Серебряные крылья, золотые игры (ЛП) - Марсо Иви

Бастен останавливается у мраморных колонн, вставая в строй с другими стражниками, и я не могу не оглянуться через плечо, ощущая его потерю, как облако, заслонившее солнце.

На каком-то уровне он нужен мне, как воздух. Даже несмотря на то, что его предательство обожгло меня сильнее, чем это могло сделать солнце, какая-то часть меня знает, что я буду возвращаться, чтобы снова и снова обжигаться. Что-то произошло между нами за те недели в лесу, мы словно два дерева, выросшие вместе, которые теперь никогда не разлучить.

Глаза Бастена не покидают меня. Даже стоя к нему спиной, я знаю, что все его внимание приковано ко мне. Конечно, он мой телохранитель, но жар, исходящий от него, просто греховен.

Мы с Райаном едва успеваем сделать три шага в ложу, как металлический гонг со стороны боевой площадки заставляет меня вздрогнуть так сильно, что я инстинктивно вцепляюсь в руку Райана.

По толпе прокатывается рев, заставляющий дрожать фужеры с шампанским.

Я прижимаю руку ко лбу.

― Что это было, черт возьми?

― Первый бой, ― говорит Райан, его глаза сверкают озорным восторгом при виде моей растерянности. ― Проходи. Смотри. И если тебя это впечатлит, просто подожди до испытаний Турнира самых стойких. Слугам понадобится неделя, чтобы выгрести весь пропитанный кровью песок.

Он ведет меня к перилам ложи, где я вижу одного бойца, торжествующе поднявшего меч. Другой боец в серебряных доспехах лежит на песке, залитом кровью.

Он мертв.

Толпа скандирует:

― Победа! Победа!

Пирожное с яблочным маслом, которое я съела на завтрак, переворачивается у меня в желудке, и все, о чем я могу думать, ― это то, что мне нужна вода, пока меня не стошнило.

― Это был Магнус Ланкастер? ― Леди Руна бросается к перилам, и ее шампанское выплескивается на толпу внизу. Она недовольно морщится: ― О, черт. Это был Магнус. Я поставила на его победу десять серебряных.

Магнус Ланкастер? Погибший боец? Имя знакомое… я вспоминаю, что он был одним из бойцов в тот вечер, когда Райан объявил дату нашей свадьбы. В то время зрители боготворили его и его акробатику.

Теперь он мертв, а его некогда обожающие фанаты кружат вокруг подноса с сыром, не обращая внимания на его окровавленный труп.

― Крылатая Леди наконец-то почтила нас своим присутствием. ― Лорд Берольт подходит ко мне, долго и беззастенчиво разглядывая мою грудь в платье с низким вырезом. Какой отец, такой и сын, мрачно думаю я. Голос лорда Берольта сочится сарказмом, когда он добавляет: ― Мы с нетерпением ждали твоего появления, моя дорогая.

Мои губы сжимаются в саркастическую улыбку. Я указываю на мертвое тело, которое утаскивают служители арены.

― Разве это не достаточное развлечение?

В ответ на мою колкость он смеется во всю глотку.

― Развлечений никогда не бывает достаточно. Но сегодня мы выложимся на полную. ― Он бросает загадочный взгляд в сторону Райана, который прочищает горло и крепко сжимает мою талию.

Барабанная дробь, доносящаяся со сцены ведущего представление, отвлекает наше внимание, поскольку начинается следующий бой. Райан пользуется случаем, чтобы увести меня подальше от своего развратного отца.

― Пойдем. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Все взгляды переключаются на меня, пока мы идем мимо женщин в платьях с открытыми плечами и мужчин с остроконечными каффами. Перешептывания тянутся за мной как шлейф, когда они видят крылья, украшающие мою спину.

Райан берет с подноса слуги фужер с шампанским.

― Ты выглядишь так, будто тебе это нужно.

― Боги, да. ― Я выхватываю фужер из его рук и отпиваю глоток. ― Алкоголь может быть единственным способом пережить сегодняшний день.

Мы останавливаемся возле спускающегося слева занавеса, где высокий мужчина с густой копной темно-русых волос разговаривает со священником Красной церкви. Солнечный свет отражается в его волосах, подсвечивая белую полоску у линии роста волос.

