Проклятые сны (СИ) - Литвинова Анна
Я дернулась и зашипела.
А одновременно с этим произошло две вещи…
— Отпусти ее, — раздалось зычное от градоправителя.
А браслет на моей руке вдруг шевельнулся, развернувшись маленькой змейкой, которая недвусмысленно раздула «капюшон» и продемонстрировала небольшие клыки в изящной пасти.
Вот только, в отличие от меня, уставившейся с неподдельным изумлением на серебряное чудо, палач не впечатлился.
— Это все, на что ты способна, ведьма? — Расхохотался он, сжав мое горло еще сильнее. — Посмотрим, как ты завизжишь, когда я тебя лично поджарю!
— Стой!
Окрик старика в хламиде потонул в хохоте, но…
Неожиданно вновь стало тихо — неизвестно какой раз за последние полчаса.
Потому что змейка, полыхнув нечеловечески ярким зеленым светом из глаз-бусинок, вдруг зашипела, вопреки всем законам физики вырастая больше, чем на полметра разом. Успев замереть на мгновение, словно примериваясь. И небольшая капля, сорвавшаяся теперь уже с весьма внушительного правого клыка, добавила к сгустившейся атмосфере куда больше, чем возможная ругань или вопли…
Впрочем, они тоже прозвучали.
Ровно через миг.
То самый, что ей понадобился, чтобы молниеносно вонзить серебряные клыки в стиснувшую мою шею мужскую руку, прокусывая ее практически насквозь…
Палач заорал так, что вздрогнули даже парни в колодках, хотя мне и казалось, что один из них без сознания. Моей шее в тот же миг стало легко и свободно, руке — тоже, но змейке это, как оказалось, без разницы — размыкать челюсти она так быстро не собиралась.
Мужик был в ужасе. От былой уверенности и веселости не осталось даже намека — только широко распахнутые от боли и страха глаза и утробный вой, от которого лично у меня уже закладывало уши.
Он обхватил находящуюся в плену моего удивительного браслета руку здоровой и попытался то ли выдернуть, то ли оторвать ее ко всем чертям, но добился только того, что я сделала по инерции два шага вперед от рывка, а змейка еще шире распахнула капюшон и, нет, не зашипела — зарычала. Причем так угрожающе, что даже мне не по себе стало. И клыки увеличились еще на сантиметр, проткнув все-таки несчастную конечность насквозь…
Палач перешел на что-то среднее между ором и скулежом, растеряв хлипкие остатки самообладания. Мне даже жалко его стало — показалось, что он сейчас бухнется на колени и поползет за мной следом, умоляя пощадить. Вот только зачем мне такой «прицеп»? Тем более, что он, кажется, обмочился…
Поэтому, поморщившись, я осторожно протянула правую ладонь к ожившему браслету. Страха не было — почему-то внутри царила уверенность, что мне самой вреда удивительная вещица не причинит. Но движения все равно старалась сделать плавными, насколько это возможно — чтобы не напугать и не спровоцировать ненароком.
Но нет, змейка спокойно приняла мои поглаживания по твердой серебристой головке, чуть прикрыв глаза в знак узнавания. Кстати, теперь их цвет не казался мне каким-то потусторонним — обычная яркость изумрудов, завораживающая и необыкновенная, как в ювелирном магазине под специальным освещением.
— Назову тебя Дианой, — тихо проговорила я, уверенная, что меня услышат, несмотря на шум вокруг, — ты такая же смелая и храбрая. А теперь давай отпустим его, а? Брось каку, Диан? А то он сейчас еще и обосрется от страха, не отмоемся от вони потом…
Змейка выпустила руку палача с такой скоростью, что он неловко завалился на спину, едва не перекувыркнувшись по инерции.
— Хорошая девочка, — погладила я ее снова по голове, а потом еще и по изящному капюшону, — спасибо тебе большое. Без тебя я бы точно пропала.
Диана прижалась головкой к моим пальцам в ответной ласке, быстро показала и спрятала язык, как совершенно обычная змейка, а затем уменьшилась в размерах и снова оплела левую руку, изобразив браслет.
Вот только теперь браслет еле заметно дышал. И иногда приоткрывал глаза. И на ощупь был заметно теплее и податливее…
— Хватит, — раздалось совсем рядом, и я быстро обернулась, за миг до этого уловив приближающиеся шаги, — уберите его.
