Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Потом мы сосредоточились на дыхании. Я и не подозревала, насколько неровно и хаотично дышала, пока он не показал, как нужно: вдох, выдох. Чувствовать каждое движение, каждую мышцу, что вбирает воздух и отпускает его. Его взгляд был прикован ко мне, следил за каждым взлетом и падением грудной клетки, словно мое дыхание заворожило его.

Этот взгляд согревал низ живота и заставлял чувствовать себя живой. Я не знала, хочу ли я, чтобы он прекратил.

Но нужно было укреплять и корпус. Это, сказал он, столь же важно, как дыхание: освоить центр тела, откуда рождаются сила и энергия. Поэтому, кроме дыхания, он дал мне ежедневный комплекс: отжимания, пресс, выпады, приседания и отвратительное упражнение, где я должна была лечь параллельно земле и держать вес тела только на предплечьях и носках. Смотреть было некуда, лишь на замерзшую землю, пока живот сводило и жгло.

Когда я пожаловалась, Джемма заверила меня, что это эффективно. Я не могла возразить. С каждым движением чувствовала, как мышцы живота вопят, разрываясь и ломаясь, чтобы стать крепче. Когда я смотрела на тело Смита — жилистое, рельефное, выточенное из силы, — я думала, сколько раз он сам ломал и заново себя отстраивал.

Смит показал мне уязвимые места на теле противника: виски, глаза, нос, горло… если достану. Если нет, то грудь и, конечно, пах, но практиковать этот удар с ним я отказалась.

За ужином я съела все, что он положил передо мной: стручковую фасоль, картошку, еще один стейк из оленины и даже сладкий сыр на теплой, зернистой булочке, с трудом сдерживая стон удовольствия. Я была слишком голодна, слишком устала, чтобы сказать ему «нет».

На следующий день все повторилось. Я проснулась на рассвете, готовая к новой тренировке со Смитом, теперь уже с большей радостью, чем тревогой. Я боялась боли и усталости, но принимала их, ведь ощущение, что я наконец делаю что-то, а не просто сижу одна в доме, было бесценно.

Для разминки Смит велел мне пробежать десять кругов по краю поляны. Вскоре, сказал он, я буду бегать полчаса без остановки. Потом — час. А потом и больше. В это с трудом верилось, потому что уже на третьем круге меня едва не вывернуло от завтрака, но, по его словам, если я буду давать телу все, что нужно — пищу и воду, — то вскоре смогу выдерживать бег.

В целом мне нравилось, как морозный воздух обжигает горло — казалось, я вдыхаю что-то абсолютно чистое. Больно, но зимний ветер, хлещущий по лицу, одновременно бодрил и гнал вперед, пока я не стиснула зубы и не дожала последний круг с хриплым рыком. Я решила, что бег мне нравится. Или, по крайней мере, то чувство, что накатывало, когда я добегала до конца. И это уже было чем-то.

— Еще раз, — Смит возвышался передо мной с раскрытыми огромными ладонями. Я била по ним, удар за ударом, и каждый раз звук хлопка рождался точно в момент его приказа. Но даже когда я бросилась на них всей тяжестью тела, его широкие, загрубевшие ладони не дрогнули.

— И как это поможет, если кто-то захочет меня убить?

— Все зависит от скорости и точности. Враги — это волки и кабаны, а ты… — на его лице мелькнула дьявольская ухмылка, отчего у меня перехватило дыхание. — Котенок. У тебя может быть всего один шанс, поэтому он должен быть убийственным.

— Котенок? — я уставилась на него с приоткрытым ртом.

— Маленький, милый, бесстрашный, — в его глазах мелькнул голод. — И рожденный быть смертельным.

Я закатила глаза, делая вид, будто его слова меня раздражают, лишь бы скрыть румянец, заливающий щеки.

— Очень… сомневаюсь… в этом, — выдавила я сквозь зубы, врезаясь в его ладонь со всей силы. На этот раз она чуть подалась, и когда он сдвинулся, я заметила на его шее черный кожаный шнурок с двумя серебряными кольцами — большим и маленьким. Хотела спросить, но момент был явно неподходящий.

— Хорошо, — он кивнул. — Сомневайся сколько угодно, Ариэлла. Это не изменит того, что я знаю. И не важно, насколько силен твой противник, если ты достаточно быстра, чтобы ускользнуть у него из-под пальцев, — на его лице появилась хитрая улыбка. Внизу живота вспыхнул жар.

— Но я ведь не бесстрашная, — я опустила руки, жадно хватая воздух в передышку.

— Пока нет, — я ахнула, когда он протянул руку и мягко провел костяшкой пальца по моей щеке. Глаза расширились от тепла его прикосновения. — Но будешь, когда я закончу с тобой.

Я содрогнулась от этих слов — закончит со мной. Что бы это ни значило. И все же от его уверенности я почувствовала себя… будто выше ростом.

— У меня должно это получаться, правда? — я глотнула воды из металлической фляги, что принес мне Эзра, и подумала о своей внезапно открывшейся наследственности. Целые поколения сильных людей. — Это ведь у меня в крови.

— Если захочешь и будешь тренироваться, то станешь не просто хорошей, а лучшей. Неважно, в крови это или нет.

Сколько себя помню, я всегда избегала тяжести выбора, боялась ошибиться и расплачиваться за последствия. Этот страх парализовывал. Со смутными воспоминаниями я и так чувствовала, что потеряла слишком многое, а теперь, когда другие принимают за меня решения, я отдала бы многое за то, чтобы снова иметь право выбора. Даже если я и не знала, что делать с этой свободой. Смит, похоже, понимал, что мне предстоит потерять, когда мы доберемся до Пещер, и пытался вернуть мне выбор, как будто знал, какой ценой мне это обойдется.

И все же… а был ли у меня вообще когда-то выбор? Или это всегда было лишь иллюзией, как и моя фальшивая жизнь, фальшивая семья, придуманные, чтобы держать меня скрытой и послушной, пока кто-то не решит, что мой час настал?

— Выбор… — я горько усмехнулась и покачала головой.

— У тебя всегда есть выбор, Ариэлла, — его взгляд был жестким, пронзительным. Я впитывала его уверенность, и в груди сжалось от сладко тянущего тепла. — Никогда не позволяй никому лишать тебя выбора.

Я прикусила нижнюю губу в раздумье. Его взгляд скользнул к моим губам. Что-то вспыхнуло в его глазах, он тяжело сглотнул. Все прошло быстро, но щеки мои залило жаром.

— Как ты спала прошлой ночью? — спросил он, вырывая меня из оцепенения.

— Лучше, — я натянуто улыбнулась, все еще подрагивая из-за нервной искры. — Спасибо, — прочистила горло. — За позавчерашнюю ночь, — коснулась тонких царапин на шее, они почти затянулись — доказательство того, как мало вреда я тогда нанесла. Как мало я вообще способна сделать. Пока что. — Я понимаю, это ведь было не по-настоящему, просто кошмар, но…

— Какая разница, если ты в его власти? — он вынул из кармана гладкую черную флягу, отвинтил крышку и сделал глоток. Я едва удержалась, чтобы не спросить, что внутри, вряд ли вода. — Кошмары охотятся в тишине и пожирают твой покой. Когда ты спишь, они расползаются по чистому холсту твоего разума, как плесень, пока ты уже не в состоянии отличить свет от того, что пожирает этот свет. Так что пусть они и не реальны, Ариэлла, но ощущаются именно так.

Я потуже затянула на шее потрепанный шарф — пот после упражнений уже остыл и липко холодил кожу. Как и всегда с ним, у меня не находилось достойного ответа, поэтому я проглотила гордость и просто сказала:

— Спасибо.

Хотя бы так я могла показать, что благодарна.

— Поешь, — он кивнул в сторону дома и снова сделал глоток из фляги. — Потом продолжим.

И мы продолжили — до самого ужина, во время которого Каз, Финн и Эзра уже вовсю спорили, с кем из них я смогла бы справиться в драке, раз уж научилась хоть как-то бить и уклоняться.

— Ставлю на тебя, Каз, — сказал Финн старшему брату. — Только потому, что именно ты первый выведешь ее из себя своим умным пиздливым ртом.

Каз даже не стал отрицать. Он подмигнул мне и вцепился в здоровенную индюшачью ногу — еще одну из диковинок, что они с Эзрой притащили с последнего похода.

— Вы все идиоты, — пробормотала Джемма сквозь набитый картошкой рот. — Вот дождитесь, когда она научится управлять своей силой, тогда ни у кого из вас не будет ни единого шанса.

Они добродушно засмеялись, а я напряглась и краем глаза заметила, что Смит тоже. Он уже поел — стоя, к слову, — и теперь, опершись о дверной косяк, держал в одной руке керамическую кружку. Его пристальный, тяжелый взгляд, как всегда, был прикован ко мне.