Семь ступеней Храма (СИ) - Акула Ксения

Выскользнув за дверь, я предпочла остаться в стороне от дебатов, но моему тихому уходу не суждено было сбыться. За дверью стоял Аврелиан, который сгреб меня в охапку и утянул в туманное облако, созданное взмахом его руки.

Глава X

Закономерность ошибок и их последствий

(Арина)

В то время как я возмущенно размахивала руками, выплескивая на Аврелиана все негодование, скопившееся в душе, он стоял и молча наблюдал за мной, скрестив на груди руки. Высокий, серьезный, немного отстраненный и, как обычно, облаченный в длинную белоснежную мантию, украшенную золотой и серебряной вышивкой. От пристального и изучающего взгляда его теплых карих глаз, приправленных янтарными искрами, хотелось спрятаться.

— … и покажите мне строчку в уставе Храма, где черным по белому написано, что ректор имеет право хватать студентов и уволакивать их в… это! — я сделала неопределённый жест рукой, не представляя, как называется облако, которое переместило нас из коридора в кабинет Аврелиана в считанные мгновения.

— Это называется облачное сообщение, — разъяснил ректор нейтральный тоном, продолжая с интересом изучать меня, как букашку под микроскопом. — Возможно только на территории долины и только избранным.

Я закатила глаза, бессильно опускаясь в глубокое кожаное кресло, придвинутое вплотную к книжным полкам. Отсюда открывался великолепный вид на начинающее темнеть небо, усыпанное еще бледными звездами-точками. В камине жарко полыхало пламя, желтыми языками облизывая почерневшую от сажи каменную кладку и давая мне время на то, чтобы привести в порядок разрозненные эмоции, захватившие меня с головой. Пальцы нервно сжимали подлокотники, чтобы не сорваться на беспокойное постукивание по кожаной обивке.

Аврелиан продолжал стоять за спиной — молчаливый и собранный. Я затылком чувствовала его изучающий взгляд и гадала, зачем он притащил меня сюда.

— Я хотел поговорить, — наконец, сказал Аврелиан, словно предвидя мой вопрос. — Насчет всего произошедшего.

В голове взорвался фейерверк мыслей, от которых в горле появился противный горьковатый привкус страха, и я вперила взгляд в окно, машинально отмечая спокойную гладь озера и темные пятна — сады Поднебесной.

— Не мне вам говорить, что библиотек я не поджигала и смертельного зелья не варила, — сказала я хриплым голосом, проклиная свое волнение.

«Об этом ли разговоре шла речь, или ректор собирался обсудить нечто иное: например, тесное соприкосновение наших тел в Парящих аллеях?»

Аврелиан издал какой-то неразборчивый хмыкающий звук и преодолел то расстояние, которое нас разделяло, загородив собой вид из окна. Он смотрел пытливо, грозно нахмурив брови и напрягая челюсть до четко проступивших желваков.

— Ты часто оказываешься в неподходящем месте в неподходящее время, — произнес он, едва размыкая губы. — И по случайному стечению обстоятельств в седьмой секции после происшествия снова оказалась ты, вместе с Майклом Гавром.

— У вас паранойя, Аврелиан, — покачала я головой, округлив глаза. Все противоречивые эмоции, навеянные его появлением на лекции Мелиора, враз улетучились. Я снова испытывала лишь глухую, болезненную злобу, приправленную нотками ненависти к умению Аврелиана выводить людей из себя.

Его потемневший карамельно-обжигающий взгляд приковался к моему лицу, и злость стала обоюдоострой. Аврелиан дернулся, приблизившись к креслу и положив свою ладонь на мое плечо. Он нависал, и я теряла уверенность, закусывая губы, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, о которой позже непременно пожалею.

— Поверь, Арина, то, что сейчас происходит в Храме семи ступеней каким-то образом связано с тобой. Я чувствую это, — уверенно заявил Аврелиан, продолжая гипнотизировать меня. — Лучше признайся сразу, чтобы избежать неприятных последствий. Что ты знаешь о Майкле Гавре и Нобис?

