Юлиана Кен - Хищность
Я кивнула этому мерзкому вегу, про себя обзывая его последними словами, и, подражая его беспечному тону, произнесла:
— Два дня. Пусть Ария проведет со мной эти выходные, а потом…
Я не договорила, только бросила на того, кто не имел права называться врачом, циничный взгляд хищника. И он меня понял.
Оказалось, Лючия была готова к нашему побегу прежде, чем все случилось. А два дня, которые просила она, нужны были именно мне. На восстановление сил. Я старательно делала вид, что давала дочери те мерзкие порошковые смеси, которые приносили доктора. И урывками кормила ее грудью.
Наконец, вечером второго дня, после того, как был объявлен отбой, Лючия пришла в мой бокс. Она принесла белый халат и маску. Я переоделась и, взяв на руки спящую дочь, засеменила за своей подругой.
Охраны, конечно, не было. Но по дороге к выходу нам таки попался молодой медбрат. Лючия сухо кивнула ему и прошла мимо. Парень провожал нас растерянным взглядом и, наконец, несмело поинтересовался:
— А вы куда?
Лючия даже не обернулась, только сухо бросила:
— Приказ.
Прокатило.
В тени соседнего дома стояла машина Лючии. Покинуть селение оказалось до невероятного просто, потому как охрану совершенно не волновало, кто и в какое время выезжал в большой город. Тем не менее, я всё же перебралась в открытый из салона багажник и, прижимая к груди заветный живой сверток, затаилась, ведь моя внешность — татуировки на шее, короткие светлые волосы и больничный халат, — не могли не привлечь внимание зорких глаз.
Я услышала скрип открывающихся ворот и рев мотора. И вот мы выехали в большой город. Нет! В огромный лишенный всяких оград удивительный и такой разный внешний мир.
Глава 6
— Чем закончились твои поиски выживших вегов? — внимательно глядя на меня, спросила Лючия, когда мы выехали из города.
Я опустила глаза, пытаясь подавить в себе всепоглощающее чувство утраты.
— Судя по всему, те самые хищники, которых Димитрий просил предупредить жителей нашего селения о готовящемся нападении, напали первыми. По мнению, к которому пришли полицейские, они же и грубо инсценировали кровавую бойню с вегами в катакомбах, чтобы все выглядело так, будто друзья выполнили просьбу Димитрия.
Я встретилась взглядом с Лючией. Да, многое в этой истории и прежде казалось мне нелогичным и подозрительным, но что я могла сделать? Все следы обрывались. Даже друзья Димитрия в органах управления наотрез отказывались обсуждать с ним ход данного дела, а мне оставалось только одно — заливать свое горе спиртным.
Тогда я считала, что у меня уже не может появиться побудительный мотив к жизни. И я знала, что падаю все ниже, в глубине души надеясь, что конец близок. Всего этого я не произнесла вслух, но судя по многозначительным взглядам и участливым репликам, Лючия была способна домыслить несказанное.
К теме моего родного селения мы решили не возвращаться, зато за те несколько часов, что Лючия, Ария и я провели в дороге, сбегая из деревни моей подруги, она успела рассказать мне, наверное, все, что знала о лесном лагере. Он должен был состоять из нескольких сотен палаток, больших, рассчитанных на пару десятков человек, и крохотных, в которых едва могли поместиться двое, общих кухонь и подсобных помещений, образованных посредством укрытия тентом пустот меж деревьев, а главное, оборудованных мест под тренировки.
Его основатель, проповедник и мистик, долгие годы бродил по миру, изучая жизнь других народов, не желая мириться с несправедливостью современных нравов. Он познал учение древних и стал его ярым приверженцем, желая на собственном опыте убедиться в справедливости канонов. Еще до того, как Верен начал проповедовать, у него появились ученики, несколько десятков последователей, повторяющих все постулаты их учителя. Спустя годы учеников стало больше, тысячи. Верен подвергся гонениям и клевете. Он бежал от своих преследователей, и его духовные братья и дети отправились за ним в дремучие и непроходимые леса. Добраться до них на машине не представляется возможным. Они часто переходят с места на место, желая единственного — отделиться от современной цивилизации, и создать новое общество, свободное и цельное, гармонизированное и утопичное.
Я боялась. Чем ближе машина подъезжала к конечной точке, обозначенной на карте, которую Лючия получила от своего друга по переписке, тем сильнее становился мой страх. Я представляла себе фанатиков-сектантов, подобно диким животным, живущих в глухих лесах и отрицающих все блага современной цивилизации.
Вероятно, думала я, они носят мешкообразную потрепанную одежду, и их скудный рацион составляет то, что возможно найти в окружающей местности. Как же смешно вспоминать все это!
Мы бросили открытую машину на шоссе и, уверенные в том, что долго она там не простоит, двинулись вглубь леса. Лючия взяла вещи, а я понесла Арию. Мы путешествовали, наверное, несколько часов, вброд перешли широкую реку, взобрались на очередной холм и, наконец, увидели его, лесной лагерь с сотнями цветных палаток и снующими между ними людьми. А вокруг раскинулись густые и текучие в потоках непокорного ветра изумрудные леса.
Нас встретили на полпути два высоких атлетично сложных мужчины, взяли вещи и предложили понести дочь. Я отказалась. Тогда они проводили нас к одному из помощников Верена, Роману.
Я вошла в его палатку вслед за Лючией и принялась успокаивать взволнованную Арию, поэтому не сразу обратила внимание на хозяина походного жилища. Но когда я подняла на него свои васильковые глаза, встретила теплый восторженный взгляд невероятно-красивого и мужественного человека. На вид Роману было около тридцати лет, он был высоким и стройным, но, не смотря на это, рельеф его рук произвел на меня приятное впечатление. Его совсем короткие волосы не позволяли в полной мере определить их оттенок, но глубокие карие глаза искрились радостью и добротой. Я тепло улыбнулась и почувствовала, как мое умиротворение передалось малышке, и, уткнувшись носиком в белое одеяльце, Ария снова задремала.
— Присаживайтесь.
Мы сели напротив Романа и представились. Он не сводил своих гипнотических глаз цвета молочного шоколада с меня и первым, о чем он спросил, было:
— Это твой ребенок?
Странно, но мой положительный ответ стал причиной появления на его лице нежной, даже ласковой улыбки.
— Ты хищница, — его заблуждение не было вопросом.
Я печально улыбнулась и поправила Романа:
— Вег.
Его глаза расширились от удивления, он долго глядел на меня, и смущенная пристальным вниманием я опустила взгляд на спящую дочь.
