Кадры памяти (СИ) - Жукова Юлия Борисовна

Мы с Азаматом скачем на лошадях по степи к востоку от столицы. У него тогда был вороной конь, не очень высокий, зато невероятно сильный, и на его мощных лохматых боках Азамат регулярно с упоением выстригал охранительные орнаменты. У меня была невзрачная бурая кобыла, впрочем достаточно бодрая, чтобы поспевать за благородным собратом.

— Поехали вдоль вон того отрога, — Азамат со свистом машет рукой в сторону зелёных летних гор.

Я поворачиваю лошадь, и вдруг мир переворачивается, мои глаза ослеплены невозможным светом, в ушах звенит, и страшные слова мелькают в голове, и вызывают к жизни образы смерти.

— Малыш, ты чего? — Азамат поддерживает меня, чтобы я не свалился с лошади.

— Не надо туда, — говорю, заходясь кашлем. — Там вот-вот будет обвал.

Вытираю слезящиеся глаза. До того случая я ещё никогда не предвидел, но Наставник и другие духовники много раз мне рассказывали, на что бывает похож первый раз, чтобы я сразу его узнал. Правда только Ажгдийдимидин упоминал, что предупреждение богов может быть опасно само по себе — сбить с ног или временно ослепить, — и подготовиться к нему невозможно.

— Ты узнал будущее? — Азамат смотрит на меня беспокойно, но теперь ещё и с любопытством. — И как тебе?

— Мне нельзя рассказывать, — пожимаю плечами. Теперь у меня было официальное право не делиться с ним моими тайнами. Я радовался этому года два. Сейчас я предпочёл бы вернуть возможность рассказывать ему всё на свете.

Азамат поджимает губы, он немного обижен, хотя и знает, что таковы правила. Отъехав немного, он поворачивается.

— Но я так думаю, ты не в восторге. Чуть с лошади не свалился! Ты смотри теперь, один далеко не ходи, а то ещё настигнет знание, так провалишься куда-нибудь, ноги переломаешь, и ищи тебя.

Он ворчит, а я невольно улыбаюсь, отвернувшись. Он думает, что теперь я часто буду видеть грядущее. В отличие от меня и других духовников он этого не знает наверняка, просто верит в меня.

Мы едем дальше молча, когда нас настигает грохот предсказанной лавины. Азамат заворожённо смотрит, как сыплются камни и взрываются облака пыли, а я смотрю на него, потому что лавиной я уже налюбовался заранее.

— Ты молодец, — говорит он мне потрясённо. — Отличная работа.

Его похвале я радуюсь, как маленький, широко улыбаюсь и глупо хихикаю. Я и сам понимаю, что только что спас жизнь нам обоим, но внезапно после его слов чувствую счастье от сотворённого доброго дела. Я буду учиться ещё усерднее, и не буду пренебрегать скучными ежедневными ритуалами.

Я узнал, что его привезли из Сирия раньше всех, потому что непрерывно названивал его приятелю-оружейнику с того момента, как дошли вести о джингошской гранате. Я ворвался в рабочую комнату целителя Ндиса (этот человек так печётся о сохранности своего имени, что даже мы, духовники, вынуждены пользоваться прозвищем). У Ндиса в Сирии живёт жена, и он как раз был у неё, когда всё случилось. Местный целитель рассудил, что безнадёжного больного надо будет выхаживать там, где он обычно живёт, а не в чужом городе, так что отдал его Ндису сразу же. Тот сделал, что смог на месте, а потом перевёз Азамата в столицу, рассудив, что если боги хотят забрать его жизнь, то в дороге им это будет сделать легче.

Когда я вломился к целителю, Азамат был без сознания, а может, спал, откуда мне знать. Главное, что он не открыл глаз и ничего мне не сказал, хотя я звал его и задыхался от слёз, глядя на его изуродованное лицо. Я пытался творить молитвы, но ничего не выходило из-за переполнявшей меня злости на каверзных богов, лишивших этот мир сияющей красоты моего друга. Я даже не мог поверить, что вот это тело, покрытое красной коростой, и есть Азамат.

Я ушёл, поражённый в самую душу, я пошёл к Наставнику, чтобы он помог мне найти способ не утратить любви к богам после их жестокого деяния.

