Искушение Его Высочества (СИ) - Мариани Эльвина

Вдалеке в лучах закатного солнца замечаю замок. Отец всегда говорил, что у меня цепкий ум, как у любого мага воздуха. Иногда он шутливо ставил мне это в укор, ведь я унаследовала переменчивую магию воздуха от матери, а не папину магию земли, которую он считал основой основ. Но сейчас способность быстро мыслить может спасти мне жизнь, если я возьму себя в руки и пойму, куда двигаться.

— Замок, — бормочу я под нос. — Замок. Там есть стража и войско.

А еще высокие, крепкие стены. Если главарь драконов явится за мной, в эту крепость ему так просто не попасть. Надеюсь.

Принимаю решению за секунду, подхватываю подол платья и бегу переулками к замку. Бесшумно и очень быстро. Воздух вокруг дрожит от моей магии, а босые ступни едва касаются земли. Сам ветер несет меня к дворцу.

Останавливаюсь недалеко от ворот. Там стражники, вооруженные до зубов, — не пройти. Сворачиваю вправо и обхожу дворец. Иду вдоль высокой стены, надеясь найти лазейку. У задних ворот замечаю слуг, которые выгружают с запряженной телеги мешки с продовольствием. Стражник всего один, и он громко смеется, тиская одну из служанок, а та кокетливо отбивается.

Концентрирую в пальцах магию и запускаю маленький воздушный вихрь. Лошадь встает на дыбы и срывается с места вместе с телегой. Служанки визжа разбегаются, а стражник устремляется за сбежавшей лошадью.

Когда перед воротами никого не остается, я забегаю внутрь. Проскакиваю как ветер, никем не замеченной, и тут же сворачиваю в сад, под листву деревьев. Взволнованно приседаю возле куста с ягодами и перевожу дыхание. Сердце колотится от всплеска адреналина.

Ужасно хочется есть и пить. Сладкий аромат ягод манит слопать целую горсть. Я тяну к ним руку, но в последний момент останавливаюсь. Что-то меня настораживает. Всматриваюсь внимательней: черные румяные ягоды, с маленькими шипами у основания — выглядят аппетитно, но рядом с ними нет ни букашки. Это подозрительно.

Подползаю к следующему кусту. Здесь ягоды не такие красивые, но в их листве живут паучки, а на ветках сидят птички и жадно клюют эти ягоды. Если зверье ест, значит, безопасно. Пробую сама. Во рту разливается сладкий вкус, но голода он не утоляет. Решаю ждать ночи и идти в разведку на кухню.

На открытой местности неуютно, поэтому я забираюсь в беседку и надеюсь, что ночью никому не придет в голову к ней прийти. На всякий случай залезаю под стол, накрытый длинной скатертью. Сквозь тонкую полоску кружева я могу видеть сад и дворец, но меня саму не видно.

Время течет медленно, сумерки сгущаются. Ночь уже подкрадывается, а голоса во дворце все не стихают. Служанки взволнованно бегают от одной двери к другой и все разговоры только о приезде принца. Чувство, будто весь замок взбудоражен.

Прислоняюсь к ножке стола и подтягиваю колени. Глаза слипаются, но я сопротивляюсь изо всех сил. Думаю об отце и младшем брате. Вспоминаю последние секунды перед тем, как отец толкнул меня в портал. Я помню, как главарь драконов вломился в зал. Помню, как его наемник выстрелил из арбалета в отца, но что случилось потом, не знаю. И это пугает до обжигающих слез.

Я прикрываю слипающиеся глаза, дав себе слово, что подремлю всего несколько минут. Совсем чуть-чуть…

— И что она? — вдруг улавливает слух мужской голос.

Вздрагиваю и распахиваю глаза. Под скатертью в мое укрытие проникает дневной свет. Уже утро? Я уснула? Как же так? Я ведь хотела сбе́гать на кухню, раздобыть немного еды.

Хочу вылезти, но сквозь кружево замечаю служанку в темно-синем платье и белоснежном фартуке. Она бежит прямиком к беседке, в руках поднос с чашками.

— Что-что? — раздается совсем рядом. — Сказала, что я кобель. Дала мне по морде подушкой и велела убираться.

Беседку заполняет раскатистый смех. Я обнимаю колени руками и замираю, боясь даже дышать.

— М-да, графиня совсем берега потеряла. Бить будущего императора по морде. Да еще и подушкой. Смелая.

