Сбежать от зверя (СИ) - Владимирова Анна

Отдышавшись, я оглядел кухню и направился делать кофе. Сейчас, по крайней мере, речь не идет о битве со смертью — Марина не страдает смертельной болезнью. А значит, у меня есть шансы вылезти самому и вытащить ее.

Через пять минут я уже щурился в монитор. И первое, что меня напрягло — никакого Иосифа Вальдмана в базе данных не было. О чем это могло говорить? О многом. Самое простое и логичное — он не допустил, чтобы Марина узнала его настоящее имя. Второе — Марина мне соврала. Могла? Вполне. Мои внутренние «детекторы лжи» уже надежно слиплись от сахарного сиропа из романтических гормонов.

Протерев лицо и хлебнув кофе, я продолжил рыть дальше. Работать без зацепок было трудно, картины Марины не связывались с наркоторговлей… пока я не влез с этим вопросом в широкую сеть.

И вот там нашлась неплохая версия, как именно этот Вальдман перевозил «запрещенку». В картинах. Новый материал, из которого создавали рамы, не позволял даже современной технологии обнаружить контрабанду.

Перед глазами возникла моя Марина. Почему она не берет краски в руки? Узнала, для чего именно писала картины? Твою ж мать… Не делала она никаких реплик. Вот в чем ложь. Она узнала, что на самом деле ее искусство никому не нужно. Только как обертка для другого груза.

Только тех, кто перевозит картины через границу, тысячи. А бить рамы всем картинам на таможне не будешь.

Я выругался и глянул на часы. Далеко за полдень. Но поковыряться было в чем, и я решил не отрываться… Но не тут то было. Терапия Мариной, видимо, пошла на пользу — тело потребовало нормальной еды вместо третьей кружки кофе. Живот неприятно скрутило — пришлось оторвать зад и нести его к холодильнику.

В голове искрило от напряжения, и даже хорошо было занять руки чем-то привычным. Я вытащил продукты, взялся за нож, не переставая думать. Все сходилось к одному — у меня ни одной зацепки. А если этот тип реально так опасен, то нужно быть начеку и в случае чего пользоваться правом защиты. Если кто-то с человеческой стороны становится угрозой для нас, с ним не церемонятся. Да, неблагородно, но я и не страдал этим. Жаль только непонятно, откуда может прилететь, если вообще может.

Сумерки я встретил в тишине с кастрюлей плова и очередной чашкой кофе. И только тут осознал, что все это время готовил по рецепту покойной жены.

— Да, Полин, — улыбнулся я невесело, — ты говорила, что не мое это — сидеть тут в тишине и медленно стареть… А мне правда так хотелось. А еще хотелось умереть вместе с тобой.

Я помолчал, еще некоторое время погружаясь в прежнюю боль. Да, она все еще на месте, но уже не жжет как прежде. Давно я не наводил справки о дочери Полины. Мне всегда для этого нужны были какие-то невероятные силы духа — собрать сведения, съездить, подсмотреть из-за угла, убедиться, что улыбается, как и раньше, и снова уползти в тень приходить в себя. Ее жизнь продолжалась — она вышла замуж, родила ребенка… А мои с Полиной жизни кончились.

29

Но сейчас все поменялось. Разберусь с личным и обязательно попробую повидать Карину лично.

Я поставил кастрюлю, полную плова, доживать век в холодильнике, собрал вещи и направился к машине. На ходу еще раз набрал номер Эльдара — тщетно. А потом набрал номер Марины. Собиралась же мне позвонить… и снова продинамила.

— Привет, — услышал на том конце. Кажется, она была рада.

— Привет, — улыбнулся я, заводя двигатель. — Хочу к тебе.

— Приезжай. Покажу тебе наброски.

— Я вещи собрал.

— Хорошо.

— Заеду только по твоему делу в отделение и сразу к тебе.

— Это через сколько, Тахир? — усмехнулась она.

— Часа через полтора буду.

— Ладно.

— Я голоден.

— Я тоже не ела. Едь давай, — проворчала она. — Полтора часа! Не больше, понял?

— Понял. — В груди потеплело, и я даже не взглянул на стылый дом, оставшийся за спиной.

