Ольга Резниченко - Враги
— Я? — (испуганно, торопливо отозвался судья)
— Да, ты. Не знаю, и не хочу знать, каким образом, что там накалякаешь в своих документах, но этого придурка… заменит мой человек — Батист Ороне.
— Адвоката защиты?
— Я же так и сказал.
(нервно прожевал жвачку, глубокий вдох)
И заканчивайте уже со всем этим цирком, а то меня уже не на шутку от вас всех тошнит.
Ладно…
(неспешный разворот)
Чао, бамбини. Рад был всех вас повидать.
…
— Заседание переноситься…
…
— Берн!
(живо выскочила я за двери)
Застыл. Секунды наглой важности… и "нехотя" обернулся. Молчит. Дерзко, нахально, вызывающе жует свою жвачку.
(еще шаг — и остановилась рядом)
— Слушаю…
(не выдержал паузы, моей неловкости)
— Спасибо…
тебе.
(рассмеялся, едко захохотал)
— Знаешь что, дорогая. Как ты там говорила?
… (тяжело сглотнула я, молчу, жду ядовитое продолжение)
Видал я твое это "спасибо" в гробу, в белых тапочках. И да, можешь его засунуть… куда приятней будет.
(опустила глаза, невольно закусила нижнюю губу, виновато молчу)
— Не переживай, в лицо плевать не стану.
… Не так воспитывали.
(резко выстрелила взглядом в глаза)
— Судя по тому, как ты себя только что вел… тебя вообще никто не воспитывал.
— Поцелуй меня в зад, красавица.
(резкий разворот — и пошагал, пошагал по ступенькам вниз… на выход)
… спешно достал из брюк телефон.
— Да, киска? Еду… еду уже. Торт и вино купил. Так, кое-куда заскочил, а теперь весь твой…
(скрылся, скрылся за дверью, унося с собой и свое неприкрыто гадкое пренебрежение)
…
— Охренеть. Ты всё-таки это сделала!
— Что? — живо обернулась я на голос Даниэль.
— … Заставила его вмешаться.
— Я? Нет. Он не знает с чем я тогда к нему приходила…
(ухмыльнулась)
— Ну, да, ну, да… Берн просто решил записаться в "Святые".
Думаешь, сложно было догадаться?
И потом, судя по его словам, за процессом наш Геер следил уже прилично давно, но вот вмешаться решил только сейчас: и это — из-за тебя.
(нервно хмыкнула я)
— Не знаю… Как по мне, ничего кроме отвращения я у него не вызываю.
— Да конечно! Отвращение…
— И вообще, ты видела, как он вел себя?… как общался? Фу…
— У Берна, просто, не было настроения.
Он редко такой.
Не переживай, манерность Гееру присуща, да еще такая, что многие могут позавидовать.
Наш граф — аристократ до мозга и костей, ты что.
Но… сейчас не об этом.
Слушай, Лив.
(вдруг голос ее стих, превращаясь в шепот;
шаг ближе)
Так это правда?
— Что… правда?
— Ты ему плюнула в лицо?
(нервно вздохнула я, скривилась)
— Жако, не издевайся хоть ты надо мной.
— Чееееерт! Неужели????
(захохотала та недобро)
Не думала, что доживу до такого.
— До какого "такого"? Когда Гееру в рожу плюют?
— Когда Геер влюблен, девочка моя.
(короткий шаг вперед, на ступеньку;
многозначительный взгляд на меня через плечо, ухмыльнулась —
и пошагала прочь, вниз по лестнице)
(рассмеялась, коротко, едко рассмеялась я над идиотичностью заявления;
спешно последовала за ней)
— Да, да. Разбежался… и еще раз "влюбился"… головой об стенку.
— Лив, — вдруг замерла Дани, обернулась ко мне.
— Что?
— Пойми,
… любой, кто бы посмел хоть на каплю, хоть на граммулечку ущемить гордость Геера, тут же бы лишился своей головы. И поверь, я, его старый друг, — не исключение.
— Да ты что?
(улыбнулась та)
— Да, да.
(разворот, и снова неспешно пошагала вниз)
Граф влюблен. Надо же!
Охренеть.
Глава Двадцать Четвертая
Дело выиграли. Сторона защиты победила, отбив все инкриминации. От встречных исков (уставший, замученный и так… всей этой историей) Марат отказался. Буквально за несколько недель всё утряслось.
Дальше работать, заниматься своей (но все еще в доле с Голоссу) компанией моральных сил у Малого не осталось, а потому (едва сняли арест с имущества), продал всё к чертовой матери, купил себе яхту и укатил от человеческих глаз куда подальше.
…
Со мной…. хоть и сдержано, сквозь сцепленные зубы, но всё же иногда уже общался (правда, это еще во время процесса).
И однажды даже добилась от него признания…
— Ты, Оливия, хоть и сука, но моя сестра. Единственный человек родной, кто у меня остался. Просто дай мне время. Дай… это всё пережить.
Это был сдвиг. Сдвиг в наших отношениях, у меня появилась надежда… а более, более мне и не нужно.
…
Я тоже уехала из этого чертового города. Нет, конечно, о матери мы не забыли. Денежные "дотации" приходили к ней исправно, но на любовь, внимание — пусть не рассчитывает; все будет ровно столько, сколько она нам сама подарила (к слову, ни на одно заседание суда она так и не явилась, хотя непременно знала, я ей лично рассказывала и звонила, упрашивая, дура, явиться и поддержать сына).
…
Мы с Дани уехали назад, домой.
Мою часть в деле с салоном красоты Жако насильно (да, да, с истерикой и криком) вернула мне назад, мол… сбаламутила этим заниматься, а сама в кусты? — НИ ЗА ЧТО! не увильнуть.
А я… я была только рада.
(черт, подобные ссоры слаще всяких конфет)
Деньги, доля та…. вытянутая из дела на "нового адвоката" не понадобились (именно поэтому я спешно вернула все Даниэль, "выкупив" свою половину).
А почему так вышло?
Почему…
Конечно же я пыталась уговорить Оноре (защитника, предоставленного Геером) взять плату за старания именно с меня (подобное усердствовал проделать и Марат, предлагая свои деньги от продажи компании), но тот — отказался. Будучи честным (а, может, попросту, запуганным) человеком, вампиром, он наотрез открестился от платы, бонусов и "просто подарков", обосновывая это всё тем, что вполне хватает и всего того, что отписывает ему граф.
В общем, пару таких скандалов, и сошлись лишь на том, что я его угостила ужином и мы остались квитами. Хотя, Батист не упустил возможность всучить мне свою визитку и проговорить свою "стандартную" фразу с неким потаенно-коварным подтекстом:
