Ирина Сорока - Ведьмина диета (СИ)
У нас как сейчас? Вторая жена, почти как рабыня. Своего голоса в семье не имеет. За домом, да за детьми следить обязана, не то, что первая жена. Пойти куда-то одной — нельзя. Наряд, какой купить — тоже. Не чего на всякие побрякушки тратиться. Вот и живут они хуже приживалки. Только если муж не любит пуще жизни. И такое бывает. Редко.
Лучше уж всю жизнь в девках. Или за Терентия. Хотя нет, одной лучше Ух, и попадет же ему когда вернусь. Век краснеть будет свое беспутство вспоминая!
Хотел староста сказать что-то да жена на него шикнула. Во время подошла. А у меня настроение совсем испортилось. Местные-то столы на лугу за околицей накрыли, к танцам и пиру все приготовили, а мне теперь и аромат сладких пирогов не мил, да и сальцо с луком как-то странно выглядит.
— Глашка, смотри, тебе бы в поясе платье ушить, а то болтается сильно, не красиво, — подошла Забава ко мне, рассматривающей столы. — Давай у старосты попросим нитки, утром быстро наметаем, а потом на привале дошьем.
— И так сойдет, все равно худею, — буркнула, а потом поняла, о чем сиротка говорит. Глянула на себя, да ахнула. Точно платье висит! Юбка-то пышная по ней не видно, а вот рукава свободнее стали, да и в талии две ладони всунуть точно можно.
Подняла счастливые глаза, а тут оказывается князь вместо Забавы стоит и странными глазами смотрит. Была бы потщеславнее, али моложе подумала — любуется, а так счастливо смотрю на него и слово вымолвить не могу, только от радости плакать хочется. Пусть немного, пусть не все заметят. Но я-то вижу! Я-то знаю! Права была Любава, надо кашкой только питаться.
Зря пирожков и мяса наелась. Зато теперь кроме чая смородинного до утра ничегошеньки есть не буду. И даже молочком не соблазнюсь!
— Потанцуем?
В место ответа шагнула ближе, да ладошку в его раскрытую ладонь всунула. Говорят, если много двигаться, жир убегает быстрее. Значит, буду веселиться. Пусть и в первый раз на танцах! Не зря же меня Фимка учила?!
Закружили руки сильные в быстром танце, да только я глаза голубые вижу, что в свете огней ярче звезд горят.
— Ты мне все ноги отдавила, — смеется, а не бранится, да так ласково, что сама смеюсь в ответ, да краснею от счастья. Хорошо, что ничего не было у нас. Век бы себя винила, сама бы со свету сжила. Это же надо такое, на чужого жениха вешаться!
Зато теперь можно и немного счастья в сундучок припрятать. Нет ничего страшного в нашем танце. И невесте он не повредит, да у меня воспоминания останутся.
И нет на свете места, где было бы мне лучше. Так пусть же играют молодцы, смеются девицы, да солнышко долго не встает…
Вдруг, словно толкнул меня кто. Почуяла. Беда где-то рядом.
— Куда? — удивленно окликивает Гред, но мне некогда. Беда где-то рядом топчется.
Ищу глазами старосту. Нет его нигде. Хорошо, что мужика на него, как две ягодки с одного куста, похожего увидела.
— Есть больные, али беременные в деревне? — схватив за руку спрашиваю. Косится на меня люд деревенский да прислушиваться начинает.
— Как не есть? — смеется глупый. — Жинка у меня на сносях, да вот Коволева тоже поговаривают к весне родить должна.
Глянула куда показывает мужик. Не она. У нее мальчик здоровенький растет. Только не к весне будет, а к февралю. Но не важно это сейчас, мне некогда.
— Больных нет? — спрашиваю.
— Нет, — качает головой, да ус крутит.
— Веди тогда к жинке, — подгоняю, тороплю, да за руку тащу вперед. Он не понимает, а я-то знаю, счет на минуты пошел.
— Мирославушка! — ахнул, только в двор свой ступил. А жена его лежит возле ступеней, не движется. Лестница хоть и не большая, да видно для беды хватило.
Кинулся мужик к бабе своей, а я перехватила. Пульс пощупала, силой проверила. Жива. И младенчик живой. Только роды раньше времени начались. Помощь требуется.
Повернулась, попросить перенести женщину в дом, и с удивлением увидела, что князь мужика-то держит. Вырваться не дает, да мне помешать. Сам ему что-то спокойно говорит. Сразу видно, что мать с сестрой ведьмы, знает как себя вести нужно.
Долго мы провоевали с Мирославушкой, за жизнь сражаючись. Много силушки потеряли, да много поволновались. Только бой этот выиграли. Сразу, как солнышко в зенит вошло, закричала девица, на свет рожденная, заплакала мать ее, да завыл, как зверь лютый, от счастья отец. Только дед — тот самый староста, бочком в светлицу протиснулся, да и нарек малышку Беатой — «счастливой» значится.
Не уехали мы в этот день на поиски царевны, и на следующий остались. Мать с ребенком еще нужно выходить, чтобы опасности не было. Только спустя седмицу в путь дальний пустились.
А вечером перед этим разговор у нас с старостой состоялся.
Я по привычке выскочила на крыльцо, когда все ужинать сели. Темно уже — мне нельзя, вот и сижу, чай из лесных трав потягиваю, чтобы не так грустно было. Вроде и привыкла уже, да все нет-нет, да наесться тянет.
— Сидишь? — староста тоже вышел на крылечко.
— Сижу, — согласилась да прихлебнула обжигающей, но при этом хорошо освежающей жидкости.
— Я того, — он сел рядом и замолчал. Не торопя его, смотрела, как по забору серой тенью крадется кот. — Я извиниться хотел.
— За что? — сразу не поняла, думая о том, что скоро ритуал на крови проводить, а силы еще не успели восстановиться. Если дело так дальше пойдет — опасно станет.
— За то, что нагрубил, да старой назвал. Пусть возрастом и велика, да любой молодке фору дашь. С такой женой любой муж… Ах, дурак был. Простишь?
Улыбнулась, да на старосту посмотрела. Моя обида, что дымка над рекой. была, да и след простыл. Давно забыла.
— Куда путь держите? — спросил, посидев немножко.
— Царевну одну потерявшуюся ищем. Не видали? — чай совсем остыл, а я откинувшись на руках смотрела на звезды. Из избы доносился ровный гул голосов, да позвякивание утвари.
— Царевны не видали, зато дракон на днях пролетал, — задумчиво ответил мужик, как и я звезды разглядывая. Большой такой, да страшный.
— Царевны не видали, зато дракон на днях пролетал, — задумчиво ответил мужик, как и я звезды разглядывая. Большой такой, да страшный.
— Что за дракон? — сразу заинтересовалась я. — Цвет не приметили? А размер? Большой насколько? Отсюда и до того мосточка или больше?
— Да, не, — отмахнулся меньше. Шагов тридцать. А что бывают такие огромные?
— Угу, и даже больше, — что-то маленький дракончик здесь летал. Всего лет триста. Если на человеческие перевести не больше семнадцати. В таком возрасте, они далеко от мамы еще не улетают. А ее-то как раз и не было замечено. — И что оп просто так летел? Или может скот своровал какой? Да и в какую сторону?
