Принцесса (ЛП) - Кент Клэр

— На этом все, — выдавливает Грант. — Пора уходить.

Он действительно довольно несносный командир.

— Дай мне минутку подумать…

— У тебя нет ни минутки. Все, что тебе нужно, будет предоставлено, и у тебя уже есть личное дерьмо.

Я задыхаюсь от возмущения, услышав, как мои любимые сокровища называют дерьмом. По любым оценкам, меня избаловали и изолировали от сурового мира. Наличие родителей с таким количеством денег, естественно, приводит к подобному. Но я не слабачка. Я привыкла стоять на своем. И я просто не привыкла к тому, чтобы об меня вот так вытирали ноги.

— У меня есть и другое личное дерьмо, — огрызаюсь я. — Я не хочу что-нибудь забыть.

— Если ты еще не вспомнила о какой-то вещи, значит, для тебя она не так уж важна. Так что тащи свою задницу за дверь, принцесса, или я сам тебя выволоку.

В случае с большинством людей это было бы пустой угрозой, но не с этим человеком. Я знаю это наверняка. Я хмуро смотрю на него, но все же перестаю тянуть время. Я действительно не хочу, чтобы он перекинул меня через плечо и вынес из здания, как мешок с зерном.

Он обхватывает меня за руку, ведет за дверь и дальше по коридору. У меня длинные, стройные ноги, но мне все равно приходится почти бежать, чтобы не отставать от него.

Когда мы выходим на улицу, группа моих одноклассников собралась вместе перед тренировкой по футболу, и они смотрят, как Грант тащит меня к черному джипу, незаконно припаркованному на кольцевой дороге перед школой.

Это не обычный джип. Он похож на армейскую машину. Если бы пистолет, который носит Грант, еще не убедил меня в опасности, то это стало бы последним аргументом.

Не благоразумие удерживает меня от разговора, пока я пристегиваюсь, а он садится за руль и отъезжает от школы. Дело скорее в том, что я застыла. Поймана в ловушку страха и замешательства. Это похоже на кино или напряженный, мрачный сон. Но не на мою обычную жизнь.

Я предполагала, что большая часть моей сегодняшней умственной энергии будет потрачена на эту глупую ссору с Мелани.

А потом случилось вот это.

Максимум, на что я способна — это завязать свои длинные волнистые светлые волосы в конский хвост, чтобы убрать их с лица, и написать отцу, что я уже в пути. Проходит восемь минут, прежде чем он отвечает «Хорошо».

— Куда мы направляемся? — наконец спрашиваю я в тишине машины.

— Аэропорт.

Я закатываю глаза от такого бесполезного ответа, но не чувствую себя достаточно комфортно, чтобы настаивать на большем.

Не то чтобы я думаю, что этот мужчина навредит мне. Мой отец никого не пускает на нашу орбиту, предварительно не проверив их с ног до головы. Скорее, дело в том, что Грант не подал мне никаких признаков того, что он открыт для вопросов или бесед.

Я не застенчивый человек. Мои ранние годы прошли в общении в основном со взрослыми, и я всегда была от природы общительной. Я могу подойти к кому угодно и завести разговор, и к тому же я привыкла, что люди тянутся ко мне из-за богатства и положения моего отца.

Большинство людей, с которыми я общаюсь, хотят разговаривать со мной, но этот свирепый, молчаливый мужчина, очевидно, не горит таким желанием. Кажется, он даже не замечает меня.

Мне удается незаметно поизучать его. Его возраст трудно угадать — где-то лет двадцать-тридцать с небольшим. Вероятно, он побрился сегодня утром, но на его квадратном подбородке уже появился намек на щетину. У него густые темные брови. Его бедра мощные и крепкие, обтянутые тканью брюк. Его глаза не перестают двигаться, сканируя дорогу перед нами, но также глядя назад и по сторонам, как будто он ожидает, что за нами будут следить.

Или нападут.

В его большом, напряженном теле чувствуется какая-то плотская сила. Я никогда не испытывала ничего подобного. В другой ситуации я, возможно, сочла бы это захватывающим, но сейчас у меня не хватает эмоционального диапазона для такого рода реакции.

Академия Фэйрфилд расположена за пределами округа Колумбия, и требуется около двадцати минут, чтобы добраться до небольшого местного аэропорта, используемого в основном для доставки грузов, где ждет частный самолет моего отца. Грант ничуть не более разговорчив, когда мы садимся в самолет и взлетаем. Как только мы оказываемся в воздухе, я направляюсь к кабине пилота, но за штурвалом не Рик, обычный пилот моего отца. Этот мужчина не более общителен, чем Грант, поэтому я сдаюсь и плюхаюсь на свое место, сердито глядя в сторону Гранта.

Он, кажется, не замечает этого, так что гримаса вскоре теряет свой смысл.

— Куда мы сейчас направляемся? — спрашиваю я через некоторое время.

Он поднимает глаза от своего телефона и просто смотрит на меня.

— Ты даже не можешь сказать мне, в какой штат? Регион? Страну?

— Кентукки, — произносит он наконец.

Я моргаю.

У моего отца есть собственность по всему миру, но я никогда не знала ни о каких владениях в Кентукки.

— Что там? — спросил я.

— Ничего. В этом-то и смысл.

Я почти предпочла бы не получить ответа, чем слышать эти запутанные загадки, а затем не получить никаких объяснений или возможности задать уточняющие вопросы.

Мне действительно не нравится этот человек. Надеюсь, после того, как он доставит меня к месту назначения, мне больше никогда не придется его видеть.

Решив не доставлять ему удовольствия от осознания моего разочарования, я достаю свой любимый плед и заворачиваюсь в него, поджимая ноги и откидываясь на спинку сиденья.

Я не устала, но есть что-то успокаивающее в том, что я до подбородка укрыта мягкой тканью. И прямо сейчас нет другого доступного утешения.

***

Мы около двух часов в воздухе, и к тому времени, как мы приземляемся, я нахожусь в странном напряженном состоянии. Я выхожу вслед за Грантом из самолета и сажусь в ожидающий меня автомобиль — он тоже выглядит как военный — и не утруждаю себя произнесением хоть одного слова.

Мы едем около часа. Он не шутил, когда сказал, что здесь ничего нет. Очевидно, что это сельский регион, где лишь изредка в стороне от шоссе встречаются небольшие городки. Много сельскохозяйственных угодий и пастбищ, а в остальном просто пологие, поросшие лесом холмы.

Когда машина замедляет ход, я выпрямляюсь и оглядываюсь по сторонам. Перед нами открываются механизированные ворота, и мы въезжаем на участок земли, окруженный высоким электрическим забором. Дорога посыпана гравием и несколько минут тянется через густой лес, после чего мы подъезжаем к странному зданию.

Оно цилиндрическое и очень большое, с плоской крышей и без окон. Там есть одна огромная дверь типа гаражной, и она открывается, позволяя нам въехать внутрь.

— Что за чертовщина? — выдыхаю я, оглядываясь по сторонам.

Внутри припарковано много автомобилей. Плюс пара пропеллерных самолетов и что-то, похожее на военный танк.

Я все еще смотрю, пытаясь понять, что происходит, но тут Грант открывает мою дверцу и вытаскивает меня наружу, заставляя встать на ноги. Он кладет руку мне на спину и ведет к центральному сооружению в центре гаража.

Ведет — слишком мягкое слово. Он буквально толкает меня, если уж на то пошло.

Мои ноги подстраиваются под его темп. Мы подходим к двум вооруженным охранникам, которые не задают нам вопросов. Они, очевидно, знают Гранта и расступаются, чтобы он мог протолкнуть меня в нечто, что оказывается большим лифтом.

Я прочитала достаточно книг и посмотрела достаточно фильмов, чтобы теперь понимать, где мы находимся.

— Это что-то вроде подземного бункера? Убежище от радиоактивных осадков или что-то в этом роде?

Он бросает на меня взгляд, который я не могу истолковать. Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы разобраться в тонкостях выражения его лица.

— Бывшая ракетная шахта. Она была переделана.

— Что происходит? Неужели вот-вот начнется Третья мировая война? — я понятия не имею, как мне удается говорить спокойно. Мое сердце болезненно колотится где-то в горле, и я едва чувствую свои руки.