Ф. Каст - Обет Ленобии
После этого Мария Магдалина перешагнула за ограждение и прыгнула за борт в приветствующее ее холодное море.
Следующим, что помнила Ленобия, это Мартина, сорвавшего с себя рубашку и сбивающего ей пламя, начавшее лизать ее юбку.
— Ты останешься здесь! — крикнул он. — Ни шагу с этого места, слышишь?
Ленобия задеревенело кивнула, и Мартин присоединился к остальным членам экипажа, уже использующих одежду и часть парусов, чтобы сбить оставшийся огонь.
Командор был там, выкрикивая четкие приказы и сбивая пламя, потушить которое теперь оказалось неестественно легко, собственным синим пиджаком.
— Я пытался помочь! Я не знал! — привлек внимание Ленобии Епископ, стоящий у перил и смотрящий в море.
— Чарльз! Вы не обгорели? Ранены? — Командор направился к Епископу столь стремительно, что тот покачнулся и упал бы за борт, если бы Командор не успел его обхватить.
— Нет, нет, — потряс его Епископ. — Я должен сделать…Должен…
Он поднял руку и начертал крест в воздухе, после чего принялся читать молитву последнего обряда. Никогда в своей жизни Ленобия ненавидела кого-то настолько сильно.
Симонетта взмахнула розовыми, задетыми горящим воском руками и зарыдала:
— Что же нам теперь делать? Что делать?
Ленобия цеплялась за нее, но что ответить не знала.
— Мадмуазели, вы не пострадали? — голос Командора нарастал по мере того, как он оказывался ближе, пробираясь через группу плачущих девушек, отодвигая тех, кто стоял к огню слишком близко и подзывая судового врача. — Если вы не пострадали, то спускайтесь в каюты. Смените одежды и отдыхайте. Огонь потушен, судно исправно. Вы в безопасности.
Мартин потерялся в дыму и хаосе, и у Ленобии не было выбора, кроме как спуститься с дрожащей перепуганной Симонеттой, крепко держа ее за руку.
— Вы тоже ее слышали? — прошептала она, когда дрожа, они спустились в узкий коридор к каютам.
— Я слышала крик Сестры… Это было ужасно, — прорыдала Симонетта.
— И больше ничего? Вы не слышали, что она кричала? — упорствовала Ленобия.
— Она ничего не говорила. Только кричала. — Симонетта смотрела на нее широко-раскрытыми глазами, полными слез. — Ты с ума сошла, Ленобия?
— Нет, нет, — быстро сказала Ленобия, утешающе обняв ее за плечи. — Я почти сожалею, что не сошла с ума. Лишь бы не помнить того, что только что произошло.
Симонетта зарыдала снова:
— Да-да. Я не покину каюту, пока мы не достигнем земли. Даже на ужин ходить не буду! Они не смогут меня заставить!
Ленобия крепко обняла ее, больше ничего не сказав.
***
Ленобия не оставляла ее четыре последующих дня. Симонетте не нужно было беспокоиться о том, чтобы ходить на ужин. Еду приносили в каюты.
Смерть Марии Магдалины заворожила всех, и привычная жизнь на корабле рухнула. Громких и иногда похабных песен, которые пела команда, больше не было. Не было смеха. Не было криков. Само судно казалось неестественно тихим.
Через несколько часов после смерти монахини, паруса наполнил сильный ветер, словно дыхание Бога гнало их дальше от места насилия.
Девушки пребывали в шоке в своих комнатах. Симонетта и некоторые другие по-прежнему плакали. В основном все они ютились на своих кроватях и тихо разговаривали или молились. Прислуга, приносившая им еду, убеждала, что все будет хорошо и скоро они достигнут земли. Это вызывало только мрачные взгляды и слезы.
Все это время Ленобия думала и помнила.
Она помнила доброту Марии Магдалины. Помнила силу веры монахини. Она помнила покой, смотревший на нее из умирающих глаз и слова, магическим эхом прозвучавшие в ее голове.
«Следуй за своим сердцем, дитя. Святая Мать всегда будет защищать тебя».
Ленобия помнила о Марии Магдалине, но думала о Мартине. А еще о будущем. Наступал рассвет третьего дня, когда приняв решение, Ленобия тихо прокралась из комнаты, в которой начинала себя чувствовать, как в мавзолее.
Она не встречала рассвет. Сразу направилась в грузовой отсек. Одиссей, черно-белый гигантский кот, потерся о ее ноги, когда она подошла к отсеку вплотную. Лошади увидели ее первыми и радостно заржали, возвещая о ее приходе Мартина, тут же покрывшего расстояние между ними в три больших шага и крепко прижавшего девушку к себе.
— Дорогая, ты пришла! Я думал…думал… Думал, что больше не увижу тебя!
Ленобия положила голову ему на грудь и глубоко вздохнула его запах: лошади, сено и честный пот человека, работающего помногу каждый день.
— Я должна была подумать, прежде чем прийти. Я должна была решить.
— Что это ты решила, дорогая?
Она подняла голову и посмотрела в его глаза, любя эту легкую маслину и коричневые искрящиеся пятна в них, походившие на янтарь.
— Во-первых, я должна спросить… Ты видел ее прыжок в воду?
Мартин серьезно кивнул:
— Да, дорогая. Это было ужасно.
— Ты слышал что-нибудь?
— Только ее крики.
Ленобия глубоко вздохнула:
— Просто прежде, чем прыгнуть, она посмотрела на меня, Мартин. Ее глаза были полны покоя, а не страха или боли. И я не слышала ее криков. Вместо них я слышала ее голос, смешанный с другим, говоривший мне следовать за моим сердцем и что Святая Мать всегда будет защищать меня.
— Монахиня была святой женщиной, обладающей сильной верой и большой добротой. Ее дух был силен. Она могла говорить с тобой. Возможно, она могла говорить с тобой вместе со Святой Девой Марией…
Ленобия почувствовала слабость вперемешку с облегчением:
— Ты веришь мне!
— Да, дорогая. Я знаю, что есть нечто большее, чем то, что можно увидеть или коснуться.
— Я думаю так же. — она глубоко вздохнула, расправила плечи и взрослым голосом, какого и сама от себя не ожидала, объявила: — По крайней мере, теперь. Вот что я хочу тебе сказать. Я люблю тебя, Мартин, и хочу быть с тобой. Всегда. Неважно как. Неважно где. Смерть Марии Магдалины изменила меня. Если самое худшее, что может случиться со мной, то, что я умру, любя тебя, то я выбираю все счастье, которое мы сможем найти в этом мире.
— Дорогая, я…
— Нет. Не отвечай мне сейчас. Возьми на размышления два дня, так же, как это сделала я. Но так или иначе, ты должен знать, Мартин. Если ты скажешь «нет», то я не захочу видеть тебя когда-либо снова. Если ты скажешь «да», то я буду с тобой и рожу тебе детей. Я буду любить до самой смерти, Мартин. Всегда только тебя, клянусь.
Тогда, прежде чем дрогнуть и начать умолять его или плакать, Ленобия вырвалась из рук Мартина, подхватила с пола щетку и отвернулась к лошадям, лаская их, шепча приветствия и нежные словечки.
Мартин медленно прошел за ней ко второй лошади, ничего не говоря и не смотря на девушку, принимаясь расчесывать гриву мерина. Таким образом, он был скрыт от глаз Епископа, когда тот зашел в грузовой отсек.