— Ничего, — выпалила я, вжимаясь в спинку кресла, лишь бы быть подальше от горячей ладони Аврелиана, только вот он не отпускал, сжимая ткань рукава. — Сказала же, что ничего! Вы специально делаете меня виноватой, когда сами кругом виноваты?! Выкрали мою сестру из привычного ей мира…

Я хотела и дальше говорить, обвиняя Аврелиана во всех бедах, только вот он внезапно переместил ладонь на пуговки воротника и захватывая ткань в кулак, лишая меня дара речи. Дернув платье наверх, Аврелиан заставил меня подскочить на ноги, чтобы не задохнуться от нехватки воздуха.

— Запомни раз и навсегда, Арина, — сказал он обманчиво ласковым голосом, а в его глазах разгорался настоящий пожар, съедая темный зрачок огненными всполохами. — Я не принуждал твою сестру к решениям, которые она приняла самостоятельно.

— Но вы украли у нас Злату, — обвинила я ректора, не собираясь сдаваться и не замечая того, как руки Аврелиана слегка подрагивают, а черты лица каменеют.

— Твоя сестра — носительница искры моей погибшей возлюбленной, и ее место здесь, в Храме семи ступеней. — Неуверенно ответил мне ректор, резко опуская руки и пряча их за спиной.

Его взгляд затуманился, словно память погружала Аврелиана в далекое прошлое.

— Я так любил Злату, что сошел с ума от горя, когда потерял. Я мечтал увидеть ее черты в любой женщине, хоть мало-мальски похожей на мою возлюбленную. Я скитался по мирам, натыкаясь взглядом на светловолосых красавиц, но ни у одной из них во взгляде не разливалось столько жизни, сколько было в глазах Златы. Я боготворил свою возлюбленную, и совершил ошибку, наткнувшись на божественную искру Златы в твоей сестре.

Видимо, признание давалось Аврелиану непросто, потому что на его лбу я заметила мелкие бисеринки пота, а черты лица ректора напоминали маску: болезненную, полную скорби и застарелой тоски.

— Я нарушил законы Олимпа, лишив Злату отведенного ей срока жизни, и не оправдываю своих поступков, но хочу избежать последствий, — Аврелиан снова вернул взгляд к моему лицу. — И ты поможешь мне с этим, если не хочешь стать тенью.

Я проглотила готовое вырваться возмущение, едва совладав с потрясением.

— Это угроза? — голос не желал меня слушаться, переходя в сиплый шепот. Слишком уж серьезно и спокойно выглядел Аврелиан, произнося свое ультимативное предложение о сотрудничестве. Явно не врал.

— Если Загорн узнает, что ты до сих пор не в Межмирье, он сделает это сам, наслаждаясь каждым мгновеньем боли, которую ты испытаешь, — сказал зловещим тоном Аврелиан, но я прервала его взмахом руки.

— Ясно, — ответила сквозь зубы, сжимая кулаки и отворачиваясь к книжным полкам, лишь бы Аврелиан не видел моих слез.

— Но, если ты до сих пор хочешь стать тенью, я тебя отпущу, — добил меня ректор, отходя к столу и опускаясь на стул с высокой спинкой и резными подлокотниками. Я не видела этого, скорее, почувствовала, услышала его мягкую поступь, шевеление бумажных страниц, скрип сидения и тяжелый вздох самого Аврелиана.

«Да, я хотела… но передумала!» — сказала я мысленно, стараясь протолкнуть слова сквозь сцепленные зубы, но никак не получалось управлять голосом, а плечи мелко подрагивали от сдерживаемых рыданий.

«Наивная!»

Я-то думала, что Аврелиан хоть что-то испытывает ко мне. Пусть не то цунами обжигающих эмоций, которые зарождались в моей груди при его появлении, но хоть сотую их долю, а он хладнокровно предложил сделать меня тенью, отправить в Межмирье, просто выкинуть из Храма, как ненужный и опасный элемент.

— Когда созданный нами мир, наша Аврелия стала угасать и разрушаться, я думал, что потеряю его, и готов был пойти на любые меры, лишь бы сохранить детище Златы, — тихим безжизненным голосом заговорил Аврелиан, а я поблагодарила его за возможность, данную мне, чтобы немного прийти в себя. — Любая моя попытка спасти положение оборачивалась очередной трагедией, а иниты, поглощенные тьмой, становились неуправляемыми элементалями, пожирающими все на своем пути. Они расползались по Аврелии, как черная плесень, уничтожая наш светлый и прекрасный мир. Я практически отчаялся, когда встретил твою сестру. Злата родилась с божественной искрой моей возлюбленной и могла бы помочь, призови я ее в погибающий мир.