Дж. Уорд - Отец мой
Загородив дверной проем детской, Зейдист удостоверился, что футболка была заправлена в кожаные штаны.
О, как он любил запах этой комнаты. Пахнущая лимоном невиновность, так он думал. Сладкий как цветок, но не приторный. Чистый.
Бэлла взяла его за руку и подвела к колыбельке. Окруженная складками атласа, превышающими ее собственный рост, Налла свернулась калачиком, ее руки и ноги были прикрыты одеялом, глаза зажмурены, словно во сне она упорно-упорно-очень-упорно работала.
В тот момент, когда Зед просмотрел в колыбель, она пошевелилась. Засопела. Во сне протянула ручку… не к матери, к нему.
– Чего она хочет? – как дурак, спросил он.
– Она хочет, чтобы ты дотронулся до нее.
Он не двинулся, и Бэлла пробормотала:
– Она делает это во сне... она, кажется, знает, кто вокруг, и ей нравится, когда ее гладят.
Нужно было отдать должное его шеллан: она не вынуждала его делать хоть что-то.
Но Налла была недовольна. Она тянула к нему свои маленькие ручки.
Зед вытер свою ладонь о футболку, затем протер ею пару раз вверх-вниз по бедру. Наклонился вперед, его пальцы дрожали. Налла прикоснулась к нему. Дочь взяла его большой палец и вцепилась в него с такой силой, что он почувствовал гордость.
– Она сильная, – сказал Зед. Одобрение сквозило в его тоне.
Бэлла тихо вздохнула.
– Налла? – прошептал он, наклоняясь. Его дочь поморщила маленькие губки и ухватилась за него еще сильней.
– Я не могу поверить ее хватке.
Он позволил своему указательному пальцу слегка потрогать запястье дочери.
– Мягкая... о, мой Бог, она такая мягкая…
Веки Наллы резко поднялись. Его сердце остановилось – он словно смотрел в свои собственные золотистые глаза.
– Привет...
Налла моргнула, дернула его палец и изменила все: время замерло, будто она тронула не только его руку, но и сердце.
– Ты похожа на свою мамэн, – прошептал он. – Ты заставляешь мир остановиться...
Налла продолжала покачивать его рукой и ворковать.
– Я не могу поверить ее хватке...
Он поглядел на Бэллу.
– Она такая…
Слезы текли по лицу Бэллы, она обхватила себя руками, словно боялась рассыпаться на части.
Его сердце снова сжалось, но уже по другой причине.
– Иди сюда, налла, – сказал он, обращаясь к своей шеллан, притягивая ее к себе свободной рукой. – Иди сюда, к своему мужчине.
Бэлла спрятала свое лицо у него на груди. Их пальцы сплелись.
Стоя там и обнимая свою дочь и свою женщину, Зед чувствовал себя высотой в восемь тысяч футов, быстрее, чем его Каррера[17] и сильнее, чем целая армия.
Его сердце наполнилось новой целью. Они обе были его. Его и только его, и он был обязан заботиться о них. Одна была его сердцем, другая – частью его самого. Они дополняли его, заполняя пустоты, о существовании которых он и понятия не имел.
Налла посмотрела на своих родителей, издав удивительно восхитительный звук. Как прекрасно все разрешилось.
Но потом его дочь потянулась другой рукой... и дотронулась до метки раба на запястье.
Зед напрягся. Ничего не смог с собой поделать.
– Она не знает, что это, – мягко сказала Бэлла.
Он глубоко вздохнул.
– Она узнает. Когда-нибудь она узнает, что именно они значат.
***Прежде, чем спуститься вниз к доку Джейн, Зед провел много времени со своими дамами. Он заказал еду для Бэллы и, пока ее готовили, впервые наблюдал, как кушает его дочь. Налла заснула сразу после этого, выбрав очень удачный момент, потому что вскоре прибыл Фритц с едой. Зед кормил свою шеллан из рук, испытывая особенное удовлетворение, выбирая самые лучшие кусочки куриного рулета и броколли.
Когда еда была съедена, а вино выпито, он вытер губы Бэллы узорчатой салфеткой. Ее глаза слипались. Уложив в постель, он поцеловал ее, поднял поднос и свой правый ботинок и вышел из комнаты.
Закрывая за собой дверь, он услышал щелчок замка, и чувство глубокой удовлетворенности разлилось внутри него. Его женщины были сыты и спали. Он сделал свою работу хорошо.
Работа? Скорее, цель его жизни.
Посмотрев на дверь детской, он задался вопросом: мог ли мужчина связаться со своими детьми? Он всегда слышал, что это происходит только с шеллан... но начинал понимать, что испытывает к Налле инстинкт защитника. А ведь он еще даже не держал ее на руках. Через две недели, когда он получше узнает ее? Да просто превратится в водородную бомбу, если что-то будет угрожать ей.
Так вот что значит быть отцом? Он и не догадывался. Ни у одного из братьев не было детей, и он не знал никого, у кого мог бы спросить.
Направляясь к лестнице, он хромая шел по коридору со статуями: шаг, статуя, шаг, статуя, шаг, статуя... и всю дорогу смотрел на свои запястья.
Спустившись, он отнес посуду на кухню, поблагодарил Фритца и вошел в туннель, ведущему к учебному центру. Если док Джейн уже ушла, он сам снимет гипс.
Выйдя в офис из шкафа, он услышал скрежет работающей циркулярной пилы и последовал на звук в тренажерный зал. По пути он хотел посмотреть, как продвигается строительство новый клиники Джейн. Три бокса, сформированные из одного помещения, разрабатывались так, чтобы функционировать и в качестве операционных, и в качестве палат для пациентов, и были оборудованы по последнему слову техники. Док Джейн вложила деньги в компьютерную аксиальную томографию, рентген с цифровым изображением и ультразвук, наряду с электронным оборудованием и высокотехнологичными хирургическими инструментами – этими запасами вполне могло бы обойтись целое отделение неотложки. Они не хотели зависеть от клиники Хэйверса.
Так было безопасней для всех. Благодаря Ви, дом Братства был окружен камерами наблюдения, чего нельзя было сказать о клинике Хейверса. А то нападение, совершенное прошлым летом? Братьев могли выследить в любой момент, так что стоило держать под рукой кучу нужных вещей.
Зед открыл одну из металлических дверей зала и остановился. Ого. Очевидно, в доке Джейн текла кровь участников «Extreme Home Makeover»[18].
Вчера вечером, когда Зеда привезли сюда, все было, как обычно. Теперь же, меньше, чем сутки спустя, на противоположенной стене разверзлась дыра шесть на двенадцать футов, окруженная обуглившимися кирпичами. Она открывала взору зал, который должен был подвергнуться переделке, и супругу Ви, берущую деревянный брус и скармливающую его циркулярной пиле. Ее тело казалось почти прозрачным, но руки были видны хорошо.
Заметив Зеда, она закончила с доской и выключила станок.
– Привет! – крикнула она, как только все стихло. – Ты готов к снятию гипса?
