Ольга Резниченко - Друзья
Я никогда ничего не крала, и если вдруг мне такое пришьют, обвинят — это будет, просто, расстрел на месте. Уж лучше и дальше буду так страдать, как прежде, еще с десяток аварий переживу, но таааакого позора — я не выдержу. Такого моя душа (или это самолюбие, гордость?)… не выдержат.
* * *Наконец-то. Звонок в дверь.
(спешно кинулась открывать)
— А я уже заждалась, — несмело скривилась в улыбке (черт, а моя фобия, оказывается, только-только начинает себя проявлять!! еще чуток — и я закиплю от нервоза; ну же — сходи, проверь, убедись, что всё на месте…. молю, Марат!)
— Да вот, пытался сообразить, что нужно. Что люди обычно покупают.
Да и тебе… и малышу, что полезно, а что — нельзя.
… хлеба купил, молоко, йогурты… творог, сметану, сыр.
Ах, да… яйца. Можно омлет сделать… если умеешь.
— Умею. А масло… подсолнечное?
— Черт. Забыл, — пристыжено улыбнулся. — А еще же и соль нужна.
В общем, так… Патти, предлагаю сегодня вечером съездить вместе за продуктами.
— Съездить? Да тут до рынка пять минут идти.
— И пакеты за собой таскать?
Кстати, Патриция.
Что бы ты не решила, насчет…
— Так что?
— Будь благоразумна. Постарайся побольше спать, не нервничать.
Особенно прошу — тяжелое не таскать…
В общем, веди себя так, что, если наконец-то и решишь оставить всё, как есть,
не пришлось о таком твоем безрассудном поведении жалеть.
(несмело закивала я головой; поджала губы)
— Хорошо.
— Так, как поступим?
А! Вот… думаю, что-то же еще брал. Вот, пельмени. Свари — поешь, йогуртом закуси и спатки.
(несмело рассмеялась я)
— Что? Я что-то не так сказал?
— Да мне, просто, уже на работу… пора.
— Патриция.
— Что?
— О чем мы только что говорили?
(невольно скривилась)
— Но… я не могу все так бросить. И потом, в декрет уходят…
— Декрет ты…
я понимаю, что не сразу всё произойдет, поменяется в твоей жизни —
будешь помогать первое время своей тетушке, пока замену та тебе не найдет.
Но сегодня ты — никуда не пойдешь. Целую ночь не спала. Синяки под глазами — уже даже не синие — черные!
Патриция.
Нет. И даже речи не может быть об этом.
Тем более, ты уже мне пообещала, что будешь заботиться о вас… двоих…
(глубокий, шумный вздох — невольно улыбаюсь…
и как можно спорить с таким человеком?)
(закачала головой)
— И хоть убей меня, не могу понять, почему ты мне помогаешь. Есть миллионы людей…. которые…
— Патти, но друг-то у меня — ты. А не те… миллионы людей.
(пристыжено улыбнулась)
— Надеюсь, и я когда-нибудь смогу тебе помочь, отблагодарить за всю твою доброту.
— Ты скрашиваешь мое одиночество — а это максимум, что я могу просить, и желать…
Глава Двадцать Вторая
— Нет. Марат. Это — уже явно перебор. Я так не могу…
— Патриция, даже не спорь. Вам с малышом нужна мягка постель, тепло и уют. А на этом диванчике — я уже привык ночи коротать. Часто, как лягу читать — так и засыпаю прямо здесь, так что…
(невольно рассмеялась)
— Настолько увлекательные книги??
— Ну. Не каждый же раз читать приключенческие романы. И самообразованием нужно заниматься. А это — увы, бывает и скучноватым.
* * *— Так, постельное белье я поменял, так что…
(пристыжено улыбнулась)
— Спасибо.
— И, прости, из женской одежды у меня ничего нет, так что максимум, что могу предложить — так это свою рубашку. Она новая…
— Я не брезгливая.
(мило улыбнулся)
— Вот и хорошо. И, кстати, думаю…. сегодня, как поедем по продукты, можем, заодно заехать и забрать твои вещи. Хотя бы самое необходимое…
— О…
(растерялась я от неожиданности)
Было бы круто. Но, в принципе, я и сама могу сходить…
— Патти. И снова схожу… И что? Ты будешь всё тащить в зубах?
— Чего в зубах? В руках… у меня… не особо шикарен выбор вещей. Так что…
— И всё же…
* * *— Патриция, ты еще не спишь?
— Нет.
— Прости, что тревожу. Но вот, что я подумал.
Тебе нужно позвонить домой. Скажи матери, что ты в безопасности, у своего друга ночуешь. Что пусть не переживает…
— Ха. Марат. Прошу! Она меня выгнала в три шеи. Ей плевать, где я, что со мной — пусть даже удавлюсь, лишь бы…
— Ты не права.
— Поверь! Ты просто не знаешь мою маму… Она, когда…
— Патриция. Прошу, просто позвони. Мне так будет спокойнее. И дай ей мой адрес, чтобы… не волновалась.
— Нет. Что-что, а адрес не буду давать. Иначе через пять минут прибежит — забирать меня, крича, что я ее еще больше позорю…
(нервно вздохнул)
— Ладно, тогда просто позвони.
— И ты успокоишься?
— Да.
…
— Мама!
…. Та ну хватить!
Мама!!!!
(нервно отдернула я трубку от уха, резкое нажатие на кнопку — и едва сдержалась, чтобы телефон не зашпулить в стену)
Взгляд, полный обиды и укора, обрушила на Марата.
— И о чем я тебе говорила? Ей только дай шанс — сразу целая тирада матов и презрения.
— И, тем не менее, она будет уже спокойна, зная, что ты жива. И весь этот ее крик, вся ее истерика — не что иное, как элементарное проявление заботы, переживания и любви.
(едко расхохоталась я)
— Марат, прошу, не смеши.
— Поверь, Патриция. Было бы намного хуже, если бы ты услышала в ответ спокойный тон… или, вообще, равнодушные гудки.
(тяжело вздохнула)
Может, быть… и прав. Но сейчас мне — не до понимания. Меня-то она понять — НЕ ХОЧЕТ! Тогда чего я должна?? А?
— Ну, и как теперь заснуть?
Еле успокоилась, как теперь…
— Я тебе чай с ромашкой заварил. Выпей — должно помочь…
(несмело протянул чашку)
Аккуратнее, горячий еще.
— Спасибо. Я как раз такой и люблю…
* * *Ромашка — не ромашка, а заснуть так и не могла.
То ли тот факт, что я в чужой квартире, лежу в чужой постели, то ли окончательно расшатанные нервы, последствия истерики и нервного срыва… — только и качалась я из бока на бок, вертелась, как гриль на палочке… да лучше не ставало.