Когда я посмотрела на часы, отведенное Тахиру время уже прошло полчаса назад. Стало беспокойно. Но позвонить ему я не решилась, хотя очень хотелось. Меня до чертиков пугало, что он в городе и случится может все что угодно.

Взглянув на холст, я отложила инструменты, собралась и направилась на улицу. В коридоре было тихо и безжизненно. Хотелось пробежать к лифту, закрыв глаза.

На групповые занятия я так и не дошла. Видимо, раз у меня поселился Тахир, от меня все отстали. Мужчина тут считался самым правильным лекарством? Своеобразно…

Усмехнувшись в тишине, я шагнула в лифт и нажала кнопку нижнего этажа. Только внизу вдруг послышались крики, а потом и вовсе истошный вопль. Я заметалась взглядом по кнопкам панели, но ничего не успела сделать. Когда створки открылись, я оказалась одна в пустом холле. Тут же, правда, из-за угла выглянул охранник и дал мне знак упасть на пол.

Я послушно съехала вниз, и тут из-за угла снова донесся тот самый женский вопль. А следом — звериное рычание. И так это все было пугающе, что внутренности окатило адреналином, и я замерла. Сердце по ощущениям пробило ребра и забарабанило о голую стенку, к воторую я вжалась. Сил пошевелиться, отползти или просто думать не стало. Какой-то чистый концентрат незнакомого животного ужаса сковал тело.

А из-за угла вдруг показалось нечто настолько пугающее, что я захотела зажмуриться. Но не вышло. Я даже дышать перестала, глядя на непонятное страшное существо. Наполовину человек, только покрытый шерстью, и голова… голова у него была собачьей! Или волчьей…

Монстр скалился, рычал, а в лапах его, обливаясь слезами, висела девушка в больничной пижаме. На каждое движение монстра она взвывала и принималась скулить от ужаса. И в этом всем происходящем я даже не сразу разобрала чей-то голос. Кто-то пытался говорить с этим чудовищем, убеждал отдать девушку, но выходило плохо.

И тут один кроссовок у меня проскользнул, и я дернулась вперед, привлекая внимание зверя. Он резко обернулся и всмотрелся в меня пугающим до смерти взглядом. Глаза его казались лишенными разума — звериные, налитые кровью и желанием убить хоть кого-то.

И он бросился ко мне, выпустив свою добычу.

Я только успела сесть на задницу и сжаться в комок. Тело словно налилось льдом, обещая, что больно не будет...

А в следующий миг пространство разорвал звук выстрела. Я дернулась и, кажется, вскрикнула. Тело забилось в мелкой парализующей дрожи, и я подумала, что все же не выдержку и умру от страха, когда меня подхватили на руки.

— Он мертв, — послышалось позади.

— Марина, — позвал меня Тахир, опускаясь со мной у стены и прижимая к себе. — Марина…

Я задышала чаще и вцепилась в его футболку, хватая воздух. Все казалось сном, нереальным: монстр, выстрел…

— Где т-ты б-б-был? — прошептала я.

— Врача! — поднялся он рывком и направился со мной куда-то по коридору.

Вокруг поднялся гомон, слышался плач, а я держалась за Тахира, жмурясь от яркого света. Когда он внес меня в какой-то кабинет и попробовал усадить на кушетку, я вцепилась в него крепче.

— Не надо, держите в руках.

И мне в глаза принялись светить фонариком, измерять давление и что-то спрашивали у Тахира. Потом, кажется, раздался голос моего врача, и мне поставили капельницу.

— Тахир, вы можете подойти сейчас к сотрудникам службы? — потребовали неожиданно от дверей мужским голосом.

— Нет! — рявкнул Тахир.

— Не трогайте, пожалуйста, — вступился врач. — Эта пара у нас под наблюдением.

30

Тахир нервно дышал мне в висок, а я лежала на его груди, чувствуя, как наливается тяжестью тело. Глаза слипались, реальность начала уплывать и мешаться со сном.

— Тахир, я сплю… — прошептала.

— Зря, — вдруг прорычал он незнакомым голосом.

Я попробовала дернуться, но меня тут же сжали крепче:

— Марин, я рядом, все хорошо. Спи… Я рядом.

И я снова выключилась, но продолжала подскакивать то от света, то от обрывков разговора.