Р. Метьюсон - Высокий, Загадочный и Одинокий
Ее кровь. Ефраим закрыл глаза и пошел в ванную на запах. Его глаза метнулись к ее двери, заставляя его убедиться, что та закрыта.
Он подошел и запер ее, прежде чем поискать источник. Через некоторое время Ефраим нашел его, ткань.
Его руки дрожали, когда он потянулся к мусорной корзине, чтобы забрать один из многочисленных окровавленных кусочков ткани.
Затем схватил их все, боясь, что они исчезнут. Не прошло и секунды как его глаза закрылись, и он глубоко вдохнул.
Запах ее крови потрясал. Его клыки выдвинулись во рту, моля попробовать её.
Ефраим облизнул губы, представляя каково это – вкусить ее кровь. Очень скоро он узнает. Она была свежей. Все, что нужно сделать, это выжать каплю из выброшенной ткани и попробовать на вкус.
Ефраим откинул голову и стал удерживать ткань над ртом. Он открыл глаза, убеждаясь, что не пропустит ни капли.
Его руки начали сжимать ткань с нечеловеческой силой, заставляя красную жидкость отделиться от материала.
Его язык высунулся, готовый поймать капли, которые появились. Так близко… так близко… Он увидел себя в зеркале и замер. Его глаза светились красным, а клыки блестели.
Черты лица заострились, и он за всю свою жизнь не походил на монстра сильнее чем сейчас.
Медленно Ефраим отвел взгляд. Спустя мгновение он больше не мог смотреть на себя. С отвращением бросил лоскуты ткани в унитаз и покраснел. Затем взглянул на свои руки и съежился от мысли, которая завладела им, облизнуть их.
Его руки вымазаны в крови. Он никогда не испытывал к себе большего отвращения, чем сейчас.
На протяжении многих лет Ефраим ненавидел себя, ненавидел то, кем был и то, кем не являлся. Ни один из тех моментов не мог сравниться с этим. Он был монстром. Кровожадным монстром, который грабил невинную женщину.
Как же он презирал себя. Желание облизать руку возросло.
– Нет! – зарычал он. Ефраим не поддастся. Он опустился на колени и открыл шкафчик. Спустя секунду поднял руку над раковиной, а затем вылил на нее отбеливатель.
Боль пронзила его руку, в тоже время кожа на ней стала растворятся. Он стиснул зубы и продолжил выливать весь галлон [5] на конечность.
Это будет напоминанием, что он не более чем монстр.
Он был ничем, просто непредусмотренным несчастным случаем, и всем станет лучше, если он не будет забывать об этом.
***
Ефраим сделал глубокий вдох и наклонился.
– Поторопись, поторопись, поторопись, – бормотал он себе под нос. Ему нужно отлить, а она все еще принимала душ. Если Медисон вскоре не уберется оттуда, ему придется мочиться в окно.
Он сдержался от того, чтобы постучать и спросить ее, как долго она там пробудет. За последние полтора месяца Ефраим не сказал ей ни слова. Не позволил выдать свое присутствие. Так безопаснее.
Он боялся своих действий, если она заговорит с ним.
Ефраим пил по две дополнительные пинты в день, надеясь, что этого хватит, чтобы противостоять искушению. Но это не так. Он выяснил на собственной шкуре.
Даже с желудком, неприятно полным от крови, его реакция на нее не менялась. Он обнаружил это, каждый раз ловя ее запах. Это был ад. Даже хуже того, что Николс проделывал с ним.
Ефраим застонал. Он слишком стар, чтобы обмочиться в штаны, но именно это случится, если сейчас же не войдет в ванную. Вот и все. Нужно ломать дверь. Ефраим поднял кулак и застыл, услышав стук на ее стороне.
Вода выключилась.
– Да?
Раздался голос Джил.
– Ты попросила известить, когда наступит пять часов.
Глаза Ефраима метнулись к часам. Ну, ее сестра оказалась точна. Было ровно пять.
– Ох, черт возьми, я иду.
Он закрыл глаза и прислушался к ее движениям. Медисон обернулась в полотенце, разблокировала его дверь, подняла свою грязную одежду и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь ванной.
– Дерьмо! – он действительно чуть не описался в штаны. Ефраим поспешил в ванную и осторожно заблокировал ее дверь на пути к унитазу. Нет необходимости, чтобы какая-нибудь женщина увидела мужчину, писающего кровью.
Вероятно, это вызвало бы крики или обморок. Он ходил в туалет и в тоже время прислушивался к тому, что происходит в соседней комнате.
Ефраим специально двигался бесшумно. Не нужно, чтобы они думали, какой он жуткий или что-нибудь вроде этого.
Медисон могла слышать, как сосед передвигается по ванной. Она вздохнула, подумав, что он, вероятно, собирается принять еще один долгий душ.
Она не видела его около месяца, с того дня, когда шла домой. То, что он избегал ее, было почти странным. Ефраим казался таким дружелюбным тогда.
Несомненно, это смехотворно. Он – детектив полиции и очень занятой мужчина. Только кажется, что сосед избегает ее.
Она положила фен и нанесла гель для волос, затем посмотрела, как Джил валяется на ее кровати с журналом.
– Мне очень нравится твой наряд, Джил.
Лицо сестры осветилось.
– На самом деле?
Она надела очень симпатичные и сдержанные блузку и юбку. Ее бой-френд, с которым Джил встречалась две недели, придет сегодня вечером. Сет был круглым отличником и очень популярным парнем, а Джил безумно влюбилась в него. Когда она одевалась как шлюха, он избегал ее, поэтому Джил попробовала зайти с другой стороны, став собой.
Медисон поспорила с ней. Она потребовала, чтобы Джил одевалась также, как и до появления Кенди, и забыла все, чему научила ее мать по отношению к мужчинам.
Она неохотно подчинилась, и через три дня Сет пригласил Джил на ужин. Он был милым парнем, и Медисон думала, что он ее кумир, вернувший сестре былое поведение.
Подвиг, для которого, как она считала, понадобится целый год и пребывание в монастыре.
Кенди не менялась. Она обиженная ходила по дому в течение многих дней. И дала понять Джил, что разочарована в ней, и пошла еще дальше, отказавшись обедать с "мальчиком, который сгубил ее дочь". Зато Кенди была готова напиться с тридцатипятилетним мужчиной спустя минуту, после того как он лишил девственности её пятнадцатилетнюю дочь. Пойди разберись.
Прошло несколько дней, но вскоре Кенди благополучно игнорировала присутствие Джил также, как и Джошуа. Также она перестала помогать бабушке и нашла работу в соседнем городе.
Мать по-прежнему жила здесь, но только до тех пор, пока не заработает достаточно, чтобы съехать как можно скорее. Кенди не признавалась бабушке, но все знали, что она работала барменшей в стриптиз-клубе.
Она подошла им, и ее наняли. Хотя они сказали, что Кенди слишком стара, чтобы раздеваться или обслуживать столики.
Деньги помогли ей смириться с этим. Посетители всегда давали ей хорошие чаевые за поданные им напитки.
