещено!
Единственное, что я понимаю, — он настроен ко мне весьма недружелюбно, и это явное проявление агрессии вынуждает меня покрепче сжать рукоять меча, спрятанного в ножны.
Прежде чем он успевает подбежать ко мне, я выбираюсь из воды и пячусь в сторону одной из тропинок.
— Эй! Мисс, вы должны пойти со мной! — продолжает кричать он. Удивление молниеносно смахивает с его лица хмурость. — Нельзя убегать от ответственности! Эй! Мисс!
Мужчина все еще кричит, когда я мчусь вниз по холму, огибая сидящих на траве людей, но побежать следом за мной не решается. Он выглядит довольно пугающим... Особенно когда что-то злобно кричит на незнакомом мне языке. Но причинить вред этому существу я не могу. Только защищаться — в том случае, если он нападет первым.
Пока я бегу вниз, люди провожают меня странными, какими-то любопытными и одновременно недоуменными взглядами. Я уверена, что это люди. Но не знаю, насколько они сильны и как воспринимают мое появление.
Гул голосов неожиданно сливается с гудением, и они образуют единый громкий и раздражающий шум. Вокруг очень много людей — все торопятся, толкаются, но продолжают коситься на меня. Приходится сбавить шаг, но вскоре я и вовсе останавливаюсь, пораженная представшими передо мной громадными зданиями, тянущимися высоко ввысь. Мимо на большой скорости проносятся широкие коробки из стали, оставляющие после себя жуткое зловоние, едва не раздирающее легкие. Обладая острым обонянием, я чувствую абсолютно все витающие в воздухе запахи. Некоторые довольно сладкие и приятные — что-то вроде цветочных ароматов; другие — тошнотворные и горьковатые.
Несмотря на мою стойкость и закаленность характера, в душе стремительно растет паника, вынуждающая меня забывать, что холод до сих пор впивается в оголенные части тела. Насквозь промокшая одежда постепенно становится жутко холодной, длинные пряди волос липнут к коже. Дыхание дается с трудом, а сердце все норовит пробить в груди дыру.
— Простите, мисс, — рядом останавливается женщина, облаченная в длинную светлую накидку из довольно плотной ткани. За ее спиной, поглядывая на меня полными восторга глазами, прячется девочка. — Можно с вами сфотографироваться?
По сравнению с тем мужчиной она говорит мягко, а вид ее весьма дружелюбный, но непонятные слова до сих пор вызывают чувство ужаса.
— Мисс, — улыбка вдруг спадает с ее красивых губ, а в глазах вспыхивает изумление. — Вы в порядке?
Я пячусь от нее, инстинктивно, будто от опасности, хотя глубоко внутри понимаю, что она не опасна. И все же... И все же я чувствую себя так, словно вновь стала маленькой девочкой и оказалась на собрании старейшин, подле отца, напряженно глядящего на меня. Я снова чувствую себя беззащитной и совершенно потерянной.
— Мисс, осторожно!
Крик женщины вдруг сливается с громким, пронзительным звуком, таким же настойчивым, как звук гонга. Одна из стальных коробок мчится в мою сторону, внутри, широко распахнув глаза, беззвучно открывает рот мужчина. Проходит всего один короткий миг — и он сталкивается со мной. Я не была уверена, что вынесу этого удара, но вопреки ожиданиям огромный механизм останавливается. Ладони оставляют большие вмятины на носу стальной коробки, кожу нестерпимо жжет, а кости ломит, но я продолжаю стоять на месте.
Вокруг толпится народ, за одной движущейся коробкой останавливается множество других — и все шумят. Шумят очень громко, невыносимо громко. В ушах звенит, я вздрагиваю от любого движения. Лихорадочно осматриваясь, ища место, где можно спрятаться от жутких звуков, я иду в сторону высоких зданий, сторонясь выскакивающих из коробок недовольных и ворчащих людей, пока меня не останавливает очередной окрик. Но в этот раз он звучит намного требовательнее.
— Стоять! Полиция Сиэтла!
Из разноцветной коробки вылезает мужчина, следом за ним показывается еще один — и оба наставляют на меня мелкое оружие, которое я не могу описать ни одним из знакомых мне слов. Но я знаю наверняка, что это оружие. Оружие, которым меня могут ранить. Об этом говорят не только собранность и решительность этих мужчин, но и то, с какой силой и уверенностью они сжимают рукоятки оружий. Медленно я тянусь к мечу.
— Вы задержаны за нарушения общественного порядка! Положите оружие на землю!
Взгляд одного из мужчин останавливается на моем мече, и я понимаю, что он приказывает мне остановиться. Все внутри дрожит, разум твердит быть осторожной и не применять силу, но я все равно вытаскиваю меч и крепко сжимаю рукоять обеими руками. Мужчины сразу направляются в мою сторону. Из горла само собой вырывается рычание, грудь окатывает волна жара.
— Опустите меч, мисс! — приблизившись ко мне, кричит человек, и я резко ударяю его ногой в живот.
Второй тут же бросается ко мне, и, несмотря на то, что мне совсем не хочется вмешиваться в жизнь незнакомой расы, осознавая, что это приведет к неизбежным последствиям, я рассекаю мечом ткань на его руке. Взвыв от боли, он роняет оружие и прижимает ладонь к кровоточащей ране. Его реакция — смесь удивления и ужаса — пугает меня, и я пячусь назад, а после бегу со всех ног подальше от толпы. Все расступаются передо мной, будто я могу ранить и их тоже.