— Не смелая. А глупая и оборзевшая, — раздраженно возражает кто-то. Я улавливаю знакомые интонации в голосе. — Думает, что я на ней женюсь, представляешь? Я! Наследный принц, будущий император, женюсь на вдовствующей графине. Глупая баба.

— Глупая, но красивая, — цокает языком второй. — А какие у нее формы. Ммм…

— Можешь забрать себе, — легко бросает незнакомец. — Я уже устал от ее истерик.

В беседку заходит служанка и ставит поднос на стол. Чашки звякают, а девушка заливается соловьем:

— Доброе утро, Ваше Высочество, — она говорит с таким придыханием, что можно заподозрить у нее одышку. — Ваш любимый чай с лепестками роз.

— Спасибо, иди, — небрежно.

— Может, еще что-нибудь…

— Я сказал иди, — раздраженно повторяет мужчина.

Сквозь кружево я вижу, как служанка обиженно прикусывает пухлую губу и молча уходит из беседки, но не из сада. Останавливается возле куста роз и что-то разглядывает на алых бутонах. При этом не забывает время от времени томно вздыхать и бросать пылкие взгляды на беседку.

— Так о чем мы говорили?

— О твоей графине.

— А, будь она неладна. Сегодня мне в пять утра письмо прислала, что готова меня простить. Меня! Простить! Ну я ей и напомнил, что прощения не просил… Эй, ты чего там уши греешь? — почти рычит он.

Я пугаюсь, но потом понимаю: обращаются не ко мне. Служанка возле роз подпрыгивает и бросается прочь по тропе.

В беседке снова раздается смех мужчин. А я сжимаюсь и сильнее вцепляюсь в свою сумку. Ноги затекли от неудобного положения, живот сводит от голода, но нельзя позволить себя обнаружить.

— Она хоть симпатичная была? — голос у второго вальяжный, немного с ленцой, и вызывает неприятные ощущения.

— Кто?

— Ну эта прислуга, которую ты мял в кровати, пока графиня в ванной была?

— Да как сказать. Вроде да, а вроде и нет.

— Как это?

— Да она странная была. Чумазая вся, будто в саже валялась.

Мое сердце екает. Я навостряю ушки и напряженно вслушиваюсь.

— Так ты что, трубочистку в постель потащил? Там на рубежах, конечно, девок мало водилось. Но я не знал, что ты настолько оголодал, — мужчина хохочет.

— Да не тащил я! — рычит другой. — Она сама. Я глаза открываю, а она уже на мне. Ты баб этих не знаешь, что ли? Они как видят, кто перед ними, сами в постель прыгают. Мне даже делать ничего не надо.

— А ты против, что ли?

— Нет, — самодовольная усмешка, — но иногда хочется разнообразия. Перчинки, что ли, какой-то.

— Ууу, вот приедет скоро невеста твоя, будет тебе разнообразие. Каждый день одно и то же синее разнообразие.

Мне кажется, я слышу раздраженное фырканье, но понять не успеваю. Мое внимание привлекают едва заметные колебания воздуха на том конце сада. Сквозь кружево замечаю мужчину. Высокий, худой, весь в черном, на голове капюшон, закрывающий лицо. Из-под него видны только кончики светлых волос. Он идет прямиком к беседке.

Мужчины его еще не заметили и продолжают обсуждать “глупых графинь”, но я не свожу с незнакомца взгляда. Он идет тихо и немного сутуло. И у меня чувство, что он смотрит прямо на меня, хотя из-под капюшона я не вижу его глаз.

За мужчиной плетется зеленая женщина. В широкой панаме, пыльной рубашке и темных штанах. А за ней двое стражников.

— Ваше Высочество, — произносит незнакомец, останавливаясь возле беседки.

Разговоры умолкают, а я затаиваю дыхание.

— Чего тебе, Грир?

— Лазутчик на территории замка, Ваше Высочество.

— Лазутчик? Здесь?

— Стража никого подозрительного не замечала, Ваше Высочество, но садовница, — мужчина в капюшоне пропускает вперед зеленую женщину, — утверждает, что в замке чужак. Ей птички напели, что она ела их ягоды, — он не может скрыть иронии в голосе.

По спине пробегает холодок. Они обо мне.

— Она? — уточняет принц.

— Ваше Императорское Высочество, — садовница учтиво кланяется, — птицы видели в саду девушку. А розы поведали мне, что она прячется здесь… у вас под носом.

Я не успеваю осмыслить ее слова, скатерть резко поднимают, и в глаза ударяет яркий свет.