Изинботор подумал, прежде чем приступить к поучению, и это было странно, поскольку обычно у него был готовый ответ на все мои вопросы, ведь в молодости он сталкивался с теми же проблемами. Обдумав всё как следует, он встал и принялся искать что-то на бесконечных полках в своей рабочей комнате, и в то же время он сказал:

— Боги не смотрят на счастье или несчастье одного человека. Их интересует только общее благо для всей планеты. Они могут убить гения, если знают, что из-за него в будущем начнётся война. А могут воскресить преступника, если от него произойдёт польза для всех нас.

— Но кому могла помешать красота Азамата? — твердил я. — Теперь уже ясно, что боги не хотят брать его жизнь, а что такого может изменить его уродство?

Найдя то, что искал, Изинботор сел напротив меня и поставил передо мной курительную лампу красного цвета. Предупреждения богов часто настигают в самый неожиданный момент, и с этим ничего нельзя поделать, но духовники за много веков научились особыми упражнениями и молитвами вызывать предсказания. Для учеников вроде меня, которые ещё не овладели своими способностями в полную силу, существуют курения из трав, грибов и минералов. Лампы разного цвета используются для разных типов предсказаний. Я пока что имел дело с синими, которые помогают узнать погоду, и зелёными, с помощью которых можно предсказать урожайность года. Красные, как я знал, рассказывали о людях.

Изинботор зажёг лампу и я наклонился, вдыхая тёплый терпкий воздух и старательно изгоняя из своего сознания все мысли, не связанные с Азаматом. Я просидел так довольно долго, лампа прогорела наполовину, но мне так ничего и не явилось.

Наставник смотрит за мной от окна, к которому отошёл, чтобы не вмешиваться в мои мысли и не подвергаться воздействию дыма.

— Боги не хотят открывать мне свои замыслы, — вздыхаю я, отодвинувшись от лампы.

Он смотрит на меня оценивающе, но в итоге решает, что я достаточно преуспеваю в учении, чтобы не наделать ошибок, пусть даже и с новой лампой.

— Возможно, мы не там ищем, — задумчиво изрекает он. — Как я уже сказал, богов интересуют более крупные вещи, чем жизнь одного человека, — он снова обращается к полкам, роется ещё дольше, чем прошлый раз, и находит ларец, закрытый на ключ и на слово, из которого достаёт ещё одну лампу — жёлтую. Я никогда раньше не видел жёлтых ламп.

— Обычно, — говорит он, уловив моё удивление, — ученикам не доверяют тайны Вселенной, а Старейшины не пользуются лампами для предсказаний. Но для исключительных случаев существуют жёлтые лампы.

Он ставит лампу передо мной и зажигает. Я едва успеваю вдохнуть первую волну дыма, как мир перевернулся, все мои чувства обострились, а сердце забилось сильнее. Я попал в комнату, где на подушках лежал Азамат — гораздо старше, чем сейчас, в красивой дарёной одежде, но лицо его было изборождено страшными шрамами. Однако он был весел, громко смеялся, и вокруг него было много друзей. Я чувствовал — хотя и не видел, в предсказаниях не всё предстаёт перед взором, некоторые детали можно только услышать или почуять, а иные являются в виде слов, — присутствие в комнате двух странных людей и, сосредоточившись на них, понял, что это жена и сын Азамата. Мне сразу стала ясна природа его веселья — и тут же предсказание оборвалось.

Я очнулся, лёжа на полу. К тому времени я уже много раз видел будущее, и научился удерживать равновесие, а то и вовсе не меняться в лице. Но в этот раз предсказание свалило меня на добрых полчаса.

Я открыл было рот, чтобы передать своё знание Изинботору, но тот закрыл губы ладонью.

— Боги открыли тебе больше, чем открыли бы мне, потому что Азамат твой друг. Когда настанет время, я узнаю его судьбу, а пока храни её в тайне. Как бы тебе ни хотелось поделиться с другим духовником или с самим Азаматом, сожми зубы и молчи. Ты уже не хуже меня знаешь, что боги не любят, когда в их замыслы вмешиваются.

Я кивнул, встал с пола и вышел вон, не обронив ни слова, потому что боялся сказать лишнее.

Подойдя к дому целителя Ндиса, я увидел расходящуюся толпу. Я поймал за рукав одного парня, который учился вместе с Азаматом.