Алисон Ноэль - Темное пламя
Не успеваю опомниться, как Деймен увлекает меня в запутанный лабиринт залов и переходов. Наконец мы оказываемся в самой великолепной спальне, какую только можно вообразить.
Я изо всех сил стараюсь не слишком таращить глаза, а Деймен усмехается.
— Конечно, это не королевская опочивальня — мы с Марией-Антуанеттой не были настолько близки. Зато это точная копия той комнаты, где я останавливался, бывая во дворце. Ну, как тебе нравится?
Ступаю на огромный ковер, окидываю взглядом обтянутые шелком кресла, множество свечей, блеск хрусталя и золота. С разбегу бросаюсь на кровать под пышным пологом и, похлопав ладонью по покрывалу, приглашаю Деймена присоединиться ко мне, словно у меня нет ровно никаких забот.
А их и вправду нет!
В Летней стране Роману до меня не дотянуться.
— Так что ты об этом думаешь?
Деймен склоняется надо мной, всматриваясь в мое лицо.
Я провожу кончиками пальцев по его высоким скулам, прослеживаю резко очерченную линию подбородка.
— Что я думаю? — Тряхнув головой, смеюсь так весело и беспечно, как смеялась когда-то. — Я думаю, что ты самый потрясающий кавалер на всей планете. Нет, беру свои слова назад!
Он смотрит на меня, притворяясь испуганным.
— Я думаю, что ты самый потрясающий кавалер во всей Галактике. Во всей Вселенной! Нет, серьезно, кто еще мог устроить такое свидание?
— Тебе действительно нравится? — спрашивает он, волнуясь уже по-настоящему.
Обеими руками обхватываю его за шею и притягиваю к себе. Неизменная прослойка энергии между нашими губами позволяет почти поцеловаться. Ничего, я рада и этому.
— Сумасшедшие были времена. — Деймен откидывается на подушки, подсовывает руку под голову, чтобы лучше меня видеть. — Я хотел, чтобы ты хоть попробовала, получила представление о том, как это было. Каким я был… Так обидно, что тебе всего этого не досталось. Как бы мы веселились! Ты была бы царицей бала — первой красавицей… Нет, если подумать, Марии это не понравилось бы.
Деймен смеется, качая головой.
— Почему? — Мои пальцы перебирают кружевное жабо на рубашке Деймена, проскальзывают между пуговицами, ложатся на теплую грудь. — У нее были, что называется, «планы» на твой счет? Это до того, как на сцене появился граф Ферзен, или после?
Деймен хохочет.
— И до, и после, и во время! О, здесь было необычайно увлекательно… По крайней мере, до определенного момента. Поверь, мы были просто добрыми друзьями. По крайней мере, никаких «планов» на мой счет я не заметил. Я всего лишь имел в виду, что красивые женщины иногда бывают недовольны, если рядом появляется другая красивая женщина.
Я любуюсь Дейменом: благородное лицо, темная прядка падает на глаза… До чего же он хорош, настоящий аристократ! Этот образ ему подходит куда больше, чем линялые джинсы и черные байкерские ботинки.
— А как в таком случае Мария-Антуанетта относилась к Трине?
Я вспоминаю злодейку — белокожую, зеленоглазую, рыжеволосую; от такой красоты перехватывает дыхание. Задав вопрос, вдруг понимаю, что говорю о бывшей жене Деймена и не чувствую даже намека на ревность. Дело не в магии Летней страны, просто я наконец-то успокоилась.
К сожалению, Деймен не знает о моем изменившемся отношении к тем давним событиям. Наверное, поэтому так сдвигает брови и мрачно стискивает губы. Думает, я снова начну к нему цепляться, а он так старался меня порадовать…
Улыбаюсь, приглашая его заглянуть в мой разум — пусть сам увидит. Я спросила из чистого любопытства, не больше. Ревности нет и следа.
— Мария и Трина недолюбливали друг друга, — отвечает Деймен с явным облегчением. — Я старался бывать во дворце один.
Могу себе представить, сколько прекрасных одиноких дам падали в обморок при его появлении! И снова я ничего не чувствую.
У каждого есть прошлое. Как выяснилось, даже у меня. Главное — он меня любит. Всегда любил. Четыреста лет меня искал. Я наконец-то поняла, как это на самом деле важно.
— Останемся здесь навсегда, — шепчу я, покрывая его лицо поцелуями. — Будем жить в этом чудесном дворце, а когда надоест — если надоест — материализуем еще какое-нибудь жилище.
— Это можно сделать и дома. — Деймен смотрит на меня с глубокой нежностью, перебирая мои волосы. — Мы можем жить, где захотим и как захотим. Вот только школу закончим, и ты переедешь от Сабины! — заканчивает он со смехом.
А я улыбаюсь и смеюсь вместе с ним, хотя про себя думаю совсем иное.
Дома ничего этого у меня не будет.
И все из-за того моего заклинания.
Пока я не найду способ разрушить чары, быть такой, как сейчас, я смогу только здесь. Как только шагну через портал, магия Летней страны развеется.
— Впрочем, с возвращением торопиться незачем, правда?
Он улыбается, приподнимая мое лицо за подбородок, и наконец наши губы встречаются.
Деймен приникает ко мне, от почти прикосновения его рук по коже разливается жар. Мы полностью отдаемся минуте, хоть и приходится подчиняться неизбежным для нас ограничениям.
Я шепчу, едва касаясь губами его уха:
— Насколько мне известно, и в самом деле незачем. Совершенно незачем.
ГЛАВА 10
— Эвер, проснись! Нам скоро назад. Перекатываюсь на спину и неторопливо потягиваюсь, выгибая спину и поджимая пальцы ног. Мне так тепло и сонно, что я едва не поддаюсь искушению снова улечься на бочок.
— Нет, серьезно! — смеется Деймен мне в самое ухо, чуть покусывая мочку. Я тихонько хихикаю. — Мы же решили, что все-таки должны вернуться.
Приоткрываю один глаз, потом другой. Складки шелка, позолота, рюши на сорочке Деймена щекочут мне нос… Я все еще в Версале?!
— Долго я спала?
Борюсь с зевотой — не слишком успешно, судя по веселью во взгляде склонившегося надо мной Деймена.
— В Летней стране времени не существует, — улыбается он. — А я постараюсь не обижаться на то, что ты заснула.
Я цепенею. Сон как рукой сняло.
— Постой, я что же, отключилась, пока ты… пока мы… — Щеки обдает тысячеградусным жаром.
Как я могла заснуть, пока мы целовались?!
К счастью, Деймен, кажется, не сердится. Ему смешно, а я в ужасе закрываю лицо руками.
— Позор какой! Нет, серьезно, я совсем…
Вот до какой степени события прошедшей недели меня измотали!
Деймен встает и помогает мне подняться.
— Не извиняйся, не надо! Знаешь, это было по-своему даже мило. Со мной такого раньше не случалось, а испытать что-нибудь впервые — большая редкость после того, как проживешь на свете… ну, скажем, первую сотню лет.
Он со смехом притягивает меня к себе, крепко обняв за талию.
