Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Что-то шевельнулось снаружи, привлекая мое внимание. Надо мной застыла фигура, нависая, наблюдая. Я ахнула. Фигура пошевелилась…

— Помогите, — прохрипела я, теряя сознание. — Пожалуйста… выпустите меня.

Я попыталась поднять руку, чтобы упереться в стекло, но пространство было слишком тесным. Маленькое существо рядом зашевелилось и заскулило.

— Нет, нет, нет… — я разрыдалась.

Мое дыхание участилось, но воздуха становилось все меньше. Будто он рассеивался, утекал. Я закричала. И закричала снова. Завыла. И… захлебнулась… и… фигура за стеклом не сделала ничего.

— Выпустите меня!

— Ари! Ари, прошу, проснись!

Женский голос. Резкий и теплый. Знакомый.

Я дернулась в гробу, но по-прежнему оставалась запертой.

— Ари, остановись! О, святые боги, остановись! — снова голос, но уже издалека. Взволнованный. Заплаканный.

Пронзительный крик вырвался у того маленького существа рядом, но я не могла его успокоить. Не могла помочь даже самой себе.

И там, издалека, вместе с этим голосом — глухой рык. Требовательный. Я закричала, надеясь, что они услышат меня сквозь крышку гроба.

— Я не могу ее разбудить, — это сказала уже знакомая женщина, где-то по ту сторону. — Пожалуйста… помоги ей…

Сильные, стремительные шаги.

А затем — спасение.

— Вернись ко мне, Ариэлла.

Глаза распахнулись. Я резко села, спина прямая, как прут, соленые слезы боролись с когтями ночного кошмара. Захлебываясь воздухом, я вцепилась в теплое и крепкое присутствие, удерживающее меня.

— Дыши.

Я сосредоточилась на его ровном, спокойном голосе, словно это было биение моего сердца. Втянула рваный вдох и вонзила ногти в жесткие руки, удерживавшие меня.

— Вот так. Еще раз.

Я сделала дрожащий вдох.

— И снова. Хорошая девочка.

Я моргнула, прогоняя слезы, и увидела, что это Смит держит меня. Лунный свет из окна освещает его темно-каштановые волосы. Его карие глаза, полные обещаний, устремлены прямо на меня.

— Ты в безопасности.

За его спиной стояла Джемма с растрепанными черными кудрями и карамельными глазами, блестящими от слез и страха.

Из моего горла вырвался сдавленный звук. И облегчение, и ужас сразу, но не перед ним. Перед тем… что это было. Тем местом, где я оказалась.

— Я… я была заперта в золотом гробу с мутным стеклом вместо крышки, — мой голос дрожал. — Я могла дышать, но воздуха не хватало. Кто-то смотрел на меня, ждал, но не выпускал, сколько бы я ни умоляла, ни кричала…

Джемма вздрогнула. У Смита привычно дернулся мускул на челюсти.

И только тогда я заметила, что вцепилась в него пальцами до побелевших костяшек, ногтями впилась в кожу. Я разжала руку, опустила ее вместе с его на постель. Свет лампы мягко пролился по комнате, достаточно, чтобы я увидела и ахнула. То, что я сделала… его кожа…

— Ты… у тебя кровь, — крошечные полумесяцы царапин, ровно там, где были мои пальцы. — Прости…

— Бывало и хуже, — спокойно ответил он. И это было правдой, судя по его шрамам.

Что-то теплое и хрупкое дрогнуло в груди при осознании: он не отстранился, даже когда я причинила ему боль.

— Я сделаю тебе чай, — паника сжала меня, когда он поднялся, и я, наверное, потянулась бы к нему, если бы он не добавил: — Я вернусь, — будто прочитал мои мысли.

После того как Смит вышел, Джемма осторожно подошла ближе.

— Ты кричала, плакала, и я не могла тебя разбудить. Ты… — она вздрогнула. — Ты царапала себе грудь и шею, будто пыталась вырваться из собственного тела.

Я подняла холодные пальцы к шее и почувствовала боль от тонких порезов. Знакомое жжение слез вернулось. Я опустила руки и увидела кровь на кончиках пальцев, на ладонях, кровь не Смита — мою, в тусклом свете лампы. Желчь подступила к горлу, и я едва проглотила ее.

— Он услышал твой крик и чуть не вышиб дверь, — Джемма бросила взгляд в ту сторону, куда он ушел. Ее идеальные брови нахмурились. — Я не могла тебя разбудить, а он… — она выдохнула. — Главное, что все в порядке, что ты в порядке, — но улыбка ее не коснулась глаз.

Смит вернулся с чашкой горячего зеленого чая — с медом, конечно, — и с несколькими теплыми влажными полотенцами. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, и наблюдал, как Джемма вытирает кровь с моей шеи и ключиц, пока я пью из дрожащей чашки — специально неполной, чтобы не расплескать. Его обычно непроницаемый взгляд был усеян тревогой.

— Думаешь, сможешь снова уснуть? — Джемма осмотрела порезы на моей шее, убеждаясь, что кровотечение остановилось. Раны были поверхностные, но жгли.

Я кивнула, не зная, правда ли это, но за окном все еще была ночь, и мне оставалось только попытаться.

И я правда уснула еще на несколько часов. Спокойно. Возможно, благодаря размеренному шагу за дверью, который не прекращался.

Даже кошмары прятались от него.

Глава 8

Ариэлла

Как и обещал Смит, стоило зимнему солнцу выглянуть из-за туч и подарить тонкую полоску тепла среди ледяного воздуха, меня позвали на улицу начинать тренировку. Я стояла рядом со снежными елями, скрестив руки на груди и крепко обхватив локти ладонями, пока Смит затачивал нож.

Он обернулся ко мне и тут же замер, огненным взглядом пробежав сверху вниз по моему телу.

— Почему ты так стоишь?

Я нервно потерла локоть.

— Как так?

На его лице промелькнула тень тревоги — черты напряглись, взгляд стал закрытым. Я едва успела вдохнуть, когда он шагнул ко мне — высокий, мощный, заполняющий собой все пространство, словно воздух стал тесным. Его ладони мягко, но неотвратимо разжали мои скрещенные руки и опустили их вниз. Прикосновение вспыхнуло во мне, как молния, пробежавшая по нервам. Это раздражало — ощущать себя куклой, которую он вправе переставлять, как ему угодно. Будто только он знал, где мое место, а мне оставалось лишь принять это.

И все же я позволила. Потому что рядом с ним — впервые за долгое время — было по-настоящему безопасно.

— Тебе нечего скрывать и незачем съеживаться, — его голос и прикосновение стали для моих нервов настоящим лекарством. Взгляд Смитa скользнул к моим губам, приоткрытым в удивлении. Его пальцы дернулись на моем предплечье, но он быстро откашлялся, убрал руку и отвел глаза, — но впереди у тебя длинный путь, если ты хочешь выжить. И я собираюсь проследить, чтобы ты это сделала.

— Я знаю, — мои плечи бессильно опустились. — Я просто слишком… робкая.

— Ты стала такой, какой тебе позволили быть. Не стоит ожидать, что львенок, выросший в клетке, вдруг сможет выжить в дикой природе, — он смотрел на меня, ждал, и я поспешно выпрямилась. Во мне поднялась жажда угодить ему, поток, зовущий к послушанию. — Но пока ты не вернешь себе силы, у тебя есть только один шанс выстоять в схватке с противником вдвое сильнее. Ты должна быть быстрее. И умнее.

— Я могу это сделать, — я повторяла это про себя снова и снова: я смогу. Я справлюсь. Я должна.

— Я знаю, — он вынул из кармана небольшое оружие — нож — и вытащил его. — Это твое.

Рукоять ножа, крошечная и кажущаяся безобидной в его ладони, представляла собой обмотанный черной кожей конус с серебряным наконечником, напоминающим корону с тремя зубцами. Перекрестье было изогнуто, концы направлены в одну сторону с лезвием.

— Мое? — я взяла нож за рукоять. Ощущение оружия в руках было чуждым, раньше я держала нож только для обычных домашних дел, но этот был создан для другого — для насилия.

Смит кивнул на мое бедро, где в серых брюках, одолженных у Джеммы, был карман.

— Твое. Храни его там. До оружейной практики еще несколько дней.

Он начал с того, что показал стойку для рукопашного боя: ноги на ширине плеч, немного смещенные, чтобы я могла переносить вес и сохранять равновесие, нанося удар. Я чувствовала себя нелепо, стоя в боевой позе, словно могла быть чем-то большим, чем просто кожа да кости. Особенно перед ним. Смит мог накрыть мой сжатый кулак одной своей грубой ладонью и раздавить запястье и пальцы одним движением.