Валентина Герман - Ведомые светом
— Прости меня.
— За что? — он равнодушно повел бровью.
— За то, что обидела тебя.
Он фыркнул.
— Если бы ты могла обидеть меня, поверь, ты бы сейчас не стояла в своей безопасной и уютной гостиной.
— Я не имела права так вести себя с тобой после всего, что ты сделал для меня за последние дни, — Диадра не моргнув глазом проигнорировала его угрозу, явно не казавшуюся ей серьезной.
— Я рад, что ты так думаешь. Это все?
— Нет. Я хотела сказать… Я понимаю, что…
«Что сегодня ты убил, чтобы вернуть собственную жизнь. Что если бы не это, я осталась бы умирать там, в подземелье. И что я такая же, как ты, убийца, потому что не хотела бы, чтобы ты сделал другой выбор…»
Терлизан усмехнулся, проводя пальцами по ее щеке.
— Помилуй, Диадра, твоего чувства вины с лихвой хватило бы на четверых. Что же, неприятно сознавать, что ты не такой уж чистый ангел?.. Что между своей жизнью и чужой ты отнюдь не всегда легко и самоотверженно выберешь чужую?..
Слезы наполнили глаза Диадры.
— Пожалуйста, прекрати.
Терлизан сощурился.
— Всегда хочется видеть в себе лишь добродетели, Диадра. И очень хочется осуждать других, считая себя чистым образцом для подражания. Немногие готовы признать, что они ничем не лучше других: такие же бесчувственные, безразличные эгоисты. Просто кто-то, быть может, чуть больше или меньше таков, чем остальные.
Диадра опустила ресницы, и слезы пролились на ее щеки. Невыносимое осознание терзало ее неотступно.
А потом неожиданно Терлизан бережно взял ее лицо в свои ладони и провел по щекам большими пальцами, чтобы смахнуть влагу. Диадра ошарашенно подняла на него глаза, но его последующие слова поразили ее даже больше, чем неожиданно мягкие жесты.
— Мне не пришлось забирать ничью жизнь, чтобы вернуться сегодня, — тихо сказал он, внимательно и пронзительно глядя на нее.
Диадра широко распахнула ресницы.
— Как?.. — непонимающе прошептала она. — Но это… это невозможно.
— Да. Но похоже, что бы ни случилось, существование Иллиандры упорно вытягивает меня в Свет из Тени, даже не требуя ничего взамен.
Диадра ошеломленно смотрела на него.
— То есть ты хочешь сказать, что пока Илли жива, ты… бессмертен?..
— Технически я бы не назвал это бессмертием, Диадра, — губы Терлизана изогнулись в усмешке.
— Но… Терлизан, о Боги… — глаза Диадры внезапно осветились такой надеждой, что Терлизан ошеломленно застыл, не понимая, что в его неуязвимости могло бы внезапно так воодушевить ее. Диадра коснулась его груди с улыбкой, полной надежды и ожидания, и тихо, медленно произнесла: — Терлизан, ведь если Илли неизменно вытягивает тебя в Свет, то значит ли это, что она могла бы вытянуть тебя и из глубин Тени?..
Его глаза на миг раскрылись в ошеломлении, когда он понял, что именно в этой мысли заставило Диадру сиять от счастья, но затем взор его вновь потускнел, и печальная улыбка тронула его губы.
— Может быть, хоть я и вовсе не уверен, Диадра. Однако это в любом случае не имеет значения. Я по-прежнему не сознаю себя в Тени. Даже окажись твое предположение верным, я не смог бы найти их, чтобы вернуть вместе с собой.
Терлизан с неожиданной горечью наблюдал, как потухает взор Диадры, столь внезапно и столь недолго сиявший подлинной надеждой. Она была красива, когда была счастлива, неожиданно подумал он, удивляясь собственным мыслям.
— Мне жаль, — произнес он вполне искренне. Его пальцы скользнули по ее коже, исчезая, но Диадра остановила его, вновь касаясь его груди.
— Постой. Не уходи.
После всего, что ей довелось испытать в этот день, она так боялась вновь оставаться одна в мрачной, холодной ночной комнате. Безысходность тесной каменной ловушки, в которой она перенесла столько ужаса, все еще была слишком жива в ее воображении. И этот страх, примешавшийся к гнетущему одиночеству, неизменно терзавшему ее ночами, теперь решительно грозил свести ее с ума.
Она только что потеряла последнюю ниточку, которая, как она надеялась, могла привести ее к Берзадилару, и теперь Диадра с отчаянием сознавала, что была больше не в силах искать. Она устала бороться, она устала бесконечно оживать, обретая надежду, и вновь погибать, теряя ее. Она не могла вернуть Берзадилара — все, что она могла, это разбить себе голову в поисках способа. А ведь у нее не было ни могущества Терлизана, ни долгих веков его бесконечной молодости — и с ее стороны было столь наивно надеяться отыскать нечто такое, что за сотни лет не смог найти он.
— Мы никогда не вернем их, Терлизан, — устало и отрешенно произнесла она, бесстрастно сознавая, что вновь стояла на краю неумолимой пропасти. Она не в силах была больше терпеть это гнетущее чувство. Безысходное одиночество убивало ее, вновь угасшая надежда уносила с собой еще одну частичку ее жизни — и ей хотелось кричать, бросаясь на неумолимые прутья ее жестокой клетки, ей хотелось изорвать, исцарапать в кровь свое тело и упасть без сознания, лишь бы больше не чувствовать этой боли, лишь бы забыть, лишь бы вырвать из сердца эту бессмысленную, кровоточившую любовь…
— Останься здесь сегодня, — ее голос звучал ровно и чересчур равнодушно, и Терлизан поднял брови с мимолетным удивлением.
— Что еще ты задумала?
Она отрешенно пожала плечами.
— Ничего особенного. Я лишь пытаюсь все-таки наконец соблазнить тебя.
Терлизан рассмеялся от неожиданности.
— В самом деле? — он обхватил ее за талию, притягивая к себе, и глаза его опасно сверкнули. — И чего же ты, глупая девочка, хочешь добиться этим?
Диадра спокойно смотрела на него.
— Мне казалось, ты достаточно опытен в подобных отношениях, чтобы представлять себе результат.
Терлизан поднял пальцами ее подбородок, внимательно вглядываясь в ее бесстрастные, решительные глаза, потом вдруг сощурился и тихо произнес:
— Это не поможет, детка.
Голос его был настолько мягким, что Диадра задохнулась от неожиданности.
— Что?..
— Это не поможет тебе забыть его.
Диадра смотрела на него потерянно и ошеломленно.
— Ведь это помогает тебе, — прошептала она наконец, и он печально усмехнулся, качнув головой.
— Едва ли.
Диадра в неожиданном порыве подалась к нему, проводя пальцами по его щеке.
— Ты в самом деле все еще любишь ее?..
— Я все еще помню ее улыбку.
Его взор полнился всколыхнувшимися чувствами, которых Диадра еще никогда не видела на его красивом холодном лице. О Боги, он понимал ее… он знал, что творилось в ее сердце… Слезы помутнили ее взор, когда она в отчаянии прижалась к его мускулистому телу.
