Лилит Сэйнткроу - Грешники Святого города
— Нужно позаботиться о транспорте, — бросила я через плечо. — Если, конечно, ты не собираешься куда-то еще.
Он не удостоил меня ответа. Что, возможно, и к лучшему.
Дом Гейб притулился на улице Тривизидиро, за стеной, построенной ее давними предками. На протяжении череды поколений представители ее семьи становились полицейскими или некромантами. Талант в семействе проявлялся в случайном порядке задолго до Пробуждения и принятия Указа о парапсихологии, и выжить этому роду удалось лишь благодаря богатству и предусмотрительности. Они старались не выделяться до тех пор, пока Указ не позволил псионам выйти из тени.
Когда мы пролетали квартал, где находилась каменная громада, обнесенная стеной и обсаженная падубами, я отвела взгляд. Там, в доме Эрана Хелма, я начала понимать, что за кошмар поднялся из глубин «Риггер-холла».
Мне было неприятно, что этот дом по-прежнему цел и невредим.
Первым потрясением для меня стало то, как изменились окрестности. Ветры градостроительных перемен пронеслись по некогда депрессивному городскому району: я заметила несколько бутиков, элегантных ресторанчиков и ряд обновленных строений.
Второе потрясение я испытала, когда мы вышли из летающего кеба и Джафримель расплатился с пилотом. Оказалось, что защиты над стенами усадьбы Гейб изменились. Самолет с завыванием развернулся и улетел, а у меня по коже опять пробежали мурашки. От этого транспорта мне определенно становилось не по себе.
Я взяла Джафримеля за руку — он воззрился на меня с высоты своего роста. Леандр стоял на углу и оглядывал улицу. Наверное, запечатлевал ее в своей фотографической памяти. Точно так же в незнакомых городах действовала я сама.
— У нее изменились защиты, — тихо проговорила я в полной уверенности, что Джафримель внимательно слушает. — Вы с Леандром можете меня подождать? — Он хотел ответить, но я не дала ему заговорить. — Даю слово, что я зайду к Гейб и никуда больше не сунусь. Сразу вернусь к тебе. Клянусь, Джафримель. Нам нужно поговорить наедине.
— Ты постоянно пытаешься раздвинуть границы… — начал он, но я вцепилась в его руку.
Не знаю, могла ли я ему повредить, но мне очень хотелось. Мои когти уже вонзались в его рукав, и мне пришлось напрячь руку, чтобы остановиться.
— Пожалуйста, Джаф, — жалобно протянула я.
В прежние времена, будучи человеком, я бы уже давно выбивалась из сил, уговаривая его. Но сейчас мое горло сдавило что-то похожее на слезы, отчего слова звучали не мягко и просительно, но сдавленно и приглушенно.
— Не заставляй меня упрашивать, да еще по такому поводу.
«Я не могу выпрашивать у тебя каждый пустяк. Я вообще не могу упрашивать».
— В этом нет нужды, — промолвил он и резко кивнул. — Час. Но не больше, Данте, иначе я приду за тобой и разрушу ее драгоценные защиты. То же самое будет, если я решу, что ты в опасности или хочешь сбежать. Ясно?
— Куда яснее.
Я отпустила его руку, палец за пальцем.
«Когда ты успел стать таким высокомерным? В Тоскане ты был совсем другим, Джаф».
Я набрала полную грудь вечернего воздуха Сантьяго, он же Сент-Сити, Святой город, — с привкусом химикалий, сырости, плесени, моря и стоячей воды озера на востоке от города.
— Спасибо. — Благодарности в моем голосе не прозвучало. Наверное, зря.
— Не за что. Ступай.
Его золотистая щека дернулась. Я пересекла тротуар, поднялась к воротам, привычно коснулась защит и поняла, что не так. Защиты, установленные Эдди, пронизанные остро пахнущей земной магией скинлинов, быстро слабели, лишившись подпитки. Они сохранялись лишь как остаточное явление.
Удивительно. Эдди с Гейб были вместе так долго, что казались мне единым целым.
Так или иначе, Гейб дома и бодрствует. Псионы обычно обладают легким даром предвидения, и, нанося кому-то из нас визит, вы почти всегда застанете хозяина дома. Я протянула руку к воротам, и защиты вспыхнули красным. Щелкнул, опознав меня, открывшийся замок. Я быстро толкнула ворота и шагнула внутрь.
Там меня ожидало новое потрясение: сад зарос сорняками. Эдди всегда поддерживал его в идеальном состоянии, иначе и быть не могло, ведь он скинлин, а это его сад. Скинлины заботятся о растениях как травники, хотя последние больше заинтересованы в получении растительных материалов для своих зелий и заклинаний. Скинлины же своего рода современные кухонные волшебники. Большая часть из них работает на биотехнологические компании, производящие растительное сырье для лекарств, воздействуя на растительную ДНК с помощью акустической магии или иных сложных процедур. Одна беда: скинлины неистовы. В гневе они подобны наркоманам, презирают опасность и не чувствуют боли. Эдди действовал стремительно, яростно и умело, и мне не хотелось бы с ним сразиться.
Пока я брела через двор к двери дома, в саду уже повеяло свежим дыханием ночи, почему-то особенно тревожным. Знак на моем плече пульсировал в такт биению сердца: Джафримель поддерживал контакт единственно доступным способом.
«А единственно ли доступным? Мне уже доводилось слышать в голове его голос и самой призывать его без слов».
Эта мысль заставила меня застыть. Рука, поднявшаяся для стука, замерла в воздухе. Передо мной высился городской особняк из усиленного дополнительной защитой бурого песчаника. А вдруг Джафримель и сейчас присутствует в моем сознании, как неуловимая тень?
Эта мысль породила нервную вспышку, близкую к паническому отвращению. Связь и общение — это одно, но если какие-то части твоего мозга принадлежат вовсе не тебе — это…
«Ты рано узнала, что твое тело предает тебя. Но твое сознание должно оставаться неприступным».
Голос Полиамур эхом звучал в моей памяти, хрипловатый и прекрасный. Я поежилась, отгоняя несвоевременные страхи.
Дверь отворилась. Гейб взглянула на меня с порога своими темными глазами. И это последнее потрясение было самым страшным. Мир вокруг стал серым, метку на плече пронзила боль, я вздрогнула и охнула. Изумруд на щеке полыхнул огнем в ответ на зов ее самоцвета.
Габриель Спокарелли, некромантка и моя подруга, совсем постарела.
Глава 7
Гейб заварила чай и подала на кухне. Ее дом пропитался пылью и выглядел… ну, по холлу было разбросано множество игрушек. Такие игрушки предназначены для ребенка, который учится ходить: кубики, ярко раскрашенные пластиковые машинки, еще какие-то вещицы. В углу кухни валялась маленькая туфелька, всюду стоял тяжелый запах кифии, к которому примешивались другие, незнакомые.
За все время, пока мы перезванивались, она ни словом не обмолвилась о ребенке. Ни единым. Даже не намекнула. В длинных черных волосах Гейб появились седые пряди, от уголков глаз разбегались морщинки, напоминавшие о привычке улыбаться. Она была ниже меня ростом, худощавая и сильная, а ее рассудительности я всегда завидовала. Интересно, по-прежнему ли при ней ее длинный меч? С этой отточенной полосой стали Гейб не расставалась. В бытность мою человеком я порой думала, что не хочу оказаться ее противником в настоящем бою: во время схватки ею овладевало убийственное холодное безумие, свойственное лишь немногим воинам. После окончания Академии в Сент-Сити она служила в полиции, и жизнь ее была сплошным боем. Гейб не была старой ни по каким меркам, но жизнь копа нелегка, и ее волосы поседели довольно рано.