Фраза относилась к стонущему палачу, все еще сидевшему в пяти шагах от меня. И тут же два крепких парня в черно-синей одежде взобрались на помост, подхватили пострадавшего подмышки и уволокли в неизвестном направлении. Его судьба, честно говоря, меня особо не заботила.
Куда больше интересовали намерения стоявшего напротив градоправителя и старика, продолжавшего гипнотизировать меня взглядом странно черных глаз, совсем не подходящих его возрасту и виду. И я не забыла, как он наклонился к градоправителю за секунду до того, как Диана ожила, чтобы защитить меня. И его окрик не забыла…
— Если что, я не виновата, — хмуро буркнула, начиная разговор первая, — он первый начал.
Но, в отличие от подчиненного, градоправитель ругаться не спешил.
— Вы правы, милая леди, — уголок губ дернулся в едва заметной улыбке, — и я приношу свои извинения за неосмотрительные действия своего слуги. Думаю, что вы с лихвой наказали его за это.
Не знаю, что меня поразило больше — неожиданная учтивость или намек на улыбку, но ответить сразу ничего не смогла, понадобилось несколько секунд для того, чтобы справиться с эмоциями.
А мужчина тем временем продолжил:
— Могу ли я узнать, что вас привело в этот город и, в частности, на данное представление?
Он красноречиво обозначил ладонью помост, но и без уточнения вопросы оказались предельно понятными. А так как на первый внятного ответа у меня даже для себя самой не было, решила перейти сразу ко второй части.
— Я хочу, чтобы этих мужчин прекратили пытать и отпустили.
Просто и понятно. Что может быть проще?
Но градоправитель только развел руками, отрицательно качнув головой.
— Увы, но это абсолютно невозможно.
— Почему же?
Мы разговариваем тихо и спокойно, без лишних эмоций, но сомнений нет — нас слышат все вокруг. Поинтересоваться потом, что ли, как он так народ выдрессировал? Даже малые дети молчат…
— Потому что они совершили преступление, за которое наказание в наших землях только одно — смерть. И просто так их отпустить я не смогу.
— А если не просто? — Последняя надежда во мне еще тлела.
— Для приговоренных к смерти шанс только один — если кто-то выйдет и согласится принять отмерянную ему долю сам. Жизнь за жизнь во имя искупления, так сказать.
У меня в груди что-то вполне ощутимо оборвалось и рухнуло в район коленок. И что теперь делать? Один палач еще куда ни шло, но не драться же мне с целым городом? Даже во сне умирать чересчур страшно, чтобы пробовать это сделать из любопытства. Но и как бросить этих парней?
Да уж, ситуация…
И снова старик наклоняется к градоправителю. Немного — он выше едва ли на полторы головы, но все же. И шепчет что-то на ухо, но я не слышу, хотя и стою достаточно близко. И что-то меняется в лице высокородного, смешавшись с удивлением и вопросом. Он оглядывается на старика, заглядывая тому в лицо и получает лишь уверенный кивок.
После чего оба вновь поворачиваются ко мне.
— Впрочем, я готов пойти на небольшую уступку, но только один раз в качестве исключения лично для вас, леди. Надеюсь, вы не забудете о ней в будущем и у нас не будет поводов для ссор и неприязни…
Прозвучало настолько непонятно, что брови непроизвольно поползли вверх. Уступка — это хорошо, какая бы она ни была. И я рада, честно. Но ссора? Кто я ему? Незнакомая девица со странными требованиями и бешеным браслетом. Одна стрела — и нет досадной помехи, которая срывает отличное, судя по всему, представление. Чудна ж фантазия моя порой, приснится же такое…
Но вслух этого, само собой, озвучивать не стала. Только кивнула со всей серьезностью, словно в полной мере понимала, о чем он толкует.
— Вы им сохраните жизнь?
— Да, сохраню, — градоправитель едва заметно улыбнулся, несмотря на то, что толпа позади нас разочарованно ухнула и загудела ульем встревоженных пчел. Однако одно легкое движение мужской ладони, и все снова стихло, — и даже отдам вам, за более чем разумную цену. Но только в качестве рабов, дабы заслуженное наказание не минуло их вовсе.
