Элизабет Нотон - Обольщение
От яркого света глаза Деметрия заболели. Моргнув, он избавился от темных точек. Проницательные ониксовые глаза смотрели на него, будто они были одни. И та тьма, от которой он не мог избавиться, с волнением встрепенулась в груди.
«Сдайся, приди ко мне».
Полубогиня поднялась с кресла и пошла вперед, подметая краем красного халата пол. Фрайс отступил с дороги.
Демоны справа и слева от Деметрия вцепились в него мертвой хваткой, чтобы удержать, но в этом не было нужды. Тьма приковала его к месту с пульсирующей оживленностью.
Аталанта долго разглядывала черты его лица. Наконец опять вернулась к его глазам и злорадно улыбнулась уголком кроваво-красных губ.
– Сын.
Мерзость внутри него замурлыкала, как ласковый котенок. Хоть что-то в его сознании и шептало: «Будь осторожен», волнение от силы во всех нервных окончаниях так опьяняло, словно неведомый наркотик.
Аталанта провела ледяными пальцами по его подбородку. По коже побежали мурашки, пробирая до мозга костей и до глубины души.
– Прошло много времени, йос, я уже думала, что ты совсем забыл о матери.
Его мать. Вроде она в самом деле его матерас. Почему он пытался о ней забыть?
Не успел Деметрий ответить, как позади раздался полузадушенный стон. Оглянувшись, он заметил бледную блондинку на плече Фрайса.
Аталанта посмотрела дальше.
– Что это?
– Дар, который принес нам аргонавт, – ответил Фрайс.
«Аргонавт». Это слово закружилось в сознании Деметрия, только он никак не мог вспомнить его значение. Тьма бушевала в его груди, сопротивляясь размышлениям. Он смотрел с небрежным интересом, как демон перевернул девушку и взял на руки.
Полупрозрачная одежда была заляпана кровью и грязью там, где в нежную кожу девушки вонзились когти. Блондинка поморщилась от боли, но не крикнула, не могла даже пошевелиться. Она находилась в полусне, не в силах сосредоточиться ни на чем. Но когда к ней подошла Аталанта, девушка раскрыла шоколадные глаза и вскрикнула.
Аргонавт.
Принцесса.
Изадора.
Дом.
В груди Деметрия потеплело, когда он наконец все вспомнил, тем самым не дав себя поглотить холоду и тьме. Все вернулось потоком: кто он, что он и что стоит тут на кону.
Сердцебиение усилилось, Деметрий вспотел. Злая черная магия все еще пыталась взять его под контроль, но он стиснул зубы, сопротивляясь искушению, зная, что если поддастся, то Изадора пропадет навсегда.
«Смотри на нее, не отрывай глаза, не забывай, зачем ты здесь...»
Аталанта поднесла руку с длинными пальцами ко лбу Изадоры, затем погладила волосы.
– Я ждала тебя. – Полубогиня посмотрела на Фрайса. – Где вы ее нашли?
– В поле возле колонии полукровок.
– Сколько с ней было ведьм?
– Ни одной. Она была с двумя аргонавтами. Одного мы убили, а второго… – Демон указал на Деметрия: – Его магия свидетельствовала о его корнях. Мы подумали, что он будет полезен.
– Ни одной, – повторила Аталанта, снова глядя на Изадору. – Значит, Апофис нас предал. Однако мой сын принес ее к нам.
Демон не ответил. На несколько секунд повисло жуткое молчание. Наконец Аталанта улыбнулась и обратила внимание на Деметрия.
– Отпустите его и принесите ее.
Богиня повернулась и махнула рукой. Свечи расступились, разомкнув круг.
Деметрий поддался панике, когда его толкнули из освещенного круга в другую полость черной пустоты. Впереди горела еще одна свеча на высокой колонне, словно разноцветным прожектором освещая цементный пол.
Аталанта вышла на свет и указала на длинный металлический стол справа. Демон уложил Изадору на холодную серебряную поверхность и вернулся в тень. Принцесса поморщилась от боли и села. Дрожащей рукой она попыталась повернуться, но не издала ни звука.
Аталанта жутко улыбнулась:
– Я чувствую твой страх, принцесса. Скажи мне, дитя, знаешь ли ты, что значит потерять самое дорогое?
Деметрий посмотрел на круг, обдумывая план побега, пока его мать говорила, но тьма внутри него дернулась, когда он заметил водосток под металлическим столом.
Аталанта наклонилась, оказавшись на одном уровне с Изадорой.
– Ты и твои близкие забрали кое-что, принадлежавшее мне. Неужели вы думали, что не будет последствий?
Богиня вытащила из темноты небольшой кинжал в тридцать сантиметров. Изадора широко открыла глаза, когда злодейка схватила ее руку и прижала сияющий клинок к тонкому запястью.
– Нет, – прошептала Изадора.
Деметрий напрягся всем телом. Он почувствовал демонов, ожидающих во тьме, их радость снова подпитывала тьму внутри него.
– Рука – чудесная вещь. Дар. Я права, принцесса? Она тебе дорога? Без нее можно выжить, но боль потери невероятно сильна. Говорят, что потерявшие конечность чувствуют кровь, циркулирующую по несуществующим венам еще долго после того, как рана исцелилась. – Аталанта наклонилась ближе и злобно прошептала: – Это ведь хорошая сделка, верно, принцесса? Твоя рука за кражу?
Богиня говорила о мальчике, Максе – сыне Каллии и Зандера, которого она украла младенцем и вырастила. Ей нужен был отпрыск оры, чтобы через него управлять Сферой Кроноса – волшебным медальоном, который наделил бы ее силой управлять человеческим миром. А получив эту власть… она могла бы отомстить всему миру.
Аргонавты спасли Макса всего неделю назад, и Аталанта все еще не смирилась с поражением.
– Нет, умоляю! – Изадора сопротивлялась, но Аталанта слишком крепко ее держала.
Кончик кинжала пронзил бледную кожу Изадоры, и принцесса вскрикнула. Аталанта стиснул рукоятку кинжала, давя сильнее.
Ската. Думай…
– Умоляю! – вскрикнула Изадора, когда кровь потекла по внутренней стороне руки.
– Если отрежешь ей руку, то она будет для нас бесполезна, – выдал наконец Деметрий, стараясь говорить спокойно.
Они обе повернулись к нему, но клинок так и остался прижат к запястью Изадоры.
– Может, предпочитаешь, чтобы я отрезала ей ногу? – спросила Аталанта.
Он не ответил, а Изадора дрожала, всматриваясь во тьму.
– Выйди на свет, йос.
Деметрий застыл в нерешительности, а потом медленно вышел вперед. А увидев его, Изадора вскрикнула.
Он старался не обращать внимания, что она посмотрела на него, как на предателя, но суровость ее взгляда все равно ранила. Принцесса утвердилась в мысли, что он в самом деле злой, как она и полагала.
– Ступню? – снова спросила Аталанта.
Деметрий представил бледную ножку, подстриженные ногти, выкрашенные в ярко-красный цвет, и попытался не думать, что такое совершенство можно повредить и уничтожить.