Шампанское застревает у меня в горле. Я знаю этого человека.

Когда я видела его в последний раз, на его лице была атласная маска, но я помню его необычные волосы из «Гамбита Попелина» ― это был тот человек, который наблюдал за мной из бара.

― Великий клирик Беневето, ― непринужденно говорит Райан, ― позвольте представить вам мою невесту, леди Сабину Дэрроу из Бремкоута.

Прежде чем я успеваю остановиться, из моего рта вылетает шампанское. Великий клирик? Вот кто этот загадочный человек?

Я пытаюсь притвориться, что мой шок был кашлем, в то время как слуга подбегает с салфеткой для жидкости, стекающей по моему подбородку.

― Простите. Не туда попало. ― Я неуверенно смеюсь, вытирая рот, пока пытаюсь взять себя в руки.

Льдистые глаза Великого клирика смотрят на меня так, будто могут разглядеть мои самые сокровенные мысли. Я полагала, что Великий клирик похож на большинство могущественных людей в Астаньоне: старый, обрюзгший и источающий богатство. Но ему не может быть больше тридцати пяти, а его стройная фигура скорее намекает на тренировки по фехтованию, нежели на наслаждение едой и вином.

Как часто мне говорили, что Райан и Великий клирик ненавидят друг друга. Они оба жаждут трона Астаньона, и я не сомневаюсь, что каждый из них пойдет на крайние меры, чтобы заполучить его, ― так какого же черта он здесь, общается с Райаном за выпивкой, словно они старые друзья?

Я бросаю настороженный взгляд на Райана, но он сохраняет на лице уверенную улыбку.

― Леди Сабина, ― слегка кивнув, говорит великий клирик Беневето. ― Слухи о вашей сенсационной поездке дошли до Старого Короса.

Райан усмехается.

― Это неудивительно. Я готов поспорить, что даже дикари, обитающие в гаэтанских скалах, уже слышали о ее поездке обнаженной.

Оба мужчины смеются.

Я смотрю на Райана, и кровь закипает в моих венах. По приказу Великого клирика священники напали на меня в Шармоне. Они называли меня развратной. Шлюхой. Райан все это знает. И теперь он обменивается с этим человеком шутками на мой счет.

Бастен дал бы в нос Великому клирику.

Земля снова содрогается, толпа приветствует очередную смерть. Бьют барабаны. С таким же успехом барабанщики могли бы стучать по моим вискам, учитывая, как болит моя голова.

― Кстати, о Старом Коросе, ― небрежно бросает Райан, ― как здоровье достопочтенного короля Йорууна? Уже несколько недель наших гонцов не пускают в ворота замка Хеккельвельд, ссылаясь на то, что Йоруун не принимает гостей.

В непринужденном тоне Райана слышится угроза. Я была права. Эти мужчины действительно ненавидят друг друга.

Великий клирик Беневето поглаживает свою челюсть, на которой в лучах солнца поблескивает тень золотистой бороды, несмотря на то что священники должны быть чисто выбриты.

― Не обращай внимания на слухи. Королю девяносто лет; естественно, он легко устает и не может принимать толпы посетителей. Уверяю тебя, он здоров ― я видел его не далее как на прошлой неделе.

Острый взгляд Райана впивается в Великого клирика, как осколки стекла.

― Странно, что старик его возраста так быстро поправился. Месяц назад ходили слухи, что он при смерти.

В ответ Беневето скалится в язвительной улыбке.

― Ты сомневаешься в силе духа нашего короля? Ну, верховный лорд Валверэй, некоторые назвали бы это изменой. ― Он смеется, как будто шутит, но темный взгляд его глаз такой острый, что может пронзить плоть. ― Как по мне, это еще одна причина, по которой Астаньон должен стать теократией. Слишком рискованно доверять судьбу нашего королевства одному человеку. Лучше, если пастырем наших подданных будет длань Красной церкви. Совет короля согласен со мной ― они уже подали прошение об изменении закона. Полагаю, оно будет принято до зимы.

Челюсть Райана сжимается так сильно, что я боюсь, как бы у него что-нибудь не сломалось. Его щеки заливает красная волна гнева. Пытаясь удержать под контролем свое возмущение, он ядовито выплевывает